— Пьер… — голос связиста прозвучал надтреснуто, почти шепотом. — У нас «черная метка».

Пьер, проверявший затвор своего «Вектора», мгновенно замер. Коул и Жанна обернулись, их тени на бревенчатых стенах испуганно дрогнули.

— Объясняй, — коротко бросил Пьер.

Ахмед развернул планшет. На экране в режиме отладки бежали строки кода, перемежаемые красными системными предупреждениями. В центре мигал крошечный, едва заметный символ — перечеркнутая буква «О». Логотип систем безопасности Отдела.

— Вирус «Прилипала». Версия 4.0. Разработка Лебедева для полевых групп, — пальцы Ахмеда летали по сенсорной панели. — Он зарылся на уровне ядра, в BIOS контроллера питания. Я не заметил его, потому что он спал, пока мы были в движении. Но как только мы зашли в хижину и поймали слабый отраженный сигнал от спутника Молчуна… он «проснулся».

— Что он делает? — Жанна подошла ближе, её рука инстинктивно легла на рукоять ножа.

— Он отправляет «пакеты тишины». Короткие всплески на частотах, которые наше оборудование игнорирует как статический шум. Каждые пять минут он сбрасывает координаты GPS, состояние батареи и… — Ахмед запнулся, — аудиофон из помещения.

Коул выругался под нос, сжимая кулаки.

— Значит, они всё слышали? Про документы? Про Молчуна? Про 2008 год?

— Скорее всего, пакеты еще в очереди на отправку из-за плохой связи в метели, — Ахмед лихорадочно вскрыл заднюю крышку устройства портативной отверткой. — Но как только облачность разойдется, первый же спутник «Глаза Бога» подберет этот мусор. И тогда по нам отработают с хирургической точностью.

Пьер подошел к Ахмеду и посмотрел на вскрытые внутренности высокотехнологичного устройства.

— Ты можешь его вырезать?

— Нет. Он прописан в железе. Если я попробую стереть его софтом, сработает протокол «Термит» — планшет просто выгорит изнутри вместе со всеми данными Траоре, которые я успел выкачать. Это ловушка с двойным дном. Лебедев знал, что я полезу проверять систему.

Стефан «Молчун» стоял у окна, не выпуская из рук винтовку. Его лицо превратилось в каменную маску.

— Если эта штука начнет орать в эфир, мой дом станет братской могилой через десять минут после первого пакета.

Пьер молча взял со стола тяжелый нож Молчуна. Он посмотрел на Ахмеда, в чьих глазах читалась почти физическая боль — этот планшет был его детищем, его инструментом выживания.

— Данные Траоре важнее железа, — сказал Пьер. — Сколько у нас времени до следующего сеанса связи?

— Три минуты, — выдохнул Ахмед. — Три минуты, прежде чем «Прилипала» попытается пробиться через атмосферу.

— Сливай самое важное на зашифрованную флешку. Только текст и координаты. Никакого софта, никакой графики. Голые данные. Коул, готовь мешок с солью и водой.

Ахмед начал лихорадочное копирование. Полоса загрузки на экране ползла издевательски медленно. 80%… 90%…

— Давай же, сволочь… — шептал связист.

*Готово.*

Ахмед выдернул флешку, и в ту же секунду Пьер выхватил планшет. Одним мощным ударом он вогнал нож в центр процессора, разрывая материнскую плату. Коул тут же подхватил дымящееся устройство и швырнул его в заранее подготовленное ведро с концентрированным соляным раствором — старый способ закоротить всё, что еще могло хранить остаточный заряд. Раздалось шипение, повалил едкий химический дым.

— Маяк мертв, — Пьер обернулся к группе. Его взгляд был жестким. — Но теперь они знают наш примерный квадрат. Они знают, что мы вышли на связь. Молчун, прости. Нам надо уходить прямо сейчас. Если мы останемся, они просто накроют этот холм вакуумной бомбой.

Молчун кивнул, уже накидывая тулуп.

— Уходите через ледник. Там камни, сигнал не будет отражаться от снега. Я подчищу за вами.

— Нет, Стефан, — Пьер положил руку ему на плечо. — Ты уходишь с нами. Теперь ты такой же «бракованный материал», как и мы. В Отделе свидетелей не оставляют.

