Я слушал, кивая, с деланным пониманием на лице. Каждая её фраза была отточена, словно она репетировала этот ответ не раз и наверняка так оно и было.

— Угу, — протянул я, когда она закончила. — Всё логично. Рационализация. Экономическая целесообразность. Красивые слова. А строительство торгового центра на руинах школы и окрестных домов, — я ткнул пальцем в стол, — это просто счастливое совпадение для инвесторов, я верно понял?

Зоя Валентиновна застыла. Буквально. Она даже перестала дышать на несколько секунд. Вся её выстроенная защита, весь этот чиновничий лоск, мгновенно испарились, обнажив женщину, которую только что ткнули в открытую рану.

Лицо её окаменело, в глазах вспыхнула паника, быстро сменившаяся холодной, железной решимостью. Все те немногие проявления мягкости или даже усталости исчезли мгновенно. Передо мной предстала новая грань этой женщины.

— Не лезь в это, Егор, — отрезала она низким, с хрипотцой голосом. Это была не просьба матери к сыну, а приказ. — Не лезь. Ты ничего не понимаешь.

Ну вот. Спокойного разговора не выйдет. Её реакция была красноречивее любых слов. Зоя Валентиновна увязла во всём этом по самую маковку. Теперь у меня не было никаких сомнений. Старик был прав. Может, не во всех деталях, но в главном — да.

Я медленно поставил локти на стол, сложил руки перед собой и подался вперёд, сокращая расстояние между нами до минимума. Сейчас я особо внимательно отслеживал малейшие изменения в мимике моей новой матери.

— Мама, — сказал я, впервые за все эти дни назвав Зою Валентиновну так, как она того желала, и увидел, как её глаза чуть расширились. — Расскажи мне всё. Всю правду. Я не маленький мальчик, которого можно отправить в комнату, чтобы не мешал. Я твой сын. Взрослый. А ещё я учитель в той школе, которую хотят уничтожить. Я имею право знать, с чем мы имеем дело. Расскажи, и мы вместе придумаем, как быть дальше. Ты же хотела, чтобы я вспомнил? Так вот, я вспоминаю. Не всё, но достаточно. Достаточно, чтобы понимать: новая школа не вместит и половины детей города. То, что вы делаете, это не «рационализация», а отжим самый настоящий. Вы выселяете детей на мороз. И я не хочу верить, что моя мать принимает в этом участие. Осознанно.

— Довольно! — крикнула она и с силой ударила ладонью по столу. От удара сахарница, стоявшая неподалёку, подскочила и звякнула крышкой. Зоя Валентиновна вскочила на ноги, стул с грохотом отъехал назад. — Довольно! Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! Ты сидишь тут, со своей вышибленной памятью, и строишь из себя благородного! Ты не знаешь, что здесь происходит! Ты не знаешь… — она оборвала себя на полуслове, схватившись за голову, и начала метаться по небольшой кухне, как тигрица в клетке. Её дыхание стало частым и прерывистым.

Внезапно она встала, как вкопанная и резко обернулась. Сделав несколько торопливых шагов, нависла надо мной и выставила указательный палец, наставив его прямо мне в грудь.

— Я сказала тебе: НЕ ЛЕЗЬ, — прошипела она. — Мне хватило и одной аварии, чтобы… — голос её сорвался. Она прикусила губу, будто сделала что-то непоправимое. Глаза её наполнились ужасом. Не передо мной — это ясно как божий день, а перед тем, что она только что выпустила наружу.

В комнате стало тихо, как в склепе. Словно всё замерло, включая время.

«…хватило и одной аварии…»

Так вот, оно что. Вот откуда ноги растут. Авария, в которую попал прежний Егорка, была неслучайна. Его пытались устранить, чтобы оказать давление на Зою Валентиновну. Показать ей, что будет, если она не подчинится. Возможно, это было предупреждение. Или наказание, если учесть тот факт, что теперь в его теле я.

Мать стояла, тяжело дыша, глядя на меня расширенными глазами, полными отчаяния и страха. Потом медленно, с видимым усилием, она выпрямилась и сделала пару глубоких вдохов-выдохов. Пригладила ладонями волосы, поправила складки на кофте. В её движениях вновь появилась железная выдержка.

— В общем, ты меня услышал, — спокойно сказала она, не глядя на меня, и пошла к двери. — Если нет, тогда я вынуждена буду принять… меры. Я устала, Егор. Очень устала. Пойду прилягу. Доброй ночи.

