Лаура сжала ее руку.

– Я знаю такого адвоката.

Прежде чем она успела продолжить, вошел Амос.

– Вы закончили, Лаура?

Лаура встала в тот самый момент, когда санитары вывозили каталку. Все, что она смогла увидеть, – это тело Джей Би, уложенное в пластиковый мешок, но от этого события сегодняшней ночи стали еще мрачнее. Она отвела взгляд.

– Да, мы закончили.

Ширли вцепилась в ее руку мертвой хваткой.

– Ты ведь не допустишь, чтобы меня отвезли в тюрьму одну, правда?

– Мне нужно сделать телефонный звонок, мама. Ты езжай с Амосом, а я скоро туда приеду.

– Что они собираются со мной делать?

– Все как всегда – отпечатки пальцев, фотографии. – Она мягко высвободила руку. – Ты там пробудешь совсем недолго, мам. Обещаю, что все выяснится очень скоро. Только запомни хорошенько: ничего не говорить и не подписывать, пока я не приведу адвоката.

Ширли кивнула.

Когда Амос с помощниками вышли, Лаура перевела дыхание и повернулась к Леноксу, бесшумно появившемуся в комнате. Его лицо белело застывшей маской, глаза блестели от горя и слез. Замечание Ширли о том, что он никогда ее не любил, как и многое другое из того, что она говорила, было преувеличением. Осторожный по натуре, Ленокс относился к певичке поначалу с некоторым недоверием, пока, наконец не убедился, что Джей Би счастлив как никогда. Неприятие пришло позже, когда Ширли объявила о своем отъезде.

Впервые за то время, что знала англичанина, Лаура почувствовала к нему легкую неприязнь. Без сомнения, его заявление в полицию отнюдь не способствовало укреплению позиций Ширли. Но сейчас не время открывать дискуссию. Потом, когда все успокоится, она с ним поговорит.

– Где Тед? – спросила она.

– Уехал в Даллас повидать приятеля. Мне, правда, удалось с ним связаться. Он уже на пути сюда.

– Хорошо. – Она прошла к бару, подняла трубку телефона и набрала номер Стюарта. После четвертого звонка включился автоответчик.

– Стюарт, ты дома? – Она подождала, чтобы дать ему возможность снять трубку. Ответом было молчание. Она глубоко вздохнула. – Стюарт, Джей Би убит, а моя мать арестована за убийство. Ты мне очень нужен, поэтому позвони мне сразу, как только вернешься. Я буду на ранчо. – Затем, испугавшись, что совсем расклеится, повесила трубку.

Когда она обернулась, Ленокс уже исчез. Было слышно, как внизу, в холле, работает группа экспертов, собирая отпечатки пальцев и фиксируя другие вещественные доказательства.

Лаура взглянула на каминные часы. Без четверти два. Где может быть Стюарт в такое время? Он никогда не задерживался на работе после шести. Он предпочитал работать дома, иногда до поздней ночи. Но если он был дома, то почему не подошел к телефону?

Через десять минут она снова набрала его номер. На этот раз, когда включился автоответчик, она издала вздох отчаяния и повесила трубку.

Затем, осознав, что если просидит без действия еще хотя бы минуту, то сойдет с ума, схватила ключи от машины и выскочила наружу.

Дом Стюарта был темным, когда она въехала на место парковки, но его «порше» виднелся на месте, поблескивая в свете уличного фонаря. Девушка позвонила, но ответа не последовало, и она начала безостановочно жать на кнопку звонка, пока, наконец, в окнах спальни наверху не загорелся свет. Несколько секунд спустя дверь резко распахнулась, и появился Стюарт в темно-синем велюровом халате поверх бледно-голубой пижамы. На нагрудном кармашке старинной английской вязью были вышиты его инициалы.

– Лаура, – он взъерошил волосы, – что, собственно, ты?..

Она не дала ему закончить, бросившись внутрь и резко развернувшись.

– Почему ты не отвечал на звонки?

Он закрыл дверь и обернулся.

– Наверное, я не слышал. У меня обострилась аллергия, и я принял аллерест перед сном. Должно быть, под его воздействием я отключился. – Он засунул руки в карманы халата. – А что? Что случилось?