Молчун посмотрел на свою хижину, в которой прожил десять лет, затем на винтовку.

— Десять лет покоя… — он сплюнул на пол. — Ладно. Бешеный пес, веди свою стаю. Посмотрим, чему тебя научили в Отделе, кроме как ломать чужие игрушки.

Они нашли убежище в пригороде небольшого промышленного городка на границе, в полуразрушенном боксе бывшей ремонтной мастерской, где пахло старой резиной, отработанным маслом и застарелой сыростью. Снаружи хлестал серый дождь, перемешанный с ледяной крупой, который надежно скрывал их тепловые сигнатуры от спутников, но время работало против них. Пьер, бледный и осунувшийся, сидел на стопке старых покрышек, сжимая в руке флешку с данными Траоре — единственный смысл их побега. Ему нужно было знать, что там, прежде чем Лебедев окончательно перекроет все выходы.

Ахмед не стал терять ни секунды. Он вывалил на верстак «добычу», которую Коул и Молчун собрали на ближайшей свалке электроники и в груде металлолома за боксом: разбитый блок управления от старого немецкого дизеля, обгоревший остов промышленного контроллера и древний монитор с треснувшим корпусом, найденный в мусорном баке местного офиса. Это выглядело как куча техно-мусора, но для Ахмеда это были запчасти для его «Франкенштейна». Он работал в тусклом свете единственной пыльной лампы, используя старый паяльник с обгоревшим жалом и моток медной проволоки. Его пальцы, всё еще сохранившие следы пороховой гари, двигались с пугающей точностью хирурга. Он вырезал чипы из автомобильного ЭБУ, обходя заводские блокировки, и впаивал их в материнскую плату контроллера, заставляя несовместимые железки понимать друг друга на языке сырых двоичных кодов.

— Мне нужно питание, — бросил Ахмед, не оборачиваясь. — Стабильное. Если скакнет вольтаж, флешка превратится в кусок оплавленного пластика.

Коул тут же притащил два полуживых автомобильных аккумулятора и через самодельный выпрямитель, собранный из диодов старой магнитолы, подал ток. Воздух в боксе наполнился едким запахом канифоли и перегретого озона. Пьер наблюдал, как на треснувшем экране монитора после серии судорожных вспышек вдруг побежали строки системной загрузки. Это был не Windows и не привычный интерфейс Отдела — это была голая консоль, собранная из кусков кода, которые Ахмед помнил назубок. Когда связист вставил флешку в импровизированный порт, собранный из медных контактов и изоленты, Пьер непроизвольно задержал дыхание. Экран замер на несколько бесконечных секунд, а затем выдал короткую строку: «DECRYPTION IN PROGRESS».

— Есть контакт… — выдохнул Ахмед, вытирая пот со лба окровавленным рукавом. — Эта груда металлолома думает, что она — серверный терминал Отдела. Я подменил ID процессора на код Лебедева, который вытащил из кэша планшета перед тем, как его уничтожить. Теперь мы внутри.

Жанна, стоявшая у зашторенного окна с винтовкой, на мгновение обернулась. На мониторе начали открываться файлы, которые Траоре прятал даже от своих приближенных. Это были не просто отчеты о поставках оружия или картах Ферм. Это были списки «спящих» — высокопоставленных чиновников в Брюсселе и Москве, которым уже была введена сыворотка «Гамма» в микродозах для контроля их лояльности. Пьер подошел ближе, всматриваясь в зернистое изображение. Он понял, что Лебедев не просто создавал солдат — он строил невидимую грибницу, где ликантропия была не болезнью, а инструментом политической кастрации.

— Посмотри сюда, — Ахмед указал на мерцающую точку на цифровой карте Европы. — Это не Ферма. Это «Объект Зеро». Место, где Траоре нашел оригинальный штамм. И судя по метаданным, Лебедев уже отправил туда группу зачистки. Если они заберут первоисточник, нас больше ничто не спасет от его «нового мира».

Пьер медленно кивнул, чувствуя, как внутри него снова просыпается та холодная, расчетливая ярость, которая помогала ему выживать в Легионе. Он посмотрел на свою команду — грязных, израненных, объявленных вне закона, но вооруженных правдой, которая стоила дороже любого золота. Охота не просто продолжалась. Она выходила на новый уровень, где их целью был не безумный малиец, а само сердце системы, создавшей их.