— Может быть, позже, — сказала она. — Когда будешь готов…

Её пальцы скользнули по его руке — прощальное касание — и она отступила. Развернулась. Пошла прочь, к одному из костров.

Лео смотрел ей вслед.

Откуда они знают?

Мысль была острой, неприятной, как заноза. Откуда они знают, как выглядела Алисия? Он никому не рассказывал. Он вообще редко о ней говорил — даже Альвизе знал только, что «есть какая-то баба», не больше.

А эта девушка — эта Аэлис — словно вышла из его головы. Из его памяти. Из его снов.

Слишком много совпадений.

Лео посмотрел на кружку, валявшуюся на столе. На лужицу мёда. На кувшин, всё ещё полный.

Пить расхотелось.

Все происходящее вокруг казалось странным сном, сном в котором что-то происходит, ты что-то ешь, но не можешь наесться, ты что-то видишь, но не понимаешь, насколько это реально. Альвизе, который обнимает двух девушек сразу, Беатриче, которая ушла в палатку с каким-то красавчиком, похожим на Мессера, девушка, которая была так похожа на Алисию.

Мед дурманил голову и Лео решил отойти за палатки, сходить до ветру. Слава Триаде, никто за ним не последовал. Стоя там и глядя в темноту, он слышал музыку и взрывы смеха у него за спиной. Наверху — плыли равнодушные звезды.

Кто ему такая Беатриче? Коллега по ремеслу? Он напугался до чертиков, когда увидел ее в первый раз, когда она наклонилась над ним с ножом в руке. В то же самое время каждый раз как она находила себе очередного мужика он чувствовал легкую досаду в груди. Сам себе он объяснял это чувство тем, что при ее талантах тратить время на бесполезные романы — глупо. Могла бы делом заниматься. Он же понимает, что у нее есть Дар. Она усиливает свое тело, ускоряется, у нее обостренные чувства и он ни разу не видел, чтобы она промахивалась. Если по Академической шкале, то у нее минимум Первый Круг посвящения есть, а то и Второй. Он и сам постоянно усиливал себя, когда нужно было в ближний бой вступать, но до Гримани ему было далеко. Быстрая как молния, безжалостная как змея и красивая как пантера… магистр Шварц в свое время говорила, что человека часто больше привлекает опасное, нежели привычное. Беатриче была опасной…

Он помотал головой. Да что за морок у него с головой, честное слово! Околдовала его эта Гримани, не иначе. Пусть в той палатке хоть со всеми мужиками Ордена переспит, честное слово… а ему нужно следовать примеру Альвизе, уж тот-то не теряется, вовсю веселится с какими-то девушками.

Он вздохнул, натянул штаны, заправил гульфик, поправил висящий на поясе нож. Меч он оставил у костра, убедившись, что никто их грабить не собирается. На душе почему-то было гадко и погано… неужели только из-за этой Гримани? Да кому она сдалась… шалава такая…

Он стиснул зубы. Вдруг в голову приходит магистр Шварц, как-то раз, обучая его защите от ментальной магии она пошутила что даже если никто на тебя не воздействует, то антизаклинание здорово мозги прочищает. Может помочь трезвым взглядом на ситуацию взглянуть, это особенно полезно тому, кто приворотного зелья выпил или под обаяние магией попал. Как там… Лео опускает взгляд себе под ноги. Щелчком пальцев подвешивает в воздухе огонек, подсвечивая землю. Сперва — круг. Потом — вписанный в круг треугольник, символ Триады… магистр правда предупреждала его о том, что не следует магические круги в пьяном виде чертить… но это же не боевое заклинание, тут отката не будет. По крайней мере огонь в лицо не ударит. И в землю по пояс не затянет. Он чертит каналы и рисует руны. Отряхивает руки и смотрит на творение своих рук, удовлетворенно кивает.

Магистр Элеонора Шварц постоянно носила на шее зеленый кристалл, амулет с защитой от ментальной магии… Лео не спрашивал почему, а она — не рассказывала. Впрочем, наверное, тогда бы он и не понял. Сейчас, после того что он прожил год в Тарг, Городе-Перекрестке, после того как увидел пустые глаза девушек, продаваемых на Верхнем Рынке, наслушался историй в таверне… сейчас он, кажется, начал понимать. С магистром Шварц что-то произошло в столице. Что-то связанное именно с ментальной магией. Амулет защиты постоянно тянул из магистра ману. Много маны. Ей достаточно было снять амулет, и ее боевая эффективность выросла бы в несколько раз. Но она предпочитала носить его — всегда. Лео ни разу не видел ее без зеленого кристалла на шее, наполненного ее маной до краев.

