— Он умер? — прошептала Чижова.

— Сдох, — кивнул я и закрыл убийце глаза.

— Э-э, кхе! Чё за на хер тут… э-э, вот блин… — пробормотал вахтовик, приходя тем временем в себя.

Он зашевелился, попытался приподняться на диване, но тут же замер.

— А? Чего у меня с руками-то? — ошарашенно выдохнул он.

Руки его были сцеплены наручниками. Антон дернулся, потом замер, оглядываясь. Его взгляд упал сначала на Речкина, лежащего в луже собственной крови, затем на Нинель, неподвижную, в неестественно выгнутой судорожной позе. На пухлых посиневших губах её застыла пена.

— Фух… — выдавил он. — А что тут было? Ё-е-е!

— Всё хорошо, Антоша, — сказал я. — Ты выжил. Как и предполагал. Ты действительно оказался никому на хер не нужен.

— Ну а то, — пробурчал он, все еще приходя в себя. — Из меня поэт… — он хмыкнул. — Как из бурлака балерина.

Он снова посмотрел на Речкина, кивнул в его сторону подбородком.

— А это ты его, что ли, грохнул? Там же… — он прищурился. — Огнестрел у него.

— Я, Антоша, — спокойно сказал я. — Видишь, довел меня человек.

Он тут же закивал, быстро и нервно.

— Всё-всё, Макс, я, если что… извини, если чего не так. Я тихо буду. Я вообще… — он сглотнул. — Можно спросить?

— Спрашивай, — я нагнулся к нему и стал расстегивать наручники на его запястьях.

— А кто нас всех убивал-то?

— Господи… — выдохнула Мария, закрывая лицо ладонями. — Антон, какой же ты тупой…

— Ну и ладно, — примирительно пробормотал он. — Не всем же быть умными, как… профессор Лебединский.

— Лебединский не умный, он певец, — слабо улыбнулась Мария.

Уже светало, а мы так и не сомкнули глаз. После пережитого никто даже не пытался лечь спать, сон не шел. Когда первые бледные лучи рассвета скользнули по заснеженной земле, снаружи послышался гул мотора.

Мария первой подскочила к окну.

— Это за нами! — вскрикнула она. — Ура, мы спасены!

У крыльца остановился уазик с намотанными на колеса для проходимости цепями. Двигатель еще работал, когда из машины выбрался старичок в рваном китайском пуховике, заляпанном так, что он больше походил на рабочую робу автослесаря. С пассажирского сиденья почти сразу спрыгнула женщина.

— Светка! — завопила Мария. — Это же Светка!

Светлана Сагада вошла в дом осторожно. Мария бросилась к ней, обняла.

— Светка, ты нас спасла!

Светлана испуганно огляделась. Ее взгляд метнулся к луже крови на полу (трупы я уже унес в баню, пришлось попотеть одному), потом ко мне. Было видно, что она не ожидала увидеть меня здесь и теперь каждую секунду собиралась рвануть обратно к машине.

Я только кивнул, давая понять, что не собираюсь ее хватать.

— Как ты нас нашла? — спросил я.

— Да просто, — пожала плечами Светлана. — Зашла на страничку к Нинель. Она сторис выложила. Что вы тут, в загородном доме Артема, отдыхаете.

Она замялась, потом спросила:

— А где Речкин? У меня было подозрение, что это он… всех убивает. Он моему парню писал сообщения от моего имени. Я из-за него…

— Речкин мертв, — сказала Мария. — Скажи спасибо Максиму. Он нас спас. Не всех… — голос ее дрогнул. — Но я жива, Светка. Я жива… Господи… как же я хочу отсюда уехать. Слушай, как доедем, давай завалимся в самый гадюшный клубешник, но в городской, не в глуши. Самый вонючий, затхлый, с быдлом, но с людьми! Напьемся там так, что…

Светлана уже собиралась ответить, но вдруг осеклась, посмотрела на меня настороженно.

— Погоди… А он… Он меня вообще-то ловит, — сказала Светлана, кивая в мою сторону.

— Если ты нас отсюда вывезешь, — улыбнулся я, — будем считать, что я тебя не заметил.

— Правда? — выдохнула она.

— Не забывай только, что ты в розыске, — добавил я уже жестче. — Я попробую это все спустить на тормозах, все-таки ты не хотела, чтобы мать погибла. Яд был предназначен не ей. Формально это убийство по неосторожности. Но после того, что тут происходило в последние дни… — я махнул рукой. — Твой поступок меркнет на фоне остального. И уж точно я не собираюсь тебя арестовывать сегодня.

