— Штилл, — Альвизе вздохнул и покачал головой с добродушной снисходительностью. — Я ценю твою заботу, правда. Но ты портишь вечер. Себе и другим. Иди, найди ту милую блондинку, что на тебя заглядывалась. Или выпей ещё. Или ляг поспи. Но перестань нести эту чушь.

— Это не чушь!

— Тогда что это? — Альвизе развёл руками. — Заговор? Ловушка? Против кого, позволь спросить? Против нас? Мы — наёмники без гроша в кармане, сопровождающие чужой груз. Кому мы нужны?

— Я не знаю. Но…

— Вот именно, — виконт снова отпил из кружки. — Ты не знаешь. И я не знаю. Зато я знаю, что здесь тепло, сытно и весело. Знаешь, в чем твоя проблема, Штилл? Ты всегда слишком много думаешь. Думаешь, думаешь, переживаешь, гоняешь туда-сюда масло в своей голове, так будто от этого толк есть.

Лючия подлила ему ещё мёда с таким заботливым выражением лица, будто это было самым важным делом в её жизни. Альвизе благодарно кивнул ей.

— Сколько времени прошло прежде, чем ты к Гримани подкатить смог? Я уже устал ждать. Она с самого монастыря на тебя заглядывалась, был бы ты попроще — давно бы на нее запрыгнул, девка она что надо. — сказал он Лео уже мягче: — не стоит думать, когда нужно действовать. Вот и сегодня. — он привстал со своего места: — ты слишком много думал, Штилл. Нужно было хватать ее и тащить в шатер, она же ждала. Но ты… — он качнул головой: — черт, ребята, вам бы поговорить нормально. Я же вижу, что вы друг друга скоро точно на куски порежете. Имей в виду, Штилл мне тебя будет не хватать. Потому что, когда я говорю «вы друг друга порежете» я на самом деле щажу твои чувства, Штилл. Она тебя порежет. Дурак ты, со своей девкой-нежитью и котом дранным… Ик!

Лео медленно поднялся.

Четыре пары глаз смотрели на него — с вежливым любопытством, с лёгкой насмешкой, с ожиданием. Красивые живые глаза красивых живых девушек.

Он вспомнил стёртые до мяса ступни и пустой взгляд сквозь него, и его передёрнуло.

— Ладно, — сказал он. — Ладно.

Развернулся и пошёл прочь, слыша за спиной смех и голос Альвизе, продолжающий какую-то историю.

Оставалась Беатриче.

Шатёр, куда ушла Беатриче стоял на отшибе, в стороне от главных костров. Полог был задёрнут, но сквозь щель пробивался тёплый свет масляной лампы, и на ткани шевелились две тени — одна поменьше, другая широкоплечая, мужская.

Лео остановился у входа. Сердце колотилось, в висках всё ещё пульсировала тупая боль от отката заклинания. Он слышал приглушённые голоса — её низкий смех и мужской голос, мягкий и бархатный.

Он замялся на пороге. В последнее время он редко сомневался или чувствовал себя неловко, неудобно, как сейчас. Были внешние обстоятельства, да, но внутренне… внутренне он не испытывал сомнений что все делает правильно. Возможно — сомнительно с этической точки зрения, с точки зрения Церкви и обычного обывателя… но все равно правильно. Только так можно было выжить и преуспеть в Городе-Перекрестке. А ему мало было выжить, ему нужны были ресурсы, он был должен Алисии… должен спасти ее.

И потому он редко сомневался. В первый раз было трудно, он помнил об этом… но после первого раза был еще один и еще. И сейчас Лео Штилл был совсем другим человеком, нежели его помнили его старые друзья и знакомые. Раньше ему было жаль курицу, которую матушка приносила как часть оплаты за ее труд швеи… приходилось ждать, когда отец вернется с работы и сам бедной птице голову свернет.

А сейчас он спокойно может глотку человеку перерезать, не моргнув глазом. Если нужно — нескольким. Так почему же стоя на пороге чертового шатра он никак не может заставить себя зайти внутрь? Раздавшийся изнутри смех Беатриче — искренний, веселый — заставил его дернуться и он уже почти развернулся чтобы уйти… но… Но он вспомнил стёртые до мяса ноги девушки со светлыми волосами, ее пустые глаза и приклеенную улыбку. Шагнул вперед, откинул полог.

Внутри было тепло и уютно. Ковры на земле, подушки, низкий столик с кувшином вина и двумя кубками. Лампа бросала мягкие тени на стенки шатра, пахло маслом и чем-то сладким — то ли благовониями, то ли духами.

Беатриче полулежала на подушках, босая, с распущенными волосами. Рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы, но одета. Рядом с ней — её ножи, аккуратно сложенные на расстоянии вытянутой руки.

Мужчина сидел рядом, привалившись спиной к подушкам. Высокий, широкоплечий, с тёмными волосами до плеч и коротко стриженной бородой. Шрам пересекал его левую щёку, но не уродовал лицо, а придавал ему эдакий романтический флер. Он держал в руке кубок с вином и смотрел на Лео с выражением мягкого, почти сочувственного любопытства.

