— Вот, — сказала она уверенно. — Отмени хлеб.

Кассирша снова закатила глаза, взмахнула своими ресницами-метёлками, набрала полную грудь воздуха и проорала так, что у меня в ушах зазвенело:

— Га-а-а-ля-я-я! У нас от-ме-е-на!

От неожиданности я даже дёрнулся. Это что за военная тревога? Что за Галя? Что за «отмена»?

Позади хихикнула какая-то девчушка, а бабушка снова виновато посмотрела на девушку, потом обернулась и встретилась со мной взглядом. В её выцветших глазах мелькнул стыд за всю эту неловкую ситуацию.

— Извини, — прошелестела она, — что задерживаю.

Мне стало не по себе. Не из-за задержки, а из-за ситуации в целом. Неужто десять рублей — это так много?

Я посмотрел на её продукты. Сколько у неё там? Семьсот рублей? Много это или мало я не знал. Судя по продуктам, которые она оставила, мало. Еды-то кот наплакал.

Думаю, денег у меня должно хватить. Не сказать, чтобы я был сильно добренький. Нет, я далеко не ангел и грехов у меня хватало. Но вот пройти мимо стариков и детей в беде никогда не мог.

— Слышь, красота, — обратился я к кассирше. — Я оплачу покупки этой женщины. Отмените вашу Галю.

Бабушка ахнула. Кассирша приподняла бровь, но спорить не стала. Пожав плечами, как бы говоря «ваши деньги», она вернула батон на ленту и спросила уже обычным, безэмоциональным тоном:

— Картой или наличными?

Я достал телефон и показал ей его, как в том новом фильме с Уиллисом и рыжулей с мультипаспортом.

— Картой.

— Прикладывайте, — скомандовала кассир.

Я подвис. Куда прикладывать-то, блин? В моё время прикладывали кирпич к голове, а карточкой проводили по терминалу. Но здесь я ничего подходящего не видел.

Бабушка, заметив моё замешательство, осторожно тронула меня за рукав и шепнула, показывая на небольшой мониторчик:

— Сюда, внучек, карточку. Или телефон, если она у тебя в телефоне. Приложи, и всё.

Карта в телефоне? Как много нужно ещё узнать…

— Спасибо, бабуля, — сказал я и приложил телефон той стороной, где была карта, к мониторчику. Терминал издал одобрительный писк, экран мигнул зелёной галочкой и надписью «ОПЛАЧЕНО». Магия. Ни пин-кода, ничего. Просто приложил и готово.

— Чек нужен? — буркнула продавщица, не желая тратить ни секунды лишнего времени.

Я посмотрел на бабушку. Она добродушно помотала головой в ответ.

— Мне отчитываться не перед кем, а Муська корм ест и без чека, — пошутила она. Муська — это, надо полагать, кошка, которой она корм купила.

— Пакет нужен? — спросила девушка, когда приступила к моим продуктам.

Улыбнувшись, достал из кармана аккуратно сложенный вчетверо плотный фиолетовый пакет с логотипом какого-то другого магазина, который предусмотрительно прихватил из дома.

— Не-а, я со своим.

Девушка почему-то снова закатила глаза, будто я какую-то глупость сморозил. А вот бабушка уважительно, с одобрением кивнула.

— Спасибо, — проговорила она. — Выручил старую.

— Не за что, бабуля, — отозвался я, заканчивая складывать покупки во второй пакет. Сам же подумал, что надо бы как-то узнать, сколько у меня вообще денег на карте. В банк сходить, что ли. Эта современная система оплаты требовала более глубокого изучения.

Я вышел на улицу и зашагал домой. Но не успел отойти и на два десятка метров, как услышал за спиной быстрые, шаркающие шаги. Оглянулся и увидел, что меня нагоняет та самая старушка из магазина.

— Внучок! Постой! — окликнула она, запыхавшись. Я остановился.

— Возьми, пожалуйста, — она протянула мне смятые купюры. — Тут вся сумма, только десять рубликов не хватает.

Брать их я не собирался. Моя собственная покупка обошлась мне в четыре раза дороже, а продуктов у меня было не сильно больше, чем у неё. Значит, бабушка брала самое дешёвое. Не шикует старушка.

— Не надо, бабуля.

— Как же это не надо? — Возмутилась она неожиданно упрямо. Она предприняла очередную, довольно настойчивую попытку засунуть деньги мне в карман. — Я милостыню не просила! Я в долг взяла!

