— … у меня память хорошая. — говорит Беатриче: — уж я запомню, как ты меня назвал…

— Кто, я⁈ Да упаси боже! — взмахивает руками Альвизе, заворачивая вслед за провожатой: — как я мог тебя так назвать⁈ С другой стороны, если ты сама отозвалась…

— … везет тебе, Ал, что у тебя мордашка смазливая, но однажды ты допросишься, не посмотрю что из благородных. — ворчит Беатриче: — и… куда это мы идем? Эй, бесстыжая!

— Осталось совсем немного. — отзывается идущая впереди: — следуйте за мной.

— Мне это не нравится. — говорит Беатриче: — и этому отморозку Штиллу тоже не нравится. Мы только за дело взялись и уже чуть со Змеями не поцапались. И ладно бы ночи дождались и в ножи взяли десяток-другой, так нет — приперлись в самое логово Старого Змея, прямо голову ему в пасть положили. Я так считаю, что у нас на этом запас везения исчерпался. Пошли домой уже.

— Ты всегда так говоришь, а потом тебя за уши не оттащишь. — хмыкает Альвизе: — продолжай так же и тебя скоро будут звать не «Ослепительная Беатриче», а «старая бабка-ворчунья Беатриче»…

— Мы пришли. — провожатая останавливается и желает жест рукой: — вот.

— Не, я в Катакомбы не полезу. — решительно заявляет Беатриче: — Штилл, ты чего, полезешь?

— Я провожу вас до места.

— Тем более с этой девкой. — Беатриче оглядывает вход, закрытый старыми, замшелыми досками, на стене — знак Змей. Провожатая откидывает доски в сторону, из темного проема начинает тянуть сырым, затхлым воздухом подземелья. Девушка вскидывает руку, щелкает пальцами и в воздухе повисает магический огонек, освещающий путь.

— Она еще и магичка. — кивает Беатриче: — а внизу нас засада ждет. Может старого Чинатру послушаем, а?

— Аванс вернешь?

— Я-то почему должна возвращать⁈

— Вот то-то же…

Глава 4

— Стой. — говорит Лео и девушка, которая идет впереди — останавливается. Замирает и огонек, который летит перед ней, освещая путь. Лео делает два шага вперед, поравнявшись с провожатой и присаживается на корточки, вглядываясь в темноту коридора перед ним. Рядом с ним садится Альвизе, он смотрит в темноту, потом на Лео.

— Что-то увидел? — спрашивает он.

— Странно. — говорит Лео: — если она знает где товар, значит они тут были. Может не они, но кто-то другой. Откуда иначе знать? А пол впереди… — он дунул и с каменной плитки взвились вверх клубы пыли.

— Нет следов. Здесь никто не проходил. — делает вывод Альвизе, встает и оборачивается к девушке-провожатой: — как так? Почему нет следов? Откуда Чинатра знает… откуда ты знаешь где именно в катакомбах лежит груз?

— Я не знаю. — отвечает девушка: — мне сказали вас проводить, я веду.

— Лучше бы тебе рассказать все честно, дорогуша. — замечает Беатриче, которая подошла поближе и у нее в руке блеснула серебряная «рыбка»: — а то всякое может с тобой произойти тут… идти домой наощупь будет трудновато.

— Честно, я не знаю! — повышает голос девушка: — мне сказали где! Третий уровень под Рыбным рынком, там, где каменный колодец! Больше я ничего не знаю! И… меня хватятся! Великий Змей… и остальные!

— Великий Змей он наверху остался. А ты тут с нами наедине. — Беатриче хватает девушку за предплечье, та выворачивается и выхватывает свои кинжалы из ножен… вернее — пытается выхватить. Звуки борьбы, шлепок, дребезжащий звук, когда кривой, короткий клинок девушки из Змей — падает на каменный пол. Беатриче притискивает ее к стене, прижимая лезвие ножа к горлу.

— Ну так что, бесстыжая? Будешь отвечать на вопросы или мне начать называть тебя — Одноглазая Белла? — мурлычет она.

— Оставь ты ее, Беа. — встает с корточек Лео и отряхивает штаны: — девчонку втемную используют. Выколешь ей глаз — со старым Чинатрой опять поссоримся.

— Я… я правда ничего не знаю! Клянусь Триадой! Хотите, себя знамением осеню? Именем рода поклянусь! — бледнеет провожатая.

