– Не казни себя, Лаура.

Их прервала очередная информационная сводка о выборах. «По невероятной иронии судьбы, – объявил диктор, – Малкольм Кендалл, которому предъявлено обвинение в убийстве Дж. Б. Лоусона, на губернаторских выборах одержал убедительную победу. В письменном заявлении, полученном нашей станцией несколько минут назад, мистер Кендалл отказался от губернаторства и поздравил с победой губернатора Торна. Других комментариев не последовало».

Тед выключил радио.

– Что ж, я рад, что эта глава окончена. Куда спокойнее будет спать, зная, что Малкольм Кендалл не будет нашим следующим губернатором.

Тед с Лаурой приехали в «Затерянный ручей» почти в полночь, но, тем не менее все лампы в доме ярко горели. Стоило только лимузину въехать во двор, как парадная дверь отворилась и оттуда, всплескивая руками, выбежала Ширли.

– О, моя детка!

Смеясь и плача, она прижала Лауру к груди.

– Как ты себя чувствуешь, малышка? Ленокс сказал, что твоя рана снова открылась. – Она озабоченно отстранилась. – Боже, я сделала тебе больно?

Лаура рассмеялась:

– Все нормально, мама. Не надо обращаться со мной так, словно я стеклянная. – Она чуть отступила назад. – Нет, вы только посмотрите! – ухмыльнулась дочь, разглядывая белые джинсы с множеством заклепок, такую же жилетку и белые же сапоги с бахромой. – Где ты раздобыла такой наряд?

Отведя руки в стороны, Ширли выполнила грациозный пируэт.

– Тебе нравится? Все новое. Мне подумалось, что после всех этих ужасных испытаний я заслужила несколько обновок. Поэтому Ленокс повез меня за покупками.

Лаура в изумлении посмотрела на Ленокса, стоявшего за Ширли.

– Ты повез маму за покупками?

Тот еле сдержал улыбку.

– Да, хотя должен признаться, что мне вряд ли захочется заниматься этим регулярно.

– О, не слушайте его. – Совершенно забыв о былой неприязни, она дружески хлопнула стоического дворецкого по спине. – Ему понравилось. Точно говорю. И у него неплохой вкус. Для англичанина.

Ленокс слегка поклонился.

– Благодарю вас, мэм. – Повернувшись к Лауре с Тедом, он спросил: – Я взял на себя смелость приготовить легкий ужин. Подать сюда?

– Это было бы прекрасно, Ленокс.

– Давай, старина, я тебе помогу, – предложил Тед, обнимая Ленокса за плечи, – а Лаура с матерью пусть пока пообщаются наедине.

– И вовсе не обязательно, – запротестовала Лаура.

Тед отмахнулся и вышел из комнаты.

Ширли взяла Лауру за руку и повела к дивану.

– Очень разумно с его стороны. – Она искоса бросила на Лауру вопрошающий взгляд. – Амос сказал, что Тед останется здесь. Это правда? Может, я чего-то недопонимаю?

Лаура улыбнулась:

– Ну… может быть, ты скоро кое-что поймешь. Ширли сжала ее руку.

– Хорошо. Потому, что этот молодой человек мне нравится все больше.

Лаура приняла настороженный вид.

– Я еще не знаю, хорошо это или плохо. – Затем, заметив задумчивый взгляд Ширли, спросила: – Что-то хочешь сказать, мама?

– Вообще-то да. – Ширли рассматривала свой кроваво-красный маникюр. – Не знаю, с чего и начать.

Улыбка Лауры погасла.

– Начать что?

– Сегодня вечером мне позвонил мой приятель, человек, которого я знаю еще по Германии. Он узнал из теленовостей, что меня освободили и разыскал через полицейское управление Бернета. Он теперь живет в Лос-Анджелесе и владеет там ночным клубом. – Она подняла глаза. – Он хочет предложить мне работу, Лаура. И длительный контракт.

– В Лос-Анджелесе?

Ширли кивнула.

– А как же твои планы купить «Золотой попугай»?

Ширли пожала плечами:

– Вряд ли у меня получилось бы. Как ты сказала, слишком много работы и ответственности.

«Все начинается сначала, – подумала Лаура, вспомнив такой же разговор, но только шестнадцать лет назад. – Она все такая же беззаботная, ее не волнует, что мы еще не успели отпраздновать ее освобождение, или спасение «Сентинел», или решение Теда остаться в Техасе. Ее поманило новое приключение, и она срывается с места».