Что именно произошло с магистром Шварц в столице? Догадаться было нетрудно. Магистр даже в своем возрасте была чрезвычайно привлекательной женщиной, а в молодости, будучи студенткой столичной Академии и подавно…

С тех пор она дала себе зарок что никогда не позволит никому себя контролировать магией и практически стала экспертом в деле противостояния такой магии. Кристалл-оберег был лишь одним из множества средств. Она же разработала и простейшую, но крайне эффективную защиту от любого рода заклинаний, которые воздействуют на восприятие и когнитивные способности, угнетая их.

Лео выпрямился и прикрыл глаза, концентрируя внимание на каналах маны в теле, с выдохом — направил их наружу, в магический круг.

— Нуллификаре! — произнес он на выдохе. Вспышка заставила его зажмуриться

Мир дёрнулся. Как будто вынырнул из мутного небытия на поверхность. Трезвость ударила как ведро ледяной воды. Мысли стали ясными как прозрачный лед на поверхности горной реки, виски сдавила боль от отката.

Лео схватился за голову, вполголоса выругался и осторожно открыл глаза. Ему должно было стать легче. Он должен был перестать переживать из-за этой дуры Гримани, успокоиться и снова стать собой прежним. В глазах все еще рябило после вспышки, и он проморгался, думая о том, что столько доброго меда задаром потратил, нормальные люди для того и пьют чтобы забыться, а он только что самостоятельно все удовольствие себе испортил… но зато наконец мозги себе прочистил. Он перевел взгляд назад, в лагерь, туда, где возвышались шатры, туда, где в одном из них сейчас была эта стерва Беатриче с каким-то…

Он моргнул. Что-то изменилось.

Шатры — не богатые, расшитые серебром. Просто ткань. Добротная, походная, но обычная. Никаких узоров. Кое-где — заплаты, штопка. Только что он их с королевскими шатрами Арнульфа при осаде Вардосы сравнивал — вышивка, парча и шёлк, а сейчас — обычные полотнища грязно-серого цвета.

Костры чадили. Сырые дрова, едкий дым. Огонь еле теплился — не яркое весёлое пламя, а тусклые угли, подёрнутые пеплом.

Музыка всё ещё играла. Но теперь Лео слышал её иначе. Скрипка визжала — фальшиво, на одной ноте. Барабан стучал ровно, механически, без ритма. Бум. Бум. Бум. Как сердце умирающего.

Люди танцевали.

Лео смотрел на них и не мог понять, что не так. Они двигались — руки вверх, поворот, притоп. Двигались правильно. Но…

Девушка у костра кружилась в танце. Руки подняты, юбка развевается. Но лицо — неподвижное. Улыбка приклеена к губам, глаза смотрят сквозь партнёра. Она не видела его. Не видела никого. Просто кружилась, потому что надо кружиться.

Её партнёр держал её за талию. Его пальцы лежали на ткани — мёртво, как деревянные. Он не вёл. Не направлял. Переставлял ноги — раз-два-три, раз-два-три — и всё. Голова чуть запрокинута. Улыбка. Та же улыбка, что и у всех.

Рядом — другая пара. Мужчина и женщина. Двигались синхронно, шаг в шаг. Слишком синхронно. Как марионетки на одной верёвке. Поворот. Поклон. Поворот. Поклон.

У стола — люди ели. Рука к блюду, кусок ко рту, челюсти жуют. Снова. И снова. Одно и то же движение. Мужчина слева жевал уже минуту — один и тот же кусок. Не глотал. Просто жевал. Жевал. Жевал.

Женщина рядом подносила кружку к губам. Отнимала. Подносила. Отнимала. Кружка пустая. Давно пустая. Она не замечала.

Смех.

Кто-то засмеялся справа. Лео повернулся.

Группа у костра. Пятеро, шестеро. Сидят на брёвнах, держат кружки. Один что-то рассказывает — рот открывается, закрывается, но звука нет. Или есть? Бормотание, бессмысленное, ровное. И смех. Ха. Ха. Ха. В одном ритме. В одной тональности. Пятеро ртов открываются одновременно. Ха. Ха. Ха.