— Конечно приду, — снова шмыгнул носом генерал. — Ради такого дела обязательно приду, сынок.

Хлёсткая пощёчина Грача врасплох не застала. После того, что он сказал своей женщине, он именно такой реакции и ждал. Звонкий хлопок прокатился по помещению спортзала, где он только что отвел занятия Большого круга.

— Кобель… — прошипела молодая женщина.

Она замахнулась и второй раз, но тут он уже перехватил её руку. Первый удар он пропустил сознательно, как жест признания и извинения, как попытку дать ей выплеснуть злость, выпустить пар. Молчал, не оправдывался, просто принял. Второго не позволил.

Она резко вырвала руку и ушла, почти бегом, вглубь коридора.

Из-за поворота появилась Алька Бобр, встала, прислонившись к стене.

— Что, Руслан? — она усмехнулась, упёрла руку в бок, выставила бедро. Вид у неё был такой чертовски привлекательный в этой позе и в этом платьишке, что любой бы замер. — Проблемы с малым кругом?

В голосе была и насмешка, и любопытство, и еще нечто большее, что Алька пыталась скрыть и в чем боялась себе признаться.

— Нет больше малого круга, — ответил он, потирая щёку, на которой уже наливалось красное пятно. — Распустил.

— О как, — в глазах Альки мелькнул огонёк. — А чего так? Спалился?

Он усмехнулся криво.

— Угу…

— И в чем же?

— Звучит как упрек…

— Пусть будет и так.

— Да и в чём, собственно, упрёк? — сказал спокойно. — Что на тебя заглядывался? Так я и не скрывал. Сегодня последней из малого круга сказал, чтобы вещи собирала да съезжала. Вежливо так, аккуратно. Мол, «Аргус уже не тот, пора расти, остепеняться». Всё равно по мордам получил, сама видела.

— И к чему такие жертвы, Руслан? — мягко спросила Алька, чуть склонив голову.

— Ради тебя, — так же невозмутимо ответил он. — Я на тебе жениться хочу.

Она мотнула рыжей гривой, прищурилась.

— О как… Прям жениться?

— По-настоящему, — кивнул он. — Замуж пойдёшь?

— Ну кто ж так предложение делает? — фыркнула Бобр. — Не по-человечески как-то ты зовёшь. Да и я, сам знаешь, в твой круг не собираюсь.

— Это не круг, — тихо сказал Грач. — Это… семья называется.

— А тебе откуда знать, как это называется? — прищурилась Алька. — У тебя такое было?

— Не было, — честно ответил он. — Но хочу, чтобы было. По-человечески.

Он вдруг опустился на одно колено, достал из кармана красную коробочку, обшитую бархатом, протянул её и раскрыл. Внутри лежало кольцо. Оно коротко сверкнуло тёплой желтизной.

— Выходи за меня. К чёрту все эти круги!.. Нет, большой круг останется, — добавил он сразу. — Мы будем вести женщин, помогать им. А быть я хочу с тобой. Бобр… понимаешь?

Алька выдохнула скептически.

— Так сразу?

— Ну а что? Не дети уже. Нет, нет, не ты. Особенно я… Ты согласна?

— Руслан… — она улыбнулась уголком губ. — А где кино, вино, букеты? Мне кажется, ты пропустил несколько стадий. Сразу колечком решил взять.

— А… вот кино… — он вытащил из кармана два билета на вечерний сеанс. — Вино позже будет.

Алька протянула руку и тонкими наманикюренными пальцами взяла кольцо. Грач осторожно надел его ей на палец.

— Ладно, — игриво сказала она, — я подумаю. Смотря какой фильм будет.

— Подумай, подумай. Можем комедию. Или байопик, — улыбнулся он и притянул её к себе, поцеловал.

Алька не отстранилась. Руки этой эффектной рыжеволосой женщины обвили его шею, она ответила на поцелуй, который стал не мимолетным, а долгим. Обещающим.

За их спинами послышались шаги. В коридор вернулась та самая обиженная женщина.

— Грачик, миленький… — начала она. — Ну ладно, прости, что ударила. Я согласна съехать. Но встречаться мы будем… И…

Она осеклась, увидев их поцелуй.

— Ах ты! Кобель! — выкрикнула она.

— Ага. Кобелина, — спокойно поддакнула Алька, не выпуская Руслана из объятий.

Женщина развернулась и выбежала прочь.