Что-то в интонации его голоса и то, как отстраненно он держался, сразу насторожило ее. Она взглянула на столик в прихожей, где он держал свой автоответчик. Красный индикатор, сигнализирующий о том, что сообщение записано, не мигал.

Рот ее непроизвольно приоткрылся, она посмотрела ему в глаза.

– Ты слышал мой звонок, – произнесла она, настолько пораженная его откровенной ложью, что не смогла подобрать соответствующих слов, чтобы выразить свое потрясение. – Ты прослушал мое сообщение… и что потом? – Она замотала головой, не желая верить своим глазам. – Вернулся обратно в кровать? Так?

Он в замешательстве покраснел.

– Я собирался позвонить тебе утром.

– «Утром»?! Моя мать в тюрьме, Стюарт! Ее обвиняют в преступлении, которого она не совершала. Ты – единственный человек, к которому я могу обратиться. Единственный человек, который может нам помочь, а ты даже не ответил на звонок?

– Лаура…

– Я твоя невеста, в конце концов! Не просто рядовой случай из практики. Как ты мог, выслушав мое сообщение и узнав, что произошло, что я испытываю, вернуться в кровать?!

– Ты перевозбудилась. Давай я налью тебе чаю…

– Я не хочу чаю! Мне нужна твоя помощь! Я хочу, чтобы ты поехал со мной в тюрьму округа и оформил освобождение моей матери под залог.

Его покрытое ровным загаром лицо побледнело.

– Что?

Она прикрыла глаза, затем открыла вновь.

– Я что, говорю на суахили? Я хочу, чтобы ты, Стюарт, представлял мою мать.

Он засмеялся коротким смешком ошеломленного человека, как будто она сказала что-то очень глупое.

– Лаура, я обвиняю преступников, а не защищаю их.

– Моя мать не преступница. Она не совершала убийства.

– Тем не менее, я не могу…

– Ты можешь взять отпуск за свой счет у себя в прокуратуре, чтобы быть защитником в этом деле. Все так делают, и ты знаешь это. Я заплачу, – добавила она, уже нимало не заботясь о том, задевает его гордость или нет. – У меня есть некоторые сбережения.

– Дело не в деньгах.

Он сделал несколько шагов по комнате, затем подошел к Лауре и встал напротив. Его руки оставались в карманах халата, и ее кольнуло, что он не сказал ни слова сочувствия, ни слова утешения, не сделал пи одного нежного жеста, чтобы облегчить ее боль, уверить, что все будет в порядке, что он обо всем позаботится.

Девушка насторожилась.

– Тогда в чем же?

– Я не могу защищать ее…

– Почему нет?

– Звонил Эд… Он снял меня с дела Хэллоуэя.

– Да?

Она увидела, как его кадык заходил вверх и вниз, когда он перевел дыхание.

– Меня назначили обвинителем по делу твоей матери.

Если бы Стюарт не потупил взгляд, Лаура бы не поверила ему. Поймав себя на том, что стоит с открытым ртом, она сжала губы в надежде услышать, что он отверг предложение. Но он просто стоял перед ней, руки в карманах, всем своим видом выражая готовность к обороне.

– Когда ты узнал об этом?

– Недавно.

– Когда же? До моего звонка? Ты поэтому не отвечал?

Он отвернулся, и ей оставалось лишь наблюдать его напряженную спину.

– Я не хотел говорить тебе об этом по телефону.

– Ты мог бы приехать на ранчо. Ты же знал, что я там. – Его молчание только подтвердило ее догадки. Он принял решение стать обвинителем на процессе, даже не переговорив с ней. – Скажи мне, что ты отказался от предложения, – потребовала она, отказываясь верить, что он может быть таким бессердечным.

Он резко развернулся:

– Лаура, пожалуйста, поставь себя на мое место. Мне тридцать шесть. Мое самое большое достижение на сегодняшний день – это должность помощника окружного прокурора по округу Бернет. Думаешь, мне нравится это? Думаешь, я не понимаю, что большинство моих однокашников по юридической школе уже младшие партнеры в крупных, престижных фирмах? Что их имена постоянно мелькают в газетах?

– Ты говорил, что любишь свою работу.

– Меня от нее тошнит. Я пошел туда, потому что это было единственное, что мне предложили.