— Пойдёмте, представлю вас классу, — со скепсисом в голосе предложила они и пошла к двери.

Оглядев пустую учительскую, пошёл за Сергеевной. Раз надо знакомиться, будем знакомиться. Нагряну потом к Игорю и скину с себя это ярмо. Больно нужен мне этот головняк. С остальным бы раскидаться.

Миновав коридор, мы поднялись на третий этаж. Возле двери в тридцать четвёртый кабинет Сергеевна остановилась и серьёзно посмотрела мне в глаза.

— Егор Викторович, очень сомневаюсь, что вы справитесь с этим классом, но на всякий случай скажу, — она протянула руку и взялась за дверную ручку. — Постарайтесь найти к ним подход, будьте потвёрже с ними, что ли. Как вы знаете, класс непростой и у вас уже были с ними, гхм, разногласия в прошлом… Но всё же, постарайтесь. Ради всех нас, — она нажала на ручку и потянула дверь на себя.

Я вошёл в класс вслед за ней и встал рядом, глядя на тот самый непростой девятый Б.

Детки, казалось, вообще не заметили нашего присутствия. Ну или им было плевать. За партами сидели лишь пара-тройка учеников. Видимо, ботаны. Остальные же разбились на группки по интересам. Самая большая из них собралась в центре класса. Несколько парней плевали в кулаки, издавая странные звуки, а какой-то пацан в безразмерной кофте и длинными кудрявыми волосами размахивал руками и зачитывал бессвязный набор слов с дико пафосным выражением лица.

Другая группа учеников, чуть поменьше, бурно обсуждали не то игру, не то фильм — так сразу и не поймёшь. А в дальнем углу класса какая-то парочка самозабвенно целовалась.

Эльвира Сергеевна стояла с безмятежным видом и смотрела на всё это дело с полным принятием стоицизма.

— Повторюсь, — продолжая смотреть на класс, спокойно проговорила она. — Постарайтесь найти к ним подход. Ради нас всех и, — она вздохнула, — них. Класс, — повысила она голос, — поприветствуйте вашего классного руководителя!

Ноль реакции. Мелкие как занимались своими делами, так и продолжили, не обращая внимание на слова Сергеевны.

Они мне сейчас очень сильно напоминали стаю мелких, необузданных щенков. Сидят, визжат, прыгают друг на друга, эпизодически рычат. Ну что ж, будем дрессировать. Я засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул.

А вот это уже возымело эффект. Плевуны сбились с ритма, стихоплёт аж пригнулся. Парочка тоже отлипла друг от друга. Все уставились на нас.

— Чё за дела? — возмутился рифмач, шагнув к нам и вскинув руки.

Сергеевна удивлённо посмотрела на меня и хмыкнула.

— Ну, тоже метод, — проговорила она и похлопала меня по плечу. — Удачи. Сами разберётесь, Егор Викторович. У вас это неплохо получается.

Сказав это, она вышла из кабинета. Я же остался один на один с девятым Б. Не говоря ни слова, прошёл к учительскому столу и присел на краешек, дожидаясь тишины. Детки, которые выглядели отнюдь не детками, бурча, что-то нечленораздельное под нос, начали рассасываться по своим местам.

— А п-почему в-вы здесь? — спросил тот самый рифмач, когда все успокоились.

Я вздёрнул бровь. Что-то не заметил, чтобы он заикался. Или это какой-то прикол. Тем временем шкет, кинув взгляд по сторонам и увидев на лицах одноклассников предвкушающие улыбки, приосанился и с возрастающим азартом продолжил:

— У нас з-замена?

Детишки, не сдержавшись, прыснули в кулаки. Понятно, шутить изволим. Судя по реакции остальных, шкет любил помотать нервы учителям. Местный заводила такой. Вот только меняй кепку, паря, власть сменилась.

— Приветствую вас, — спокойно начал я, не обращая внимания на обезьянничество рифмоплёта. — Если кто забыл, представлюсь. Меня зовут Егор Викторович Истомин. С сегодняшнего дня я ваш классный руководитель, — я прервался, увидев поднятую руку рифмача. — Говори.

— А можно контактики логопеда, — он заржал, — который заикание ваше вылечил. Мне для друга надо.

Класс заржал вместе с ними. Я мысленно вздохнул. Дети… Теперь понятно, к чему были эти ужимки. Видать, прежний Егорка заикался. Поэтому малолетки и глумились над ним. А он в силу своего характера не мог дать отпор. А подросткам нельзя показывать слабость — загрызут и имени не спросят.