Грач задумчиво посмотрел ей вслед.

— Вот такие порочные круги.

— Ну, я бы на её месте тебя убила, — сказала Алька.

— Ну, ты не на её месте… ты сейчас со мной, — ответил он, глядя на неё.

— Смотри мне, — прищурилась Алька. — Я никаких посторонних окружностей не потерплю. Сразу все выступы пообрываю. Хоть один замечу — и…

— Договорились, — улыбнулся Грач и снова притянул к себе Альку.

От автора:

Не просто сдержать слово и уничтожить гибельную топь, в которую меня занесло в чужом, чёрт возьми, теле! Моя магия исчезла, но почему же твари бегут от меня? https://author.today/reader/529015/4990312

Банкетный зал был просторный, поставили его на самом берегу реки, но в черте города. Так он и назывался, без выдумки: «Банкетный зал». Здесь справляли всё подряд. Свадьбы, поминки, юбилеи, а сегодня вот наш новогодний полицейский корпоратив.

Огни гирлянд отражались в окнах, за стеклом темнела река, и от этого всё воспринималось как-то по-особенному. Вроде, и праздник, и город рядом, а с ним и служба, никуда от неё не деться.

А раз банкет, то и тамада здесь. Куда сейчас без тамады? Все мероприятия у нас теперь только с ведущими, с микрофоном, конкурсами и заученными шутками, капустник уже не прокатит. И едва этот ухоженный парниша договорил своё шоуменское вступление, слово взял Мордюков.

Вещал по-отечески, но с некой толикой занудства, потому что трезвый еще. Про итоги года, про службу, про то, что тяжело, но держимся. Все хлопали, поднимали бокалы.

Потом, как водится, крепко выпили, закусили. Кто-то ещё сказал поздравления, кто-то полез обниматься-брататься. Вечер постепенно набирал обороты.

И вот, когда шум уже стал ровным и тёплым, когда лица порозовели, а разговоры поплыли в разные стороны, Семён Алексеевич снова дорвался до микрофона.

— А мы что… Деда Мороза не звали? — воскликнул он с тем самым блеском в глазах, который появляется далеко после третьей. — Нужно позвать. Давайте. Три-четыре!

— Дед Мо-роз! Дед Мо-ро-оз! — закричали голоса вразнобой.

Кто с энтузиазмом, кто для вида, кто уже просто ради шума и хохмы. Но потом подхватили дружнее.

— Де-е-ду-ушка Мороз!

И он вышел.

Борода, шапка и красный тулуп. Посох расписной серебрится. Сразу видно, что настоящий. Это был наш дежурный Ляцкий. Узнать его было невозможно только первые секунды две, пока он не покосился своим фирменным взглядом.

Зал загудел, засмеялся, захлопал. Потом, по традиции, начали звать Снегурочку.

И вот тут стало тихо.

Снегурочка в этот вечер была особенно хороша. Короткий, тонкий полушубок, отороченный белым мехом. Сафьяновые сапожки на стройных икрах. Румяные щёки. Только коса не белая, а угольно черная. Хороша снегурочка. Моя снегурочка. Я поймал себя на том, что снова смотрю на Оксану слишком внимательно.

Она шла легко и грациозно, совсем не по-майорски. В роли Снегурочки она смотрелась великолепно. Хотелось просто молча на нее глядеть, не отводя глаз.

Потом пошли стишки, разные конкурсы, песенки, которые кто-то тянул, кто-то мычал, а кто-то изображал всем телом. Ляцкий, руководя процессом, награждал участников шоколадками и конфетами из красного мешка. Делал это с важным видом, будто вручал государственные награды.

Потом микрофон снова забрал Семён Алексеевич.

Зал чуть притих. Начальник прочистил горло, оглядел нас, задержал взгляд на старших, потом на молодых.

— Друзья… — начал он. — Все вы знаете, что после Нового года я ухожу в область.

Кто-то присвистнул в поддержку, а кто-то тихо охнул. Видимо, всё-таки не все об этом знали.

— Жаль с вами расставаться, — продолжил он. — Но приятно, что я вас знаю. И что работал с вами.

Пауза.

— Я, конечно, буду к вам приезжать. С проверками, — он усмехнулся, и зал засмеялся вместе с ним. — Да шучу. Какие проверки! Своим я всегда поставлю хорошую инспекторскую оценку.