В этот момент в кармане у меня завибрировал телефон. Звонил Шульгин.

— Алло, — сказал я. — Что хотел? Давай быстрее, я тут занят.

— Макс, слушай, — задыхался он, — короче, приехала опергруппа, стали делать осмотр.

— Ну? — сказал я. — Не тяни, давай.

— Листок, на котором записка написана — его и Корюшкин вспомнил. Это блокнот со стихами Сагады, Корнея Поликарповича. Он нашёл у него на даче такой же.

— Твою мать, — выдохнул я. — Не такой простой наш этот псих-невротик оказался.

— Короче, — сказал Коля, — надо его выдёргивать из больницы.

— Да нет его здесь, — сказал я. — Сбежал он.

— Как так — сбежал⁈ — воскликнул Шульгин в трубку.

— Японский городовой! — гремел Мордюков, окидывая нас по очереди недовольным взглядом.

Мы с Оксаной и Шульгиным сидели у него в кабинете.

— Два дня прошло, а вы какого-то поэтишку мне найти не можете! Главного подозреваемого! Где этот Сагада⁈ Где, я вас спрашиваю⁈ Ну⁈

— Семён Алексеевич, — спокойно ответила Кобра, — личный состав ОВД ориентирован, оперсостав работает, все места проверяем. Сагада объявлен в розыск, но пока результатов нет.

— И что я должен генералу говорить⁈ — заорал Мордюков. — То же самое⁈ Извините, товарищ генерал, но мои архаровцы работают. Работают так, что никаких результатов не видно! Так что отстаньте от меня, товарищ генерал, со своими глупыми вопросами! Ха!

Он всплеснул руками так, что мы почувствовали дуновение.

— И не важно, что у нас уже шесть трупов! Четверо на даче, одна в квартире отравлена цианидом, а ещё этот, как его…

— Волков, — подсказал Шульгин.

— Да, Волков! — ткнул в Колю пальцем Мордюков. — С ножевыми, в собственном коттедже найден! И все они явно связаны! Это же серия! Серия, мать вашу! Вы хотите, чтобы к нам проверка нагрянула⁈

Он ударил ладонью по столу.

— Дело и так на контроле в главке! Да я по нему два раза в день отзваниваюсь, докладываю! А у вас никаких подвижек!

— Работаем, Семён Алексеевич, работаем, — заверила Оксана.

— Плохо работаете, — пробурчал шеф. — Увеличиваю рабочий день! Переходим на двенадцатичасовой график для уголовного розыска. Нет, на четырнадцать! Пока не найдёте подозреваемого!

— Так мы и так по четырнадцать часов работаем, — сказала Оксана. — Мой личный состав и без указаний сверху пашет. Но… народу не хватает.

— Как не хватает⁈ У тебя целый отдел, Оксана Геннадьевна! Тебе что, мало⁈

— Мы считаем, Семён Алексеевич, — спокойно сказала Кобра, — что кто-то убивает членов клуба «Мёртвая поэзия». И все они в опасности. Те четверо, что выжили, выписаны из больницы и находятся на амбулаторном лечении дома. И я приставила оперуполномоченных к каждому. Их охраняют. Таким образом…

— Думаешь, убийца и до них доберётся? — нахмурился Мордюков.

— Не знаю точно, — ответила она. — Но Максим сказал… — она кивнула на меня, — ну, в смысле, Максим Сергеевич высказал предположение, что такая вероятность высока.

— Ну если Максим сказал…

— Ну сами подумайте, — продолжила Кобра. — У нас ведь ещё и дочь Сагады пропала. Она тоже член клуба.

— Так, погодите, — сказал Мордюков. — Если Сагада — убийца, выходит, он и собственную дочь убил?

— Ну, если он убил жену, почему и дочь не мог бы? — вставил Шульгин. — Он же, это… с катушек слетел. Психически нестабилен. Я переговорил с его лечащим врачом — там полный букет был.

Мордюков задумался, почесал подбородок.

— Найдите мне его дочь. Через дочь выйдем на отца. А может, вообще это они вдвоём всё затеяли — семейка Аддамс, блин.

Он перевёл взгляд на Оксану.

— И вот что ещё. Вы бы их как-то в кучу свели, всех этих выживших поэтов. Тогда бы и охранять проще было, а то каждому оперативника представлять — это сколько людей надо задействовать! Жирно слишком…

Он стал загибать пальцы, подсчитывая.

