— К месту. Доставать сами будете. Но я гарантирую что товар там. Узкий деревянный ящик от твоего святоши. На досках — печать с апостолом и надпись «Благодать Архангела».
— Хм. — Альвизе передает кошелек одной из полуголых девиц: — тогда… я надеюсь, что на твое слово можно положиться.
— Можно. — кивает Чинатра. Кошелек уносят, Великий Змей делает жест рукой, призывая ближайшую девушку с татуировками по всему телу: — проведи гостей к месту.
Девушка кланяется, давая понять, что все поняла. Поворачивается к Альвизе и его спутникам. Делает жест «следуйте за мной» и идет к выходу из покоев Великого Змея.
Гости в свою очередь склоняют головы, Чинатра машет рукой в воздухе, изображая жест «ладно-ладно, убирайтесь уже отсюда». Лео встает с подушек вслед за Альвизе и Беатриче, чувствуя как у него онемели ноги от долгого сидения. Они уже подходят к выходу из «тронной залы» главы Змеев, как тот вдруг — повышает голос.
— Виконт! И вы двое! — говорит он и Лео — замирает, полуобернувшись. Краем глаза он замечает напряженные позы его товарищей, Альвизе и Беатриче.
— Я бы на вашем месте оставил это дело. — говорит старый Чинатра: — не стоит оно того. Даже если аванс вернуть придется.
— Ты определенно что-то знаешь. — говорит Альвизе: — почему бы не рассказать мне об этом? В конце концов я отдал целых пятьдесят золотых…
— Сейчас я делаю тебе подарок, Виконт. Тебе и твоим спутникам. Вы не враги мне и я, наверное, даже буду по вам скучать. Старые времена проходят и на улицах все больше безликих молодых ублюдков, у которых нет стиля, нет души, нет понятий о том, как нужно дела делать. Вы втроем напоминаете мне о старых деньках, когда я только прибыл в этот город. — он вздыхает и качает головой, усаживаясь поудобнее: — будет жаль если вы сгинете так глупо. Так что вот тебе мой совет — оставь это дело. Оставь этот груз, вернись к святошам и верни им аванс. Или прикопай их за городом, вы точно это сумеете.
— Ты же сам только что говорил, что на улицах должно остаться что-то кроме жадности и ударов в спину. — хмыкает Альвизе: — с момента как виконт Альвизе Конте, урожденный де Маркетти берет деньги — он действует в интересах клиента. Все, что у меня есть в этот городе, Чинатра — это репутация. Если я стану кидать клиентов… — он разводит руками: — то никто никогда меня уже не наймет.
— Меня лечить не нужно, Виконт. Ни меня, ни твоих спутников. Впрочем, дело твое. Совет ты получил, как именно распорядится сведениями — сам решай. Белла проводит вас до места. — он взмахнул рукой, давая понять, что аудиенция закончена.
Выйдя из тесных коридоров, ведущих в покои Чинатры, они снова оказались снаружи, в Нижнем Городе, под палящими лучами солнца. Вонь гниющей рыбы, соленый ветер с моря — смешивался с гарью от промысла углежогов сразу за границей Нижнего, а еще пахло табаком, сыростью и… благовониями.
Лео втянул ноздрями запах… так и есть, сандал и что-то еще, пряный аромат дорогих масел. Но откуда? Его взгляд уперся в спину их провожатой, гладкую, покрытую татуировками, изображающей змеиную чешую, да так, что даже сейчас, на дневном свету казалось, что она была одета прилично — татуировки покрывали все ее тело, оставляя лишь кисти рук, лицо и стопы.
Это от нее пахнет благовонными маслами, понял Лео, больше тут нечему пахнуть так приятно. Девушка уверенно шла впереди, так, будто была одета как положено, хотя на самом деле весь ее наряд составляла набедренная повязка из очень дорогого шелка да браслеты на запястьях и лодыжках. И конечно же пояс-кушак с заткнутыми за него короткими клинками «Змеиных Укусов». Больше на ней ничего не было, даже на ногах, но она уверенно шагала босыми ногами вперед — сперва по пыльной улице, а потом — по деревянным настилам, выложенным поверх зловонных луж.
Как ее звали? Белла? — подумал Лео, шагая вслед за провожатой и Альвизе. Хотя бы башмаки надела, она же ноги себе собьет… не говоря о том, что перепачкается вся. Ходить по тесным, запутанным улочкам Нижнего города босиком — сомнительное удовольствие. То, что она почти голышом — это не страшно, тут территория Змей, тут никто на нее даже дыхнуть неровно не посмеет, она собственность Старого Змея, это прямо на ней написано, каждой змеиной чешуйкой.
