Сестрица же и вовсе небрежно кивнула, всем своим видом давая понять, что музицировать ей в сотни раз интереснее. Реакция была странной. Пускай мы и придерживались общепринятых норм поведения, но при встрече всегда обнимались и поцелуй в щеку был обыденностью.

Почти обязательным ритуалом при встрече.

Что не так?

– Лизонька, - снова повторила матушка, когда я в легком недоумении замерла в центре гостиной, позволяя ей объясниться. - Я так рада, что ты жива, девочка моя. Но, понимаешь… Твои руки…

– Мои руки? - переспросила прохладно, когда она замялась, и я выразительно взглянула на свои пальцы, обтянутые кожаными перчатками. - Что-то не так?

– Они смертельно опасны, милая. - И снова натянутая улыбка, напряженный взгляд. - Понимаешь, мы…

– Боитесь меня коснуться? - договорила за ней, когда матушка опять замялась.

Женщина отрывисто кивнула. Сестрица же отправила мне крайне неоднозначный взгляд, в котором сплелись опаска и совершенно непонятное злорадство.

– Но разве дядя не сказал вам, что касание в перчатках безопасно?

– Условно безопасно, - вздохнула Евдокия Афанасьевна, глядя на меня напряженно и отчасти виновато. - Батюшка уже проконсультировался с московским профессором, который специализируется на схожих случаях. И Лиза… - Она вздохнула снова, не сумев сказать сразу, но потом всё же выдавила: - Тебе нужно уехать. Мы не можем подвергать семью такой опасности.

– Вот как?

Честно говоря, я так сильно растерялась, что крайне слабо представляла, что вообще сказать.

Не меньше минуты просто стояла, пытаясь взять себя в руки и осознать услышанное, не скатившись в истерику и ругательства, после чего глубоко вдохнула, рвано выдохнула и уточнила:

– Это ваше с отцом окончательное решение?

– Прости, Лиза. Да.

– Может и место для ссылки мне придумали? - не удержалась от злого сарказма.

– Лиза, - мама попыталась укорить меня взглядом, но, напоровшись на мой мрачный прищур, первая отвела глаза в сторону. Да, матушка у меня была мягким человеком, ведомым. Светской модницей, не более. - Мы с твоим батюшкой обсудили твои потребности и наши возможности. Он увеличит твоё содержание до миллиона рублей ежемесячно и поможет найти квартиру в области. Девочка ты уже большая, благоразумная…

– В области? - перебила. - То есть даже в городе мне оставаться нельзя?

Мать снова отвела взгляд, а сестрица недовольно фыркнула. Я видела, ей так и хочется отпустить в мой адрес какую-нибудь язвительную шпильку, но воспитание и благоразумие пока не позволяли. Не при матери.

Тут же в памяти всплыл далеко не один эпизод, когда Катюша показывала свой настоящий характер эгоистичной и злопамятной стервы, на людях изображая ангелочка, и я поняла, что не всё так уж и гладко-сладко в этой семейке.

И по большому счету мне делают роскошное предложение.

Да, поистине роскошное.

В итоге сухо уточнила:

– Я должна съехать именно сегодня или дадите время прийти в себя?

– У тебя есть неделя, - торопливо произнесла матушка, чувствуя за собой реальную вину, а я не спешила разубеждать. - Лиза, я люблю тебя, девочка моя, но ты должна понимать…

– Я всё понимаю, - перебила её снова. - И я тоже очень вас люблю, мама. Очень. - Улыбнулась, не сдержав дрожь в голосе, потому что память Апраксиной как назло подкинула ворох самых разных теплых моментов, связанных именно с матерью. - Если позволите, буду вам звонить. При случае. Этой недели мне хватит, чтобы определиться с дальнейшим… будущим. А сейчас прошу простить, что-то мне нездоровится.

Я ушла, из последних сил изображая стойкость и невозмутимость, которой так гордилась прежняя Лиза, и лишь в спальне, заперевшись на засов, позволила себе рухнуть на кровать и расплакаться. Было… обидно. Просто по-человечески обидно.

С одной стороны, я их понимала. Феномен не изучен. А если в один прекрасный день я забуду надеть перчатки и кого-нибудь коснусь? А если специально? А если болезнь перейдет на всё тело?

