Не иначе, происки Я-Мы.
Морок навела.
Это она может.
Уж чего-чего, а умения наводить морок на разумы – не занимать ей, вражине клято...
Пункт двенадцатый вновь
МИР: ЖИВОЙ ЗВЕЗДОЛЕТ ЧУЖИХ
(дата: двадцать пятое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)
** О Н А
Ваш друг сообщил, сколько ещё лететь? – слабым голоском спросила Эллен.
Нет. Он сказал лишь, что с кораблём случилось что-то. Какой-то сбой системы ориентации в пространстве и внепро-странстве. По этой причине мы сейчас гораздо дальше от пункта назначения, чем рассчитывали. Но Лоуренс говорит, не надо волноваться, всё будет хорошо. Когда-нибудь...
Эллен едва заметно, краешком губ, улыбнулась. Что-то мелькнуло в памяти, что-то знакомое напомнил ей Ошима-сан этими фразами... Нет, не вспомнила. С памятью что-то тревожное... Она вообще заметила, что в последнее время стала тратить массу времени на попытки припомнить то или это, зачастую безрезультатные. Вспоминать, ловить ускользающие мысли становилось всё труднее. Определённо – сказывалось долговременное пребывание в одном теле, но главное – угнетала рассудок потеря связи с семьёй. Тело-то помаленьку акклиматизировалось, попривыкло к коррекциям психотипа, но начались проблемы с разумом. С памятью, запертой в клетку, без выхода свободного, ПЛОХО стало... «клаустрофобия» отшибает память эффективнее бейсбольной биты. Безрадостная перспектива, коротко говоря.
И уж тем паче тоскливо на душе после той ВСПЫШКИ, когда связь ненадолго восстановилась и в разум Эллен, уже принявшей синюю пилюлю, вдруг хлынул родной, привычный с момента слияния, НЕОБЪЯТНЫЙ океан единой памяти, имеющий весьма мало общего с темницей индивидуальности... Препона рухнула, и на отправленный в автономное плавание сегмент хлынула информация. Лавина «новостей из дому» моментально затопила естество «блудной дочери»...
Эллен болезненно поморщилась. Долгожданный прорыв, который должен был наполнить её силами выше головы, наоборот, чуть ли не остатков их лишил. Волна снесла и придавила, вместо того чтобы взметнуть...
Тело она поудобнее пристроила в кресло, и теперь сидела, забравшись с ногами и укрывшись пледом. Его откуда-то притащил заботливый, милый Макс. Что бы она без него делала... Если забыть (что-то ей подозрительно сильно стало нравиться это постыдное занятие – забывание...), что в этом тельце сокрыт ТЫ, многообещающе-могучая новоприобретённая сущность, и воспринимать внешнюю оболочку, то ведь – обычный эгоцентрист. Ограниченный разумишко, органически не способный думать НЕ ТОЛЬКО О СЕБЕ любимом... А вот, поди ж ты. Печётся о ней, волнуется неподдельно, обдавая горячими энерговолнами искреннего соучастия...
И благодаря ему невольно становится ЛЕГЧЕ переносить... одиночество? Совсем больная сделалась, с «элленлиттлсоно-вой» индивидуальностью возвращаются и все присущие ЖЕНЩИНЕ комплексы, страхи и... радости???
Она скорчилась, калачиком скрутилась под коричневым, в абстрактных разводах бежевого, натурально-шерстяным покрывалом, но всё равно – знобило. Телу напрямик передавался озноб, трясущий разум. Телу от разума не подеваться никуда, это разум может быть освобождён, бренная же плоть имеет гораздо меньше степеней свободы... Точнее, представление о свободе имеет весьма смутное.
Да уж, последние события по ней (совокупно телу, душе и разуму) прошлись основательнее других. Для Джосфа и равновеликого Такеши Ошима, судя по их достаточно бодрому состоянию, испытания сродни тренировке на выживаемость. Макс тоже держится бравым молодцом, куда и подевалось «кислое» состояние духа. Он явно всерьёз относится к высказыванию: ВСЁ, ЧТО НЕ УБИВАЕТ, ДЕЛАЕТ ТЕБЯ СИЛЬНЕЕ. Типично индивидуалистский оптимизм, основанный на святой вере, что страшнее смерти горя нет и дальше могилы судьба не зашлёт.
Но что-то рациональное в этом девизе всё же есть...