— Если ещё и в круглосуточном режиме, это значит… две смены, три, потом ещё выходные…

Сбился, беззвучно сплюнул, пробурчал что-то про математику — «царицу наук, мать её» — и махнул рукой, как обычно, когда терял терпение.

— Идите уже с глаз долой! — рявкнул он. — Идите, работайте! И без результатов не возвращайтесь!

— Ох, Макс, здорово! — крикнул Грач, когда я подъехал к старому спортзалу, где проходили занятия «Круга Солнца», местного сообщества по саморазвитию.

Сам гуру Аргус — он же Грач — был облачён в зелёный халат, расшитый непонятным орнаментом, похожим на россыпь китайского риса и голубиный помет одновременно. Завидев меня, он вышел навстречу, мы обнялись.

После последней командировки я его ещё не видел. Потому и обнимались, как после долгой разлуки. Заглянув через плечо, увидел в зале Альку Бобр — она вела медитацию у группы солнцекружников. Увидела меня, сделала вид, будто не заметила. Только щёки её вспыхнули, а рыжие волосы словно бы засветились ещё ярче.

— Ты чё не позвонил? — сказал Грач. — Я б тогда это… хоть переоделся! Пошли бы пивка хлебнули, забурились куда-нибудь, за встречу.

Он глянул на часы, раздумывая.

— Ты что вырядился, как хан? — усмехнулся я. — Ещё чалмы не хватает.

— А вот решил маленько, как это называется, — Грач поднял палец, вспоминая, — ребрендинг зафигачить. Моего Круга. Вот мы сейчас маленько в азиатчину ударились, в эту культуру… как их… ну, неважно. Короче, модно сейчас всё на корейский да китайский манер. Вон, даже мультики их и фильмы всё заполонили. В общем, в моде сейчас всякие Джеки Чаны и Том Ямы.

— Вроде, том ям — это суп, — сказал я.

— Да? — удивился Грач. — Ну ладно, а я думал, актёр какой-нибудь.

— Нет, актёра зовут Боло Янг, — вспомнил я звезду девяностых.

— Да неважно, — отмахнулся Грач. — Ну ты подождёшь? Я тут ещё часок, и освобожусь.

— Да я ненадолго, — ответил я.

— Как это — ненадолго? Мы ж по пивку с тобой собирались!

— Мне работать надо, но на пивко отдельно соберемся, — сказал я. — А пока… у нас тут массовое убийство.

— Где это? — насторожился Грач.

— Да тут, в Новознаменске.

— У нас… Ого, ничего себе! А-а, это там, где угорели? Типа, несчастный случай же?

— Ну да, — кивнул я. — В СМИ раструбили как несчастный случай, но это мы попросили, чтобы не мешали следствию. На самом деле там убийство. И покушение ещё на четверых.

— Ух, ёлки. Не Новознаменск, а Чикаго, блин, — хмыкнул Грач.

— Есть такое…

— А ты куда смотришь-то, Макс?

Он щёлкнул пальцами перед моим носом, заметив, что я заглядываю через его плечо.

— Как она? — спросил я, переместив взгляд снова на Руслана.

Он прекрасно понял, кого я имею в виду.

— Да ничего, — вздохнул Грач. — Переживала, конечно. Да и сейчас переживает, но понимает. Она же знала, что ты влюблён в другую женщину. Они же чувствуют.

Он покачал головой.

— Зато в работу ударилась. Ведёт моих подопечных, консультирует. Всё это, знаешь, как из философии круга преподносит — советы даёт, помогает. На самом деле, вижу, что она как профессиональный психолог просто подстраивается под людей, помогает именно как специалист. И благодаря ей клиенток стало только больше.

Он усмехнулся.

— Одна там подружке на ушко шепнула: мол, бессонница прошла. Другая от тревожности избавилась. Третья вообще перестала себя накручивать и на развод подала со своим оленем, а то не решалась всю жизнь. Всё это — Алька. Молодец! Ну и я, конечно, тоже молодец, — добавил Грач, не забыв себя похвалить. — Мы вместе весь этот том ям тут и варим.

— Молодцы, рад за вас.

— Хорошая она, Макс, — добавил он тихо.

— Да кто ж спорит, — ответил я с улыбкой. — Конечно, хорошая.

— А ты чё пришёл-то, если пива пить не будешь?

— Короче, нужна твоя помощь.

— Ну говори.

— У тебя же внедорожник, большой, чёрный, — я выжидательно улыбнулся.

— Ну да. А что? — насторожился Грач.

— Вот, и он на катафалк похож. Один в один.