Нет, они не будут так рисковать. Не вправе.

Но как же, черт возьми, обидно!

Полежала ещё немного, чувствуя прежде всего эмоциональное опустошение от того, что в один миг от меня отказалась семья, которую я вспоминала постепенно и гораздо больше приятных моментов, чем нет (кажется, их я не помнила из принципа), задумалась и о своей.

О семье Лизы Аксеновой. У меня были свои мама и папа, а ещё старший брат и даже племянница Настёна. В нашей семье тоже было не всё гладко, родители развелись больше десяти лет назад, брат уехал во Владивосток, я была занята карьерой… Но иногда созванивались. Да…

Рвано выдохнув, отогнала ненужные здесь и сейчас воспоминания. Что было, то было. Мне надо думать о настоящем и тщательно планировать будущее, чтобы не остаться у окончательно разбитого корыта. И прав был Костя, лучше держать свои способности в тайне даже от родных.

Целее будем. И я, и они.

Успокоившись окончательно, я сходила и умылась, радуясь, что сегодня не пользовалась косметикой, так что никакая тушь не потекла и тени не размазались. Позвала Марфушу, интересуясь, когда ужин и где мне его накроют, на что горничная бесхитростно сообщила:

– Где пожелаете, барышня. Маменька ваша с сестрицей в усадьбу поехали, сказали не ждать.

Дернув бровью, зло хмыкнула, но смолчала так и рвущийся с языка сарказм.

– Надолго?

– Не сказывали.

Ясно.

– Пусть накроют в малой столовой, я уже проголодалась. И позови мне Лаврентия, хочу с ним побеседовать.

– Сию минутку, барышня.

Девушка убежала вниз выполнять мои распоряжения, я же прошла в гостиную и, взяв в руки смартфон, нашла в сети карту Рязанской губернии. Итак… Что дальше? Стоит ли мне оставаться близ Рязани или плюнуть на всё и рвануть куда глаза глядят? Что меня вообще тут держит?

Тщательно обдумав этот непростой вопрос, поняла, что на самом деле многое. И нет, не Волконский. О нем я, как ни странно, вспомнила в последнюю очередь. Сначала подумала о ведьме, которую поклялась найти и уничтожить. Поклялась прежде всего самой себе. Таким тварям нет места в этом мире.

Затем, как ни странно, о родных. Пускай они мне не такие уж и родные, но сегодня я виделась только с матерью и сестрой. А что думают остальные? Братья, Ольга? Мы были с ней дружны и я была бы рада просто увидеть её снова. Несмотря на отсутствие дара, а может именно поэтому, Ольга была очень душевной женщиной и я ни капли не сомневалась в том, что Коля действительно её любит. Может брак и был заключен из выгоды, но семья у них сложилась по любви. Малышей я помнила плохо, всё же последние пять лет в основном училась, но… Я их помнила. И не хотела становиться в их глазах изгоем.

Эгоистично, знаю. Но люди по природе своей эгоисты. За о-о-очень редким исключением.

При этом очень близких друзей и подруг у Апраксиной не было, скорее приятельницы и поклонники, однокурсники и просто знакомые. Лиза, несмотря на всю свою доброту, была довольно высокого о себе мнения и абы с кем не общалась. Только из выгоды. Таков уклад местной аристократии.

Я же… Понимала, что близко не подпущу к себе никого. Ведь я не Апраксина. И пускай риск сдать саму себя с потрохами максимально низок, ведь мне досталось не только тело, но и память той Лизы, а ещё всегда можно отбрехаться амнезией, не стоит забывать и о том, что я действительно бомба замедленного действия.

А если родители правы и в один прекрасный момент я стану в разы опаснее? А если просто однажды не проснусь? Не справлюсь с очередной сущью или проклятой душой? Попадусь на глаза магконтролю и попаду в некромантскую ловушку? Вариантов погибнуть тьма!

Естественно, меня ни один не устраивает, и я буду биться до последнего, но шанс проиграть есть всегда. Я не всесильна, да и в принципе не вечна.

А ещё меня тревожила седьмая застава. Слишком уж опасный район. Слишком!

А я уже заявила о себе, как о лекарке. Дала людям надежду. И сбежать от проблем? О нет, не в моём стиле.