По крайней мере, Светлана Сагада не собиралась никого убивать «для вдохновения», чтобы слагать вирши. Она пыталась спасти мать, но удар пришёлся не по той мишени.

— Надо ехать, — проворчал старик возле уазика, закуривая. — А то, не ровен час, заглохнет. Машина капризная. Заглушу — можем не завести, не заглушу — бензин в трубу улетает. Давайте, собирайтесь уже!

— Скорее, скорее! — закричала Мария. — Я хочу отсюда уехать!

— О, нормально, это вы удачно подъехали, — пробурчал Антон, вываливаясь на крыльцо. — Отец, угости сигареткой, а то мои все куда-то подевались.

— Если дешманские не брезгуешь, — старик протянул пачку.

— А ты откель будешь-то? — прищурился Антон. — Ты вообще кто?

— Да вон, пигалица меня наняла, — кивнул дед на Светлану. — Сказала, поэтов навестить, на дачу съездить. А ты, значит, поэт у нас?

Старик недоверчиво глянул на Плотникова.

— Еще какой, — хмыкнул Антон. — Стихоплет, не остановишь.

Они вместе рассмеялись.

Солнце искрилось на снегу. Небо было чистым, деревья стояли в нарядных снежных шапках, и от этой спокойной, почти праздничной картины становилось немного тепло. Ничто не выдавало, что здесь, в этой тишине, совсем недавно произошла череда страшных убийств.

Мы быстро забрались в УАЗик и покинули это проклятое место, оставив позади баню с запертыми внутри телами и дом, который навсегда останется для меня символом чужой, извращенной жажды вдохновения.

Другие серии книг автора про милицию:

✅ «Курсант. Назад в СССР» https://author.today/reader/203823

✅ «Начальник Милиции» https://author.today/reader/353762

Две недели спустя

Мордюков открыл дверь кабинета, прошёл в тесный тамбур, постучал во внутреннюю дверь и, не дожидаясь ответа, заглянул внутрь.

— Разрешите? — спросил Семён Алексеевич.

— А-а! Полковник, здорово! — отозвался генерал Рюмин, начальник главка. — Заходи.

Мордюков вошёл и с облегчением отметил, что в глазах начальника нет злости и холодной настороженности. Значит, чихвостить не будет. Значит, вызвал не для разноса. Но зачем тогда?

Когда ему сообщили, что вызывает Рюмин, он, конечно, напрягся. «На ковёр», — автоматически подумал он и тут же начал мысленно перебирать в голове все возможные резонансные темнухи, которые могли всплыть. Перебирал и не находил. Таких сейчас не было. Яровой вернулся к рутине, дела, что были на контроле в главке, ушли в суд или готовится обвинительное, серия со стихоплетами закрыта, да ещё и красиво. Раскрываемость в отделе девяностопроцентная. Редко кто таким мог похвастаться. Волноваться, вроде бы, не за что, но… если тебя вызывает САМ, то невольно задумаешься.

— Ну садись, что ты как неродной, Алексеич, — снисходительно проговорил генерал, пожал ему руку и широким жестом указал на кресло у приставного стола.

— Вызывали? — улыбнулся Мордюков.

Вопрос был, конечно, риторический, но без него не обходится ни один визит к начальству.

— Вызывали, вызывали, — так же улыбаясь, подтвердил Рюмин. Он переплёл пальцы на животе и начал неспешно поигрывать ими, будто нарочно нагоняя интригу. — Вот что, Семён Алексеевич. Наблюдаю я за твоей работой в последнее время. Очень пристально, так сказать, наблюдаю.

Мордюков мысленно вздохнул.

«Ну, началось», — подумал он. — «Сейчас будет гладить, а потом резать. Интересно, за что? Может, за ту пьянку, где я анекдоты на грани дозволенного травил, да ещё и при московских проверяющих… Рюмин тогда, помнится, что-то морщился. Хотя, вроде, и хохотал вместе со всеми. Ну оно понятно, он бы не стал прямо там… Да нет, накручиваю я себя», — подумал Мордюков. — «Ерунда какая-то. Ребячество. Сколько времени прошло. Матершинные анекдоты… тьфу. Да кому они нужны».