— Не могу не согласиться, — сказал я и встал на ноги. — Ладно, пойду на урок.

— Ага, — отозвался физрук, снова уткнувшись в телефон. — Удачи.

Следующим уроком у меня был как раз таки девятый Б. Ну, с этими-то проблем не должно быть. Я с ними вчера нашёл общий язык. Они думают, что победили, а после победы люди обычно расслаблены и не злобливы. Отстреляюсь по-быстрому, и всё.

Я вошёл в кабинет, ожидая увидеть ту же сцену, что и вчера. Но в классе была идеальная тишина. Все дети сидели на своих местах, и даже руки на партах сложили. Я аж на секунду остановился, окидывая взглядом эту пасторальную картину. Не к добру такое примерное поведение.

— Класс, здравствуйте, — поздоровался я и прошёл к столу. Пока шёл, у меня появилось стойкое ощущение, будто я иду под дулами пистолетов. Напряжение витало в воздухе такое же, как на стрелках в девяностые.

Класс молчал. Я сел за стол и открыл журнал. Пробежался глазами по списку фамилий. Что ж, начнём знакомство.

— Давайте знакомиться, а то вчера не успели. Андреев, — прочёл я первую фамилию и посмотрел на класс, ожидая увидеть названного. Но никто не шелохнулся, а класс по-прежнему молчал. — Андреева нет?

Снова тишина. Смотрят себе в одну точку прямо перед собой, так, будто я пустое место. Кажется, я понял, что происходит. Бунт на корабле. Я отложил в сторону журнал и встал.

— Ну и что у нас происходит? У вас тоже, как его там… Ретроградный Меркурий?

Ноль реакции. Сидят, как истуканы и пялятся в пустоту.

— Это никуда не годится. Так у нас конструктива не выйдет, — я потёр переносицу. — Выкладывайте, что у вас. Я мысли читать не умею.

Наконец, одна из учениц с первой парты перевела на меня взгляд. Это была та самая с двумя косичками и в очках.

— А вы знаете, что манипуляция людьми — это плохо, Егор Викторович? — очень серьёзно спросила она.

— Фамилия? — спросил я.

— Васильева, — ответила она.

— Манипуляция — штука тонкая, Васильева, — начал я. А сам в это время стал лихорадочно подыскивать аргументы. Уже понял, куда дует ветер. — Иногда может показаться, что человеком манипулируют, но на деле всё не так, как кажется.

Сказал и сам себе не поверил. Как-то плохо получилось. Но я же не солгал. То, что я с ними провернул, было больше хитростью. Я ж не во вред им… манипулировал.

— Вы специально нам сказали, что не хотите открытый урок, чтобы мы назло вам согласились и помогли. Это — манипуляция, Егор Викторович, — отчеканила Васильева.

— Да! — вскочил с места какой-то пацан в кофте с нарисованным на ней роботом, который вытянул вперёд руку. — А мы вам не стадо какое-то!

— Да-а-а! — поддержал его хор голосов и вверх взметнулся лес рук.

— Фамилия? — спокойно спросил я. Если так продолжится, то я и без журнала со всеми познакомлюсь.

— Лебедев, — немного стушевался пацан, но смотрел всё ещё с вызовом.

— Значит так, школота… — начал я, но меня перебила Васильева.

— Ещё и буллите нас, Егор Викторович. Это, — она поправила очки указательным пальцем. — У нас с вами абьюзивные отношения.

— Да-а-а! — снова поддержал оратора хор голосов. После этого они встали, как по команде, подхватили свои рюкзаки и вышли из класса.

Я даже среагировать не успел, зависнув на новых словах. Это матерное что-то?

Кажется, я облажался. Не такие уж и тупые эти подростки, а расслабился здесь я. Такие дела. Пу-пу-пу.

Сев за стол, подпёр подбородок рукой и стал думать. Ситуацию нужно исправлять. Мне с ними открытый урок ещё провести предстоит, а тут бунт нарисовался. Выкинут что-то подобное и пиши пропало. Это не лучшим образом отразится на общей картине.

Да, ребята. Вы не стадо. Вы стая. Об этом я как-то сразу не подумал. А в стае, что нужно делать? Правильно, стать вожаком. А для этого нужно сместить прежнего. Понятное дело, махаться с ребёнком я не стану. Но подружиться как-то нужно. Примет один — примут все.

