Домашний арест за скоростной опасный пролёт над судоходной акваторией?

Называйте как хотите.

Вы уже составили программку моего отдыха?

Надеюсь, вы играете в шахматы? «Что-о-о?! Ничего се поворот сюжета...»

Играл когда-то, – осторожно ответил Макс.

Не скромничайте, Максим. У вас такой интеллект, что вы без труда отделаете кого угодно.

Это не интересно. Шахматные вариации, при всей их... э-э, якобы бесконечной вариативности, на самом деле скованы клетками и ходами.

Другая игра? Выбирайте.

В слова. Один на один.

Договорились.

И ещё...

Слушаю.

Чем это меня там по колпаку шарахнули?

А... Это наше любимое оружие. Понравилось?

Не распробовал. Очень, очень быстрая пища.

Ничего. У вас ещё всё впереди.

Наверно, это должно звучать оптимистично?

Вначале надо определиться, что есть оптимизм... Кстати, всё хочу спросить. У вас должна была при себе... иметься такая небольшая серебряная штучка. На цепочке, и с камешком. Вы потеряли её?

Не было у меня никаких штучек на цепочке. – Искренне недоумевая, Макс пожал плечами. – С чего это вы взяли...

Имеются основания взять... впрочем, не будем сейчас об этом. Вероятно, необходима проверка. С целью исключения погрешности.

(дата: ноль девятое ноль второго тысяча сто тридцать девятого)

«Солнце» терпеливо дожидалась Макса Отто Эмберга в космопорту имени Бориса Штерна.

У этой метафедеративной планеты имелся ещё один кос-мопорт, имени Бориса Поля, и Макс по прибытии оказался вначале именно там. Потому что узловой мультипорт, на вокзал которого он вышагнул со столичного центрального, располагался в непосредственной близости. Совмещён, можно сказать.

Можно было использовать местный проход – и шагнуть, но Эмберг обошёл «пригородные кассы» стороной. Хватит, нашагался... Рейсовый стратосферник перебросил его из экваториальной зоны в умеренную. В салоне было немного пассажиров, но Макс Отто был рад, что хоть кто-то в этом мире разделяет его антипатию к мультипроходам.

Полчаса параболического полёта он просидел, снедаемый одной-единственной мучительной мыслью: «ЧТО ЭТО

БЫЛО?!»

Он всё никак не мог разобраться, что с ним произошло. Полномасштабный галлюцинаторный припадок, или ВЗАПРАВДУ?..

Об этом он думал с момента, когда ОЧНУЛСЯ в той же самой точке, с которой начинался невероятный тур «на остров и далее по восходящей» – непосредственно перед арками проходов внутреннего сообщения, – развернулся и отправился восвояси, НЕ шагнув на песок... Никто на него не показывал пальцем, никто не вопил: «Это он, это он! Держите Муравьеда! Убийца!!!». Вообще ни единая встречная персона не обращала на него особого внимания. Исключая всегдашние, привычные взгляды женщин, западавших на сексапильного блондинистого мэна... Он вернулся в вокзальную зону ново-большекиевского направления и сделал шаг В СТОРОНУ от столицы Метафедерации.

«Надо держать себя в руках и виду не подавать, – принял он тактическое решение; покинул стратосферник и взглядом отыскал на поле знакомый силуэт яхты, – мало ли что в жизни случается. Ну, поплыло в голове маленько...»

Стратегическое решение откладывалось до лучших времён.

Вернулся! – Эллен кинулась ему на шею с воплем радости, точно он не трое суток («А где ж это я шлялся столько?!») пропадал, а тридцать три года.

Она тут с ума чуть не сошла, – сообщил Японец, – такое впечатление, что это не ты, а она побывала во всех тяжких.

Самой в тысячу раз легче!

Тогда бы с ума сходил он.

На Эли действительно было страшновато смотреть. За считанные десятки часов она осунулась и похудела, словно перенесла в его отсутствие какую-то очень серьёзную болезнь. С виду она состарилась на несколько лет. Будто во время его отсутствия ей было нечего есть и пить, нечем дышать, незачем жить... словно только его присутствие в непосредственной близости – питало её энергией жизни.