— Можно Машку за ляжку, козу на возу… Хотя тебе с такими шутками даже коза не светит, — безразлично проговорил я.

Класс на мгновение затих, а потом по рядам прокатилось негромкое: «О-о-о».

— Раунд, Мэт, — хихикнула какая-то девчуля с красными волосами и показала ему язык.

Рифмоплёт насупился и надулся как мышь на крупу.

— Так себе заезд, — буркнул он.

— Итак, продолжим, — проигнорировал я его и повернулся к доске. — Где у вас мел?

— В меловом периоде остался, — гыгыкнул всё тот же голос. — Там же, откуда и ваши шутки.

Класс снова одобрительно рассмеялся. Я же медленно обернулся и демонстративно похлопал.

— Уже лучше, Кудряшка Сью. Ещё немного практики и, возможно, даже научишься рифмовать не так погано. Молодец, хвалю.

Класс снова заржал. Со всех сторон полетели: «Кудряшка Сью, Кудряшка Сью», «Мэт, тебе идёт». Кажется, приклеится погоняло к пацану. А нефиг быть таким борзым. Вот тебе урок первый, шкет. За слова и спросить могут. Особенно на улице. И не так, как я сейчас. Парой фраз не отделаешься.

— Тихо, — скомандовал я. — Закончили цирк. Упражняться в остроумии будете на перемене. А сейчас у меня для вас объявление, — я вспомнил про грядущий открытый урок, который непонятно когда ещё будет, но с этими шутниками готовиться нужно уже сейчас. И у меня созрел план.

— Я понимаю, что у нас с вами сейчас тёрки, — на этих словах я потёр указательными пальцами друг о друга и прошёлся вдоль доски, — но администрация школы попросила провести с вами открытый урок.

— Это хорошо или плохо? — поправив очки на носу, с серьёзным видом спросила девчонка с двумя косичками.

— Это хорошо, — с ленцой ответил я, глянув на неё. — Но такой геморрой, что прямо не присесть.

По классу снова прошёлся тихий смешок. Я заметил, что большая часть детей заинтересованно прислушиваются к моим словам уже без приколов. Нужно было закрепить успех.

— Вся эта канитель ни вам, ни мне не нужна. Но я не могу в открытую их послать. Но-о…

Я намеренно сделал паузу, давая возможность рифмачу себя проявить. И он не подвёл.

Пока говорил, заметил, что класс притих. Последовали переглядывания и многозначительные улыбки. Видимо, у них какой-то свой мысленный коннект, потому что, не говоря ни слова, они таки договорились о чём-то. Рифмач встал на ноги и с вызовом вздёрнул подбородок.

— А чё это нам не надо? Думаете, мы такие тупые и не справимся с открытым уроком? — Он окинул взглядом класс. Те, в ответ на его слова, загомонили, мол, не тупые мы, справимся мы. — Вот видите, Егор Викторович, — победно улыбнулся он, — класс жаждет знаний и открытого урока.

— Что ж, — сокрушённо вздохнул. — Раз вы так решили… Мне остаётся только подчиниться. Доставайте ваши учебники, тетрадки, или что у вас там, и начинаем готовиться. Жажду нужно утолять.

Рифмач изобразил жестом, будто бросает микрофон на пол, и вполголоса проговорил:

— Пу-уф, ра-аунд.

Сказав это, он довольный сел на место. Остальные тоже сидели довольные. Ну а как же? Пакость учинили. Взрослого нагнули. Показали какие крутые. Я мысленно усмехнулся. Не тупые они… Ага. Но ничего, такая упёртость присуща чаще всего молодости. Как говорится, назло маме отморожу уши. Вот на этом я и решил сыграть.

К моему удивлению, первый рабочий день пролетел легко и незаметно. Я даже всерьёз увлёкся. Правда, в основном пользовался старым проверенным способом. А именно: достаём листочки и пишем самостоятельную работу по прошедшей теме. И плевать, что она не по плану. Я учитель или где? Вот. Поэтому мне виднее когда и что по плану.

Приободрённый первыми успехами, я собрал свои вещи в рюкзак и двинулся на выход. И вовсе нет ничего страшного в школе. Всё получилось даже проще, чем я думал.

Даже девятый Б, которым коллеги всё утро пугали, на деле не такой уж и страшный оказался. Неделька-другая пройдёт, и будут они у меня по струнке ходить, как шёлковые.