— Они говорили, что мы — элита, — Пьер усмехнулся, и в его глазах отразились яростные искры костра. — А оказалось, мы просто санитары в их личном морге. Чтобы надеть это во второй раз, мне пришлось заглушить совесть. На третий раз её бы просто не осталось.

Одним резким движением он столкнул куртку в огонь. Синтетика не сразу поддалась пламени, она съежилась, чернея и выплевывая в воздух едкий, химический дым. Пьер смотрел на это с почти физическим облегчением. Вместе с курткой в огонь полетели ремни, разгрузка и берет.

— Знаешь, что теперь будет? — Жанна остановилась рядом, глядя на то, как огонь пожирает символ их структуры. — Для системы ты теперь — системная ошибка. Баг, который нужно стереть. После второй миссии не уходят. Либо идут до конца, либо становятся материалом.

— Пусть стирают, — Пьер взял тяжелую ветку и прижал горящую ткань ко дну бочки, чтобы она сгорела дотла. — Я лучше буду человеком без имени, чем «объектом» с порядковым номером. Эта форма… она была как смирительная рубашка. Под ней не чувствуешь холода, но и жизни тоже не чувствуешь.

Огонь вспыхнул ярко-зеленым, когда пламя добралось до пропитки рукавов. Запах жженого пластика заполнил просеку, вытесняя аромат хвои. Пьер смотрел на пепел и понимал, что теперь он гол. У него больше не было официального статуса, не было страховки, не было будущего, которое ему пообещал Лебедев. Была только эта ледяная ночь и трое людей в бункере, которые доверили ему свои жизни.

— Вторая миссия — и сразу дезертирство, — Жанна чуть заметно улыбнулась одними уголками губ. — Ты бьешь рекорды по краткости карьеры, Пьер.

— Карьера палача меня никогда не прельщала, — он повернулся к ней, и в свете гаснущего костра его лицо казалось высеченным из камня. — Теперь всё честно. Они охотятся на нас, мы охотимся на них. Без контрактов и без вранья.

Он перемешал пепел, пока в бочке не осталось ничего, кроме седых хлопьев. Пьер чувствовал, как с плеч свалилась невидимая, свинцовая тяжесть. Оборвав связи с Отделом таким способом, он сжег за собой все мосты. Впереди был только Гданьск, «Фермы» и война, в которой у него наконец-то была своя собственная цель.

Дождь хлестал по лобовому стеклу старого фургона, размывая огни пригорода Братиславы в мутные желтые пятна. На окраине, зажатая между закрытым мебельным складом и полосой отчуждения железной дороги, светилась аккуратная неоновая вывеска: «Вита-Вет. Круглосуточная ветеринарная помощь». На логотипе скалился мультяшный щенок, но для тех, кто сидел в фургоне, этот фасад был не более чем тонкой коркой над гниющим нарывом.

— Пять минут до прохода спутника, — Ахмед, обложенный мониторами своего «Франкенштейна», не поднимал глаз от экрана. — Я зациклил картинку с внешних камер. Для пульта охраны вы сейчас — просто тени деревьев под ветром.

Пьер проверил затвор своего «Вектора». Матовый черный глушитель, выточенный Коулом, сидел на стволе как влитой. Внутри него Пьер чувствовал странную пульсацию — побочный эффект детоксикации обострил его чувства до предела. Он слышал гул электричества в стенах клиники и неровный ритм сердца Коула, сидевшего рядом.

— Работаем по второму протоколу, — Пьер обернулся к остальным. — Жанна, ты на крыше склада. Если из здания выскочит что-то быстрее человека — бей без команды. Коул, на тебе черный ход и блокировка лифтов. Я иду в «Ясли».

— Принято, — коротко отозвалась Жанна, растворяясь в темноте дверного проема фургона.

Пьер и Коул выскочили под дождь. Бесшумные тени в гражданских куртках, они преодолели тридцать метров газона за считанные секунды. Пьер прижался к задней двери клиники. Он закрыл глаза на мгновение. Сквозь бетон и сталь он «увидел» структуру здания: внизу, на два этажа под землей, пульсировали источники тепла. Слишком горячие для людей. Слишком быстрые.

— Дверь на магните, — шепнул Коул.

Ахмед в наушнике отозвался мгновенно:

— Три, два, один… Сброс.