Беатриче повернула голову. Её глаза — тёмные, с золотистыми искрами от лампы — встретили взгляд Лео.

— О, сам Лео Штилл пожаловал! — насмешливо бросила Беатриче: — что случилось? Неужели эта мелкая блондинка тебе от ворот поворот дала?

Лео шагнул внутрь, полог упал за его спиной. Он смотрел на мужчину — на его спокойное красивое лицо, на руку, небрежно лежащую рядом с бедром Беатриче. Не касаясь, но близко. По-хозяйски близко.

— Гримани… — говорит он, чувствуя себя не в своей тарелке. Обратился к ней по-фамилии… еще бы добавил «добрая дейна Гримани», что за глупости? Добрая дейна… если кто и добрый, так это не она. Это Алисия добрая была, а Беатриче скорее злобная дейна. Но называть ее «злобная дейна» в лицо, пожалуй, даже Альвизе не осмелился бы… и при чем тут это⁈ Он сердится на себя самого…

— Надо уходить. Это все морок. Маскировка. Наведенная галлюцинация… — он крутит пальцами кисти у лица, показывая, что все запутанно: — в общем ненастоящее. То есть настоящее, но не совсем.

— И вам добрый вечер, благородный дейн Штилл. — красавец «Мессер» приподнимает кубок в приветственном жесте: — присоединитесь к нашему разговору? Правда я признаться изрядно шокирован. Кто ненастоящий? Я? Или… вы?

— Ты вообще заткнись, морок. — резко обрывает его Лео: — закройся и не отсвечивай.

Беатриче села, подтянув ноги под себя. Движение было плавным, ленивым, но Лео заметил, как её правая рука сместилась чуть ближе к кожаной перевязи с ножами. Он столько раз видел это ее обманчиво ленивое движение, что не мог ошибиться.

— Грубый ты, Штилл. — прищуривается она: — такой бесцеремонный и грубый. Знаешь я вот думала, что ты не такой как все мужланы, а ты — один в один. Попросил бы нормально, зашел бы с шуткой или улыбкой… но нет тебе нужно на грубость нарваться. Думаешь, что я твоя собственность теперь? — она оскаливается в нехорошую улыбку.

— … в самом деле, благородный дейн, вы нарушаете благостную атмосферу праздника. Присядьте, выпейте меда или вина… расслабьтесь. Не нужно нагнетать… или если вы не в состоянии, то… найдите утешение в другом шатре. — кивает красавчик, который полусидит-полулежит рядом с Беатриче. Лео смеривает его взглядом. Расслаблен, уверен в себе… так просто сейчас сделать шаг вперед, наклонится, как будто и в самом деле принял его приглашение, протянуть правую руку к кувшину, а левой — воткнуть ему нож снизу вверх, под подбородок, скрывая движение телом… и все. Секунду, даже меньше и больше нет этого раздражающего его красавчика, так похожего на Мессера…

Он уже наклонился чуть вперед, опуская левую руку вниз, вдоль тела, когда почувствовал на себе взгляд.

Беатриче смотрела на него. На его руки, на его плечи, на едва заметный наклон корпуса. Ее глаза сузились.

— Не вздумай. — сказала она тихо. Просто сказала. Не потянулась за своей перевязью с ножами, не блеснула метательной «рыбкой» между пальцев, не встала в угрожающую позу. Но в ее взгляде он увидел сталь. Мозг лихорадочно просчитал варианты. Она — слишком далеко от ее ножей, он успеет воткнуть нож в горло красавчика и заслониться его телом, толкнуть его на Беатриче и… что потом? Ударить ножом ее?

Лео замер. Рука, потянувшаяся было к поясу, остановилась на полпути. Он медленно выпрямился.

— Беа… — сказал он, остро чувствуя свою беспомощность. Он отвык быть беспомощным, он давно уже не был прежним и решал все свои проблемы быстро, не сомневаясь и не испытывая угрызений совести. Но сейчас он словно бы вернулся назад, туда, где он был простым пареньком в городе Вардосе, сыном плотника, попавшим в Академию по Королевскому Указу. Он уже привык жить по простым правилам, он знал, как поступать с врагами. Знал, что за союзниками нужен глаз да глаз и нельзя оставлять за спиной, даже если они Триадой поклянутся. Знал, что никому нельзя доверять, а путь из союзников во враги был очень короткий… но что делать с Беатриче? Кто она ему сейчас? Враг? Он все еще может закрыться телом этого красавчика, рванув его на себя, насаживая на нож и толкнуть на нее, она успеет дотянуться до перевязи но не успеет метнуть нож, она сильная и отбросит тело в сторону, но он — закроется этим падением и наверняка успеет вогнать ей нож… нет, до груди или шеи он не дотянется, учитывая расстояние, но вот бедро… он успеет рассечь ей бедро а после этого ему надо только выжить в течение минуты, закрываясь телом мертвого Мессера. Она истечет кровью за минуту.