Надо прислушаться к советам «эго», раз уж довелось попасть в его тюрьму. В чужой тюрьме со своим уставом не выжить.
Свершилось страшнейшее.
Мы отринуло её Я, сочло скрытой нитью. Теперь ждало только возвращения контакта, чтобы растереть и выдавить из себя... отправляясь в запределье, разве могла она представить, что такое возможно?! Что самая ужасная доля уготована ей вовсе не за пределами...
Это тело не умерщвлено лишь потому, что физически в запределье пребывает, а сюда щупальца Я-МЫ не протянуты, у семьи длинные нити, но пока ещё не настолько, чтобы протянуться во все пункты Вселенной... Здесь, на корабле чужаков, только один разум, связанный с Мы, но опосредованно, ведь он – ТЫ, сам по себе, и создать с ним локальное единение не удастся. Как жаль. Сотворить бы этакое МЫ из двух сегментов – пусть крохотная, но сем...
«Разве что... Супружескую пару создать», – горько сы-ронизировала Эллен. А что, почему бы и нет? Мужчина видный, обаятельный по-мужски, не зануда, не скупец, хорошо образован и отлично воспитан... в постели великолепен и небанален, опять же. И главное – ПРОВЕРЕННЫЙ. В секту не ускачет, от жены, от детей... По нынешним временам – не сыскать лучшего «приданого», нежели уверенность в этом.
Эллен ощутила, как улыбка трансформируется из ироничной в грустную. Милый Макс и не подозревает пока, какая силища в нём летаргически спит, до срока законсервированная, укрощённая совокупными усилиями её Я и всеобщего МЫ в тот исторический момент, когда выяснилось, что Ты не относится ни к одному из известных ранее подвидов разумных сущностей...
Невольная аналогия напрашивается, что НОВЫЙ ИНДИВИД и НОВАЯ БАНДА, вступившая ТРЕТЬЕЙ СИЛОЙ в поиск ОРУЖИЯ – явления сходного происхождения... хотя и разнятся меж собой, как разум индивидуальный обычного, не-склоненного человека и разум коллективный слившейся Семьи.
«Почему, почему? За что меня отрезали от пуповины? – совсем уже тоскливо, обречённо подумала Эллен. – За борт выбросили, хорошо хоть память жива...»
Или плохо?
Может, лучше покончить с мучениями разума, уничтожив тело-носитель? Здесь, вне сети, памяти некуда будет слить себя, чтобы продолжить бесконечную жизнь, чтобы бессрочно пользоваться обещанным в процессе склонения подарком МЫ её Я – нетленностью...
Она склонилась, когда её биологической ипостаси (где же сейчас то, «собственное» тело? Давно в прах превратилось наверняка...), её животной составляющей не исполнилось и двадцати лет от роду... Девушку звали... «ах да, Валентиной меня в позапрошлой жизни звали, надо же, помню... Много всего важного позабыто за ненадобностью, а такая ерунда помнится... сколько же лет реального календаря минуло?»
Ещё ей помнилось, что тогда, восемнадцать (вот сколько миновало...) лет назад, что-то или кто-то активно помешал ей слиться без проблем, в одно касание. Пришлось преодолевать фазу склонения, постепенно наставившую разум на правильный Путь. Что же её тогда тянуло назад?.. или это был кто-то, индив какой-то?..
Но в конечном итоге она слилась. Вся накопленная семьёй ДО её присоединения память – переполнила её, а она разлетелась по космосу воспоминаний всех, кто приобщился ДО... Внутренняя вселенная пропиталась внешней, и стали они неразделимы, стали они едины, стали они целостны и воистину БЛИЗКИ...
В бесконечном итоге – сегменты семьи вдруг взяли и отреклись от неё. Её пытались ликвидировать те, ради кого и для кого она отдала всю себя и в чьё благо жила все эти годы.
Как жить теперь, скажи, Вселенная? Оборвать УЗЫ сродни утрате всех органов чувств, конечностей и гениталий единым махом. Это же ничуть не похоже на то, что испытывает индив, случайно обронивший сетевой терминал. Человек, лишённый «мобилки», какое-то время слеп, нем и глух, но у него остаётся шанс на исцеление, на новое подключение. Он ДЫШИТ надеждой. Не чувствовать постоянный ЗОВ Мы, не отвечать Мы – не просто хуже. Совсем худо. Как телу – воздуха лишиться.
Жить НЕ ДЫША – первые несколько минут удаётся (хотя какая это жизнь?!).