— Бабуля, — чуть строже сказал я, останавливаясь и глядя ей в глаза. — Я же сказал, не надо. Вон, корм возьмите лучше, порадуйте вашу Мусю.

Старушка замерла, разглядывая меня. В её мутноватых глазах боролись гордость и благодарность. Вдруг они подозрительно заблестели, навернулись слёзы. Ну вот, только этого ещё не хватало. Но бабушка оказалась крепким орешком. Она сглотнула, моргнула, и слёзы исчезли, не пролившись.

— Спасибо, внучок. Дай бог тебе здоровья.

— Благодарю. И вам здоровья, уважаемая. До свидания, — буркнул я, слегка смущённый, и ускорил шаг.

В подъезде меня ждал очередной выбор: пешком по лестнице идти или на лифте подняться? Я посмотрел вначале на два пакета в руках, затем на лестницу. На секунду организм попытался дать слабину, и я даже сделал шаг к лифту. Но я мысленно влепил себе «леща» и потопал вверх по лестнице. Раз уж решил заняться собой, нужно идти до конца и не сачковать, пусть даже и в мелочах.

Когда вошёл в квартиру, в прихожей уже горел свет, а из комнаты доносились звуки включённого телевизора. Зоя Валентиновна дома. Отлично, не придётся откладывать беседу. Начнём с мирного разговора, а там посмотрим, куда ветер подует.

Я прошёл на кухню, поставил пакеты с продуктами на стол. Зоя Валентиновна стояла у раковины и мыла посуду.

— Ты поздно, — произнесла она, не оборачиваясь.

— Гулял, — я принялся выкладывать продукты. Мысленно же готовился к разговору, подбирал нужные вопросы. — Места знакомые вспоминал.

Мать не обернулась, лишь слегка склонила голову, прислушиваясь. Вода текла ровной струйкой. Не отрываясь от мытья тарелок, Зоя Валентиновна поинтересовалась:

— И как успехи?

— Неплохо, — ответил я, присаживаясь на стул и разглядывая её профиль. Лицо у неё было сосредоточенным и каким-то настороженным. — Кое-что важное вспомнил. Например, что школу, в которой я работаю, закрывают.

Руки Зои Валентиновны замерли на долю секунды. От меня не укрылось то, что её плечи, до этого расслабленные, чуть напряглись. Она продолжила мыть тарелки, но движения стали резче.

— Да, — коротко бросила она. — Такое решение принято. Экономически нецелесообразно содержать два учебных заведения в нашем городе.

— Я там был сегодня, — продолжил я, не отрывая от неё взгляд. — Общался с местными. С интересным дедом познакомился. Николай Семёнович, кажется. Знаком такой?

На этот раз реакция была явственней. Значит, мне не показалось, и мать с тем стариком знакома. Плечи Зои Валентиновны вздрогнули, но голос она успела взять под контроль.

— Старый болтун. Много чего наболтать может, не имея понятия о реальном положении дел.

— Может, и болтун, — согласился я. — Но кое-что меня заинтересовало в его рассказе. Новая школа «для избранных», например. И про торговый центр интересно, который хотят построить на месте старой школы.

Я сделал небольшую паузу.

— Зоя Валентиновна, у меня вопрос. Какова настоящая причина закрытия школы? Неофициальная. Что на самом деле происходит?

Тарелка выскользнула у неё из рук и с глухим стуком ударилась о дно раковины.

— Да что б тебя… — процедила Зоя Валентиновна сквозь зубы.

Она сполоснула тарелку, поставила её на сушилку и выключила воду. Повернулась ко мне. Лицо было бледным, губы плотно сжаты. Но собой Зоя Валентиновна владела довольно хорошо, потому что на лице не было видно ни единой эмоции. Молча, отрывистыми движениями она вытерла мокрые руки о полотенце.

— Причина закрытия школы только одна, — сказала она, присаживаясь напротив меня за стол. — Она не даёт результатов. Показатели успеваемости низкие, ЕГЭ сдают хуже среднего по области. Дети уходят в другие школы. Контингент… сложный. Бюджета на содержание старого здания и приведение его к современным нормам не хватает. К тому же в городе теперь есть другая школа. Современная, оборудованная по последнему слову техники. Не хуже, чем в Москве. Детям нужно давать лучшее.