— Не понял… — вслух проговорил генерал. — Это что ещё такое?

Он нахмурился, оглядел лестничную площадку. Точно тот этаж? Ведь у сына собаки сроду не было. Да и где Коля, и где собака. Животные — это уход, ответственность, а его балбес и за себя-то толком не отвечал. Генерал потому и подумал, что ошибся этажом или дверью, но номер совпадал. Других квартир с таким номером тут быть не может.

В это время щёлкнул замок, и дверь открылась. На пороге стоял Николай. В одних трусах.

Генерал облегчённо выдохнул. Значит, туда попал.

— О… батя… — Коля явно растерялся. Глаза забегали. — А ты чего… ты как… ты откуда адрес узнал?

— Да ладно, — отмахнулся генерал, заходя внутрь. — Знаю я, где ты живёшь. Генерал я или кто. Общага у тебя — так, для прикрытия.

— Так зачем я тогда весь этот спектакль устраивал… — начал было Коля, но тут же осёкся.

Он