— Чего пялишься, Штилл? — толкает его в бок Беатриче: — не обломится тебе деваха. Ишь, слюни распустил.
— Кто о чем, а ашкен о деньгах. — отвечает ей Лео: — меня больше волнует то, с какой легкостью старый Змей цену нам скинул. Неспроста это. Неужели только я это заметил.
— И не просто цену скинул, но еще и совета доброго на дорожку не пожалел. — соглашается с ним Беатриче: — эй, Ал! Тебе это подозрительным не показалось? Я таким добрым Змея в первый раз вижу.
— Думаете я ослеп? — огрызается Альвизе, не оборачиваясь и следуя за девушкой-провожатой: — ясно как день что старик хочет от груза отделаться и от нас сразу же.
— Значит груз — горячий. Как бы пальцы не обжечь. — говорит Лео.
— Выбора у нас особого нет. — отвечает ему виконт, продолжая шагать вперед: — в то, что старый Змей знает где груз лежит — я верю. Нам его вытащить теперь нужно. Вытащим наружу и в порт. А там до Челюстей рукой подать — на корабле.
— Если Чинатра так себя ведет, значит, во-первых, груз этот ему нахрен не нужен и даже опасен. Во-вторых, он от него избавиться хочет, как от горячей картофелины. — говорит Беатриче, загибая пальцы: — тут и гадать не нужно в чем дело. Он, наверное, на спорной территории лежит и его «Крысоловы» или «Скорпионы» забрали… вот он и отстранился.
— Да ну. — сомневается Лео: — зачем ему? Если груз — горячая картофелина, с чего бы ему переживать что этот груз у конкурентов? Пускай у них голова болит, так бы он подумал. Нет, груз спрятан где-то в тайнике. А вот то, что в нем… может и правда принцесса Савойская?
— Чего⁈ — Беатриче аж поперхнулась: — ты чего такого несешь⁈
— А что? Савойская Марка ни к Арнульфу ни к Гартману не присоединилась, а у герцога Артемиса дочка на выданье. За кого отдаст — за того и мечи поднимет. Династический брак тут важная вещь…
— Знаешь, Штилл, ты когда рта не открываешь — умней кажешься. — подает голос Альвизе: — ты ж чернь городская, из простолюдинов, откуда тебе в династиях разбираться? Принцессе Савойской сейчас три года, это раз. В таком возрасте только соглашения о браке заключаются, а не сами союзы. И потом, ее папаша, как и дед из Плантагенетов, чтобы они да согласие на брак с Арнульфом дали — да раньше наша Беа по смазливым мальчикам бегать перестанет и пить бросит!
— Я бы на твоем месте со мной отношения не портила, де Маркетти. — нехорошо прищуривается Беатриче: — ты же так однажды проснешься, а яичек нет. Птички клюют.
— … а за Гартмана тем более. У Благочестивого уже пятая жена при «таинственных обстоятельствах» умирает, прошлую вон охотничьи псы задрали, случайно. Что интересно — псаря казнили, но самих псов не тронули… а ровни принцессе в стане Гартмана все равно нет. Разве что за Освальда… но у того жена и дети. Так что если делать прогнозы, то либо в монастырь отдадут, либо в Орден. Ну или пару в Гельвеции или Вальдесии искать… а то и вовсе за морями. Так что ты, Штилл если не разбираешься в чем — так молчи в тряпочку. Ножиками умеешь пырять — ну и слава богу, а остальное тебе не дано.
— Я, между прочим, в Академии учился. — замечает Лео: — и книг уж всяко побольше твоего прочитал.
— Да кто в наше время в той Академии не учился? — пожимает плечами Альвизе: — как королевский указ о Одаренных вышел, так всякую шваль стали брать… я не про тебя, я вообще. Хотя и на тебя бы взглянуть — ты ж сын плотника и швеи, и ладно бы по батиным стопам пошел, ты на себя посмотри. Головорезом стал. Ай-яй-яй. За деньги готов глотку ближнему перерезать, девку какую-то при себе в черном теле держит…
— Ты у нас святой…
— Я — из благородных, Штилл. Мне сама Пресвятая Триада путь положила чтобы мечом на жизнь зарабатывать. Маркетти не сеют и не пашут. — он качает головой: — подумать только, до чего я опустился! С кем приходится иметь дело! С головорезами и шлюхами!
