Биологически – это некогда соблазнительное тело вскорости неизбежно умрёт от истощения... последний приём пищи производился более ста пятидесяти часов назад.
Да, – отвечаю. – Хочу говорить. Много не скажу, Мы и без Ты известна текущая планировка мироздания. Но несколько замечаний высказать обязан. Перво-наперво – эти младые, незнакомые, ретивые навострились опередить всех на свете.
Мы склонны отдать приоритет версии замаскированных происков ПРЕС-Са, – произнесла разодетая как средневековая принцесса изящная красавица (при жизни была мужеподобной бабищей ста кило весом и девяностовосьмисантиметровым объёмом отсутствия талии; в данный момент заняла иссохшее до сорока килограммов тельце бывшего мужчины-монголоида, весьма упитанного на момент слияния).
Полагаю, ошибаетесь в корне. С таким же успехом приоритет заслуживает версия происков Я-Мы, утаённых от самой себя. Секта внутри секты.
Кто-нибудь периодически рядится в священные одежды Мы. Эго не прочь под шумок урвать кроху. Хомо индиви-дуалис всегда жил по принципу – на мой короткий век хватит, а через поколение хоть трава не расти, меня уже не будет, – тоненьким голоском прощебетала девочка десяти лет, типичная «мамина прелесть» с огромным бантом (громадный, похожий на медведя, весь покрытый волосом мужичище; сейчас – опрокинутая на почву старуха с кожными покровами, идентичными коре тополя, и съеденными гангреной конечностями).
А если Ты скажет Мы, что в известной нам вселенной реально существует... э-э, давайте как-нибудь младых-ретивых назовём... допустим, теневики. Целый тайный легион, до поры таившийся в тени, оттуда с интересом наблюдая, как дерутся два монстра.
Мы с вниманием выслушаем Ты. Я-Мы исследует все возможные направления, прежде чем принять окончательное решение. – Академического вида типаж, этакий учёный корифей в пенсне и с бородкой клинышком (тощая, лицом похожая на лошадь прыщавая девушка лет восемнадцати; раздувшийся, опухший от голода мальчик).
«А это мысль! – вдруг озарило меня. – Гипотеза относительно генезиса миссионеров. Независимыми секторами памяти после слияния становятся суперзавистники! Все эти вездесущие эмиссары, почти всемогущие пасторы, они же – Нити Мыслящие... Все, сохранившие индивидуальность в рамках коллективного разума, – до слияния обладали чрезвычайно мощным потенциалом самого неистребимого и ядовитого чувства, присущего человеческой натуре. Ведь зависть хуже ненависти, у которой всегда остаётся шанс сделать обратный шаг и превратиться в любовь. Зависти – отступать некуда. Позади неё – не просто дно подсознания, а самое что ни на есть ДОНЫШКО...»
Ты больно слышать это, – говорю разочарованно. – Мы не верит...
В Ты сохранилось слишком много индивидуальности и независимости. Но... возможно, именно эти качества сейчас полезны. Мы знаем, что способны ошибаться. – Усатенький франт в смокинге (неуклюжий парень с корявыми руками разнорабочего; вся изъязвлённая шанкром женщина, зачем-то поддерживающая руками полуотгрызенные вездесущими крысами груди).
«Важнейшая информация. Я-Мы не верит в собственную непогрешимость, сомневается в самой себе. Ничто человеческое, как говорится, не чуждо... сверхчеловеку. Опять же, Скрытые Нити – симптом развивающейся болезни. Коррозия непогрешимости».
«Внимание! Высока вероятность, что мыслящие сектора сверхсущности заподозрят...»
Тут мне пришлось прервать совещание с собственным внутренним голосом, по той простой причине, что в созданном совместными усилиями «пространстве саммита» воцарилась гробовая (другое слово неадекватно) тишина.
Пришлось возвращать эпицентр внимания на «внешние сношения».
– У меня что, рога проклюнулись или нос в варенье? – спрашиваю.
Ты...
Как Ты сделал это?!
Что?
ТЫ ЗАКРЫЛСЯ.
– В смысле? – в первое мгновение не понимаю, с чего это Мы всполошились... во второе – ДОШЛО.
ЗАКРЫЛСЯ. Наглухо. Ни трещинки, ни дырочки, ни про-светика. Прежде ни единому разуму во вселенной не удавалось полностью закупорить свой прайвит спейс[4] от всепроникающего ока Я-Мы. Даже тех, кто не поддался склонению, сегменты прощупывали, сканировали... И вдруг Ты чуть ли не демонстративно, у всех на виду, во время заседания совета комиссаров, словно фокусник в цирке ИСЧЕЗАЕТ... Ты, неизученное явление природы, наполовину чужой... Такой «подарочек» мог вывести из себя кого угодно.
Конечно, тотальная экранировка сознания и для меня самого сюрприз, но поди теперь докажи, что я изумлён не менее. Не без оснований получу обвинение, что вновь открылся для доступа ИЗБИРАТЕЛЬНО, а важнейшее преспокойно утаиваю...
– Ты мог бы повторить это ещё раз? Мы предварительно сосредоточимся и проследим процесс...
Ого. Мы изучают меня, аки собачку лабораторную...
Не знаю. Может быть.
Попробуй.
Хорошо. Попробую, но никаких гарантий.
Конечно. Мы понимаем.
Вновь попытаться ни о чём не думать. Трудно. Ну прямо древнеземная притча о белой обезьяне и учениках философа, которым учитель велел думать о чём угодно, только не о белой обезьяне... белой обезьяне с красными глазами... белой обе...
Мы смотрели на меня и ждали. И вдруг – свершилось! Сознание как будто в плотное одеяло завернулось, отрезав внутренний мир от внешнего.
Единственный голос, который в таком «завёрнутом состоянии» был слышен, доносился не снаружи, а ИЗНУТРИ... тихий шёпот из глубины души...
«Беги... проходи немедленно... они не изучают... они схватить хотят... на понт берут... закупорка двустороння...»
«... сила!» – вырвавшаяся формулировка сполна характеризовала мою непростительную беспечность. Маразматик! Забыл, где находишься, с кем водишься?!
– Не дождётесь!!! – кричу что было сил, с ходу нанося реальный, сокрушительный удар в челюсть ближайшему «ме-серу».
От неожиданности все тела буквально в транс впали. Это наносекундное замешательство даровало мне драгоценную фору.
«В отличие от ВАС, кое-кто способен в любой момент уйти... куда пожелает!»
Пользуясь всеобщим ступором, спиной вперёд валюсь в мыслеход. Так я назвал «дверь», которую с некоторых пор научился открывать. Это умение сравнимо по важности с величайшим открытием истины, что материальную ипостась возможно трансморфизировать не только «фальшиво» (как бы неотличимо от оригинала ни выглядела личина!), но и «доподлинно».
Быстрота мысли превосходит любые, даже самые... гм, немыслимые скорости. Во Вселенной не существует ничего более быстрого, чем мысль разумного.
Это несложно, оказывается, – совершенно не бояться пространств, разделяющих миры.
Ровно настолько, насколько СЛОЖНО побороть страх, поверить в это и научиться использовать дар природы, о ценности коего ты доселе лишь смутно догадывался...
У подавляющего большинства людей мысли постоянно ускользают, слабые разумы не умеют их вовремя ЛОВИТЬ. Не способны собирать промелькивающие «капельки» и направлять течение в необходимое русло.
Немногочисленные сильные – улавливать и править УМЕЮТ.
Работа мысли, используя основополагающую СИЛУ РАЗУМА, открывает каналы, вселенская Сеть которых пронизывает всё мироздание (именно оттуда и черпаются так называемые «воображение» и «вдохновение»). У простых, слабых «мыслящих» на выходе получаются нафантазированные, нереальные путешествия, у «сложных» – материальные. В зависимости от присущей конкретному сильному «степени сложности» – более чем реальные...
Всё это время (какое предусмотрительное у меня подсознание!) канал, по которому я сюда пробрался, оставался активированным.
УШЁЛ, уф-ф-ф.
Кто сказал, что испытанное мной состояние «себе на уме» – одностороннее? Закрытие происходит в обе стороны. Точно так же, как ты закрыт от проникновения, так и для тебя закрыт доступ для восприятия реальности. А значит, к тебе можно подобраться вплотную, и когда Ты откроешься...
Никто не говорил, что одностороннее, а мне почему-то послышалось и поверилось.