— Какие чудесные темные глазки… они похожи на звездочки в ночи… — мечтательно произносит Беатриче, приближая свое лицо к лицу девушки: — зачем тебе сразу два таких? Один — вполне достаточно. Лучше, чем совсем без глаз, правда? — серебряная рыбка мелькает у нее между пальцев, острие метательного ножа останавливается в волоске от расширенного зрачка. Девушка беззвучно ахает и замирает на месте, боясь вздохнуть или пошевелиться.

— Беа. — повышает голос Альвизе: — отстань ты от нее. Дойдем до места, там и посмотрим, что с ней делать. И… так на всякий случай напомню, что у меня в планах ссоры со Змеями нет. Будешь сама потом с Чинатрой разбираться.

— Плевать. — отзывается Беатриче, но нож убирает. Отпускает провожатую и делает шаг назад. Та сразу же оседает вниз и откашливается, держась за горло.

— Далеко еще? — лениво вопрошает Альвизе, покосившись на бледную девушку. Та откашлялась, подобрала лежащий на полу «Укус Змеи», аккуратно вложила его в ножны на поясе и выпрямилась. Кончики пальцев у нее ощутимо подрагивали. Она сглотнула, стараясь не смотреть на Беатриче, которая прислонилась к стене и скрестила руки на груди, одарив Змею насмешливым взглядом.

— … недалеко. — говорит она наконец, видимо справившись с собой: — тут… два поворота и коридор прямо. Там… там я вас оставлю. — она невольно бросает быстрый взгляд на Беатриче.

— Ничего подобного, чикита. Ты пойдешь с нами до конца. — говорит та: — и если там ловушка, то молись своим богам, чтобы тебя звали потом Одноглазой Беллой, а не очень сильно мертвой Беллой.

— У меня указания. Я вас должна довести до каменного колодца что на третьем уровне и все!

— В святом писании сказано — слушай ближнюю свою и останешься с двумя глазами… может быть. — сверкает улыбкой Беатриче: — не заставляй сестренку упрашивать. Шевели ножками, Одноглазая…

— Обычно я с ней не согласен, но тут поддержу. — говорит Лео, проверяя насколько легко выходит его нож из ножен и сняв с пояса короткую дубинку с окованным железом навершием.

— Ну все, пошли… — Альвизе толкает сопровождающую девушку в спину: — там пожалуешься какая у тебя тяжелая жизнь и почему папочка Змей не отпускает тебя гулять на третий уровень катакомб.

Они спускаются еще ниже, каменные стены, кажется, давят на них, воздух становится спертым, затхлым, со сладковатым привкусом гниения… Городские Катакомбы… это такое место где даже самый последний бездомный бродяжка не станет искать убежища от дождя и непогоды. Казалось бы — сухо, тепло, глубоко под землей, кинь в угол кучу тряпок и ложись. Но Катакомбы пользовались дурной славой… и видимо не зря.

Про Катакомбы ходило много слухов, говорили, что если человек проведет там слишком много времени, то начинает слышать голоса тех, кто был погребен в недрах оссуария после Черной Смерти двести лет назад, чьи кости украшают стены и своды Катакомб. Говорили, что это проклятое место где по ночам собираются ашкены и едят младенцев, что на самом нижнем уровне есть тайный проход в Преисподнюю и что демоны только и ждут чтобы избранного младенца, не освященного Триадой, принесли в жертву на каменном алтаре чтобы кровь его открыла проход Адских Легионов в наш мир… и прочие суеверные глупости.

Лео во все эти слухи не верил ни на йоту. В то, что мертвые могу говорить — верил, сам видел, сам слышал, сам умеет мертвых поднимать, но во все остальное не верил. Катакомбы были размещены в известняковых пещерах под городом и когда в город пришла Черная Смерть, то дабы избавиться от сотен и тысяч тел, при этом не выкапывая сотни и тысячи могил при явном дефиците рабочих рук на момент эпидемии. Тела просто сваливали в катакомбы, пробив дыру на том самом месте, где сейчас Рыбный Рынок стоит. Тела падали вниз, в одну большую кучу, затем гнили. Через сто лет монахи местного монастыря начали разбирать кости. До этого многочисленные мародеры уже вытащили из гигантской гробницы все сколько-нибудь ценное. Однако куча была огромной, и монахи порой находили ценные вещи, кольца или серьги, а то и золотые монеты, городской магистрат распорядился закрыть все входы в Катакомбы, чтобы предотвратить мародерство, включая Провал… на его месте потом и возник Рыбный Рынок.