Ну что ты, маленькая, я жив, здоров, со мной всё в порядке... кажется, – приговаривал он и гладил её по голове; таким тоном разговаривают только с детьми.

В порядке? Ты уверен? Как прошла встреча?

Встречи не было.

Чья заслуга? – жадно вопросил Японец.

Я передумал. Не вижу смысла.

Во-от, что и требовалось доказать... долгонько же ты передумывал.

Главное, я вернулся.

Хорошо хоть, не притащил за собой толпу гончих. А то, глядишь, заявился бы врагом Метафедерации номер один, волоча на хвосте весь ПРЕС-С...

Макс Отто вздрогнул.

Я – вторым номером. Первое по праву занимают избранные и коллективные сущности, в том числе ты. Давно уже удерживаешь это звание, правда, никто из Метапарламента ещё не додумался до того, что это может быть кто-нибудь вроде тебя.

Теперь додумаются, – утешился Японец, – слишком часто я с тобой рядом мелькаю.

А по чьей милости? Сусанин ты наш...

По милости всевышнего, не иначе. Кто ещё мог заварить такую кашу не на просторах воображения, а в реале.

Всевышний – это кто? – спросила Эллен. – Творец или Разрушитель?

Спроси чего полегче.

Если доживу, пойду на пенсию. Ну их всех на... – Макс громогласно, на всю кают-компанию «Солнца», объявил известный всем трёхбуквенный адрес.

И правильно, – поддержал его Ошима-сан, – будете в гости захаживать, а если всё сложится, то и с детишками.

Ну разве что с детишками... зайду, зайду.

Обещаешь?

Поклясться на конституции?

Ещё чего! Обычно после таких клятв все так и норовят соврать или ещё какую пакость устроить.

Человек слаб... Ладно, какие вы напланировали планы, стратеги, пока я строевыми упражнениями, шагистикой пробавлялся?

Купаться и спать. Пункт ноль, по умолчанию.

А потом? Пункты первый и далее по списку...

Потом будет потом.

Потом мы летим домой, – устало сказала Эли.

К кому? – поинтересовался Эмберг.

Ах да, извини... – спохватился Такеши Ошима. – Мы тут экспедицию организовали. Наладили контакт с другими

Избранными. Коммуникацию с ними оказалось нелишне возобновить, пока ты... э-э, отправился терактами пробавляться, а вместо этого вернулся пацифистом полным. И что ещё важнее, Эли нащупала, как выйти на опосредованный, без соприкосновений, контакт с Я-Мы.

Ну что ж, пора дары пиэкстсрититу принимать и обещанную вечную жизнь на себя примерять... прессером побыл уже, хватит.

Что?

Меня прельщает карьера тройного агента... или четверного? Слушай, Так, а бывают четверные и больше? Тет-ра... грамматоны, ха. Ты не думал, как у них память не за-далбывается отличать, кого из работодателей какой именно дезой пичкать?

На самом деле агент, служащий не только в «родной» конторе, но и ЕЩЁ У КОГО-ТО, работает исключительно на себя. Бескорыстные идеалисты пашут за символическое жалованье исключительно полюшко, выделенное командирами.

Во! Это про меня. Я бескорыстный, идеалистичный пацифист. Нот воо! Мэйк лав![6] Хомо хомини деус эст![7]

Что это с тобой, милый?!

Истерика. Докатился, на поклон к врагам рода человеческого спешу...

Враг врагу рознь.

Авэ, Цезарь, моритури те салютант... То бишь: Эй, главный бородач на трибуне, идущие на смерть приветствуют тебя. Когда стартуем, неразлучные мои? Сдаётся мне – валандаться не надо бы. Не ровён час... вдруг рокировка, то, сё, и наше законное поле займут фигуры королевской важности. Вышибай потом эту ферзятину за пределы собственного участка недвижимости. Моя клетка – моя крепость.

(дата: ноль девятое ноль второго – ноль третье ноль третьего тысяча сто тридцать девятого)