Прекрати, Лаура. Ты больше не подросток. Ты теперь вполне взрослая женщина. Что до Ширли, то она всегда была такой. И ты это знаешь.

– Ты не сердишься на меня, девочка?

Лаура всмотрелась в подернутые мечтательной дымкой карие глаза и покачала головой.

– Нет. Конечно, нет. Я рада за тебя, мама. Я уверена, ты станешь звездой в Лос-Анджелесе. – Она выдавила из себя улыбку. – И когда же это произойдет?

– Я выхожу на работу с пятницы.

– О!

– Ты все-таки сердишься. – И не успела дочь ее опровергнуть, как Ширли уже изобразила на лице одно из своих трагических выражений. Оно напомнило Лауре Лану Тернер из «Мадам Икс». – О, Лаура, я постоянно тебя разочаровываю, не так ли?

– Вовсе нет.

– Я всегда была никудышной матерью!

– Прекрати.

– Это правда. Я никогда не занималась тем, чем должна заниматься нормальная мать: не учила тебя шить, не ходила на родительские собрания, не пекла кексы для вашего бойскаутского отряда, не пела тебе колыбельных…

Лаура улыбнулась:

– Почему же? Пела.

Ширли подняла брови:

– Я пела?

– Конечно. – Встав, Лаура приняла драматичную позу, прижав одну руку к груди, а другую вытянув вперед в направлении воображаемого возлюбленного. Затем, удивительно точно подражая матери, запела: «С добрым утром, боль моего сердца».

Ширли зашлась в хохоте, и обе женщины вновь бросились друг другу в объятия.

– Ох, детка! – промурлыкала Ширли. – Ты слишком добра ко мне. Как я буду обходиться без тебя?

«Обойдешься, – подумала Лаура, и слеза покатилась по ее щеке. – Ты всегда обходилась».

Тед собирался уже присоединиться к Лауре, которая какое-то время назад ушла спать, когда зазвенел дверной звонок.

Ленокс прошел через прихожую, открыл дверь. Через несколько мгновений он вернулся.

– Вас, сэр.

Растерявшись, Тед медленно встал с кресла, и в ту же минуту в комнату вошел его отец.

– Папа… – Он был настолько потрясен, что больше не нашелся, что сказать.

– Я знаю, что уже очень поздно, но шериф Уилсон лишь недавно позвонил мне, и я решил попытаться… – Его голос потерял былую едкость и глаза, те самые глаза, что совсем еще недавно смотрели на сына с таким презрением, теперь следили за ним с некоторой опаской.

– А?

«Скажи что-нибудь разумное и членораздельное. Что-нибудь содержащее больше одной буквы», – призывал он себя. Переведя дыхание, Тед показал на кресло.

– Пожалуйста, присаживайся. Хочешь чего-нибудь выпить? Кофе? Содовой?

Чарльз, казавшийся изможденным в джемпере, который был ему слишком велик, покачал головой.

– Ничего не надо, спасибо. – Он сел на диван и прислонил к подлокотнику трость. – Я бы подождал до утра, но сестра что-то говорила о твоем отъезде в Белфаст.

– Эта поездка отменяется. – Он помолчал. – Я остаюсь в Техасе. Навсегда.

Несмотря на то, что Тед заметил огонек удивления в глазах Чарльза, он так и не смог понять, понравилась отцу новость или нет.

– Она также рассказала мне о твоем походе на чердак.

Тед чуть не взорвался от гнева.

– Ей не следовало этого делать!

– Не сердись на нее, это моя вина. Я довел ее до бешенства, и она выпалила все, прежде чем поняла, что наделала. Знаешь, она очень похожа на тебя в этом отношении. Сначала говорит, потом думает.

Едва заметная улыбка тронула губы Теда.

– А ты всегда был суровым судьей человеческих слабостей.

– Верно. – Он помолчал. – Насчет цепочки твоей матери…

– Сейчас я ее принесу.

Тед вскоре вернулся и передал цепочку Чарльзу. При виде муки на отцовском лице, когда тот гладил сломанную застежку, у Теда перехватило дыхание.

– Так это был Малкольм с самого начала, – прошептал Чарльз. – Мой собственный брат.

– Да. Прости, отец, что я тогда пришел к неверным выводам.