А кто у нас вожак? Я стал вспоминать вчерашний день. Самым активным был рифмоплёт. Все остальные нет-нет, да поглядывали на него и на его реакцию. Так что, скорее всего, он и есть вожак. Вот только сегодня в классе его не было видно. Нужно выяснить, где он, и потолковать с ним. Главное, я понял одно: с этими детьми не прокатят лёгкие уловки. Нужно придумать что-то более заковыристое.

И… какие, мать его, отношения? Слово-то какое — фиг выговоришь. Это что-то заразное? Мысленно отметил, что про эти отношения тоже нужно выяснить.

Ну а пока, раз урок сорван, схожу к Павловне и узнаю, что она от меня хотела. Наверняка снова будет втирать, как важно не облажаться перед комиссией и бла-бла-бла.

Возле кабинета завуча я столкнулся с Глебом. Он как раз вальяжно вывалился из кабинета, поправляя на себе пёструю рубаху. Вид у него был довольный, как у сытого льва. А на шее виднелись едва заметные красные полосы. Интересно у них тут настроен образовательный процесс.

— О! Егорка, — оскалился он и шагнул ко мне. — Слышал, ты крупно облажался. Ц-ц-ц, нехорошо.

Ни фига себе здесь информация распространяется быстро. Вроде же только что класс ушёл. Когда он только успел узнать со своей высокой загруженностью в разных областях?

— Не справляешься даже с детьми, — продолжал глумиться этот клоун.

Хмыкнув, я приблизился к нему и шепнул на ухо. Так, чтобы не слышали случайные свидетели.

— Скажи-ка, Глебушка, а ты когда отливать ходишь, папаша и писюн твой придерживает? Или он тебя только на работу устраивает и женщинами делится?

Глеб сжал челюсти так, что зубы скрипнули. Даже я услышал.

— Ахах, — натужно рассмеялся он и поднял вверх указательный палец. — Смешно сейчас было. Иди и ты посмейся. Елена Павловна не так смешно шутит, как ты, но тоже умеет, — он шутовски изогнулся и изобразил приглашающий жест, пропуская меня в кабинет.

— Предпочитаю смеяться в более комфортной обстановке, а не на работе, — отбрил его я и постучал костяшками пальцев по двери.

— Да-да, войдите, — послышался немного запыхавшийся голос Павловны.

Я вошёл и увидел завуча, которая сидела за столом, раскрасневшаяся, и поправляла причёску.

— Здравствуйте, Елена Павловна, — поздоровался я, закрывая за собой дверь. — Мне передали, что вы меня хотели видеть.

— А, Истомин, — сказала, словно выплюнула. — Проходите.

Но я и без её разрешения не стоял на месте. Прошёл в кабинет и уселся на диван. Павловна смерила меня недовольным взглядом.

— Вы почему в чате не отвечаете?

— В каком?

— В рабочем, — Павловна взяла в руки телефон.

— Не знал о таком, — пожал плечами я.

— Как это вы не знали? Я же говорила вам о нём и документы туда скидывала.

— Елена Павловна, кажется, не только у меня проблемы с памятью, — я постучал себя по виску указательным пальцем. — Вы мне сказали о какой-то телеге, а у этого слова много значений. Изъясняйтесь более конкретно.

Павловна вздохнула и отложила в сторону телефон. И начала терпеливо объяснять:

— Егор Викторович, телега — это мессенджер такой. Телеграм. Голубенькая иконка с самолётиком. У нас там рабочий чат. И родительский чат тоже там. Вам необходимо читать сообщения и отвечать на них.

— Угу, понял. Ознакомлюсь с вашими чатами и сообщениями. Это всё?

— Нет, не всё. — Павловна встала и обошла стол. Прислонилась к нему пятой точкой и сложила на груди руки. — На вас поступила жалоба. Девятый Б написал отказную. Они требуют замены классного руководителя.

— Хм, ну баба с воза — кобыле легче. Я не рвался в классные руководители, как вам прекрасно известно, — резонно заметил я.

— Егор Викторович, — всплеснула руками она. — Вы понимаете, что это скандал? Да, мы можем отдать классное руководство Глебу Витальевичу, но об этом станет известно, и я даже не знаю, как в дальнейшем это отразится на судьбе школы. К тому же дети не хотят ходить на ваши уроки в принципе. Это нонсенс какой-то. Вы первый учитель, от которого они отказываются, а не наоборот!

— Тоже достижение, согласитесь? — усмехнулся я. А класс Глебу я не отдам. Хрен знает, чему их научит этот буддийский потомок Ларина. — Разберусь, Елена Павловна. У нас с ними притирка проходит. А раз они сами в отказ пошли, значит, я задел их душевные струны. А это что-то, да, значит. Так что всё нормально будет.