Раздался сухой щелчок. Пьер толкнул дверь и вошел внутрь. Запах антисептиков и собачьего корма в приемном покое был лишь прикрытием. За дверью с надписью «Рентген» скрывался грузовой лифт с биометрическим замком.

— Лифт не пойдет, там датчик веса, — предупредил Ахмед. — Идите через техническую лестницу.

Они спускались в полной тишине. Глушители Коула работали безупречно: два охранника в форме частного агентства на первом ярусе осели на пол раньше, чем успели понять, что их «безопасный объект» вскрыт. Тихие хлопки, почти неразличимые на фоне шума дождя по вентиляционным коробам.

На втором подземном этаже стерильность ветеринарной клиники окончательно исчезла. Здесь пахло хлоркой, жженой шерстью и чем-то сладковато-приторным, от чего у Пьера свело челюсти. Они вышли в длинный коридор с герметичными боксами. За армированным стеклом первого бокса Пьер увидел ребенка. Мальчик лет десяти сидел на полу, обхватив колени. Его кожа была пугающе бледной, а вены на висках пульсировали фиолетовым.

— Твари… — прорычал Коул, вскидывая дробовик.

— Стой! — Пьер перехватил его руку. — Вскроешь бокс — сработает система уничтожения. Ахмед, ищи коды экстренной разблокировки!

— Я пытаюсь, но здесь локальный контур! — голос связиста сорвался на крик. — Пьер, у вас гости! Сработка датчиков движения в конце коридора!

Из дальних дверей, ведущих в секцию «Прототип-Б», выскочило трое. Это были не люди и не те ликаны, которых они видели в шахтах. Эти были меньше, тощие, безволосые, с неестественно длинными конечностями и зеркальными глазами без зрачков. Они двигались рывками, с невероятной скоростью преодолевая расстояние, отскакивая от стен и потолка.

— Контакт! — выкрикнул Пьер.

«Вектор» в его руках запел свою тихую, смертоносную песню. Дозвуковые пули с серебряным сердечником рвали плоть существ, но те, казалось, не чувствовали боли. Один из прототипов, получив три пули в грудь, в один прыжок оказался на плечах Коула.

Коул взревел, ударяя тварь спиной о стену. Пьер вскинул ствол, но существо уже метнулось в сторону, оставляя глубокие борозды на бетоне когтями.

— Жанна, они лезут через вентиляцию наверх! — Пьер нажал тангенту рации.

— Вижу их на скатах! — раздался холодный голос Жанны. — Работаю.

Снаружи громыхнул «Барретт». Звук был тяжелым, как удар молота по наковальне. Один из прототипов, попытавшийся вырваться через зенитный фонарь на крыше, буквально разлетелся на куски под огнем пятидесятого калибра.

В коридоре воцарился хаос. Пьер чувствовал, как серебро в его собственной крови начинает реагировать на близость прототипов. Его движения стали быстрее, мир вокруг замедлился. Он видел траекторию прыжка последней твари еще до того, как она оттолкнулась от стены. Разворот, короткая очередь в основание черепа — и существо рухнуло, дергаясь в конвульсиях.

— Ахмед, время! — Пьер менял магазин, вжимаясь в дверной проем.

— Есть! — выдохнул Ахмед. — Я перегрузил систему пожаротушения. Она забила сенсоры пеной. Замки открыты! У вас девяносто секунд, пока Лебедев не запустил дистанционное выжигание объекта!

Пьер бросился к боксу с мальчиком. Дверь с шипением отошла.

— Иди сюда, малый. Быстро! Коул, забирай остальных, кто может идти!

Они вытаскивали детей — запуганных, изможденных, с печатью «Гаммы» на лицах. Пять человек. Больше спасти не удавалось — в дальних боксах уже начали срабатывать термические заряды, заполняя коридор ослепительно белым пламенем.

— Уходим! — Пьер подхватил ребенка на руки.

Они бежали вверх по лестнице, когда за их спинами здание начало содрогаться от внутренних взрывов. На выходе из клиники их встретил свет фар фургона. Ахмед уже сидел за рулем, выжимая газ.

— Быстрее! — Жанна прикрывала их с крыши фургона, методично всаживая пули в черные фургоны «чистильщиков», которые уже показались на въезде в квартал.

Они заскочили в салон в последний момент. Коул захлопнул дверь, и фургон с визгом сорвался с места, уходя в переулки. Позади них «Вита-Вет» превратилась в огненный столб. Неоновый щенок на вывеске оплавился и погас.