Сказав это, Зоя Валентиновна, не дожидаясь от меня ответа, покинула кухню.

Я же остался сидеть за столом, глядя на пустой дверной проём. Значит, так. Во-первых, старик был прав. Всё очень грязно и связано с большими деньгами и переделом земли. Во-вторых, Зоя Валентиновна в центре этого болота.

Возможно, сначала она сунулась сдуру, а когда поняла, попыталась выйти. Да кто ж позволит? Скорей всего, сейчас она действует не по своей воле. Её шантажируют и угрожают. Даже попытались убрать сына. И теперь она, как загнанный в ловушку зверь, пытается выгрести ценой школы и судеб сотен детей.

Боится она не за себя, а за меня. Значит, угроза реальна. И исходит от людей, которые не остановятся перед одним, а возможно, и перед вторым трупом.

Нужно начать копать в этом направлении. Ниточка нашлась. Стоит потянуть за неё, и постепенно я размотаю этот клубочек.

Есть не хотелось совершенно, поэтому я встал, щёлкнул выключателем и пошёл в свою комнату. Осталось ещё одно дельце на сегодня.

Глянул на настенные часы — девять вечера. Нормально. Елена Павловна ещё не должна спать. Взял свой смартфон в руки и уставился на чёрный прямоугольник экрана.

Как его оживить, я понятия не имел, эти новые технологии пока были для меня загадкой. В первые дни после пробуждения он беспрерывно пиликал, звенел и жутко раздражал. А потом он умолк, и я этому факту был только рад. Но сейчас мне нужно было позвонить, чтобы сообщить о своём решении.

Я снял чехол и стал осматривать корпус телефона. Сбоку были кнопки «плюс» и «минус». Очевидно, это громкость. Чуть ниже отыскалась ещё одна кнопка. Если следовать логике, кнопка включения. Всё-таки любая техника должна как-то включаться и выключаться.

Едем дальше. В девяностых мобилы заряжали. Значит, и сейчас их нужно заряжать. Не думаю, что смартфоны настолько поумнели, что сами себя как-то питают энергией из воздуха. Я повертел телефон в руках. Ага. Снизу увидел несколько разъёмов. Один был круглый, маленький. Слишком маленький, вряд ли это подойдёт для зарядки. А вот тот, что побольше — вполне.

Я встал и принялся обшаривать комнату на предмет подходящего провода. Он нашёлся в ящике стола. Короткий, белый, с разъёмом, который идеально подошёл к телефону. Воткнул его в розетку, вставил второй конец в разъём на телефоне, и экран мигнул, показывая низкий уровень зарядки. Ну вот, вроде всё получилось.

Пока телефон заряжался, сходил в душ. Вернувшись, увидел, что на экране горит уже зелёная полоска. Отсоединил провод, нашёл ту самую кнопку сбоку и нажал. Но ничего не произошло.

Я почесал затылок. Что не так? Вспомнил, как мы включали и выключали мобилы. Тогда нужно было зажать кнопку и подождать. Решил проделать то же самое. Зажал кнопку включения, и на этот раз всё получилось. Телефон вздрогнул, засветился, и на экране поплыл какой-то логотип.

И тут началось светопреставление… Как только система загрузилась, экран взорвался каскадом оповещений: «Вам сообщение», «Пропущенный вызов от…», «Уведомление из 'ВКонтакте»«, 'Обновление приложения доступно». Десятки значков, названия которых мне ничего не говорили. Я смотрел на это нашествие, как на вражескую армию.

— С вами, — пообещал я, — разберусь в другой день. По одному. Ну а пока…

Нажал на иконку с зелёной трубкой. Открылся журнал вызовов. Покрутил. Там было много незнакомых имён и номеров. Наконец, нашёл контакт с надписью «Елена Павловна». Набрал. Долго ждать не пришлось. Буквально на третьем гудке я услышал взволнованное:

— Алло? Алло, Егор Викторович, это вы?

Возле телефона она дежурила, что ли, раз так быстро ответила?

— Привет, Павловна. Это я, да. Готов дать ответ, — перешёл я сразу к делу, не тратя время на прелюдии. — Я выйду на работу.

В трубке молчали. Я почти слышал, как завуч затаила дыхание. Видимо, переваривала информацию, ожидая какого-то подвоха или дальнейших условий. А потом, не услышав ничего подобного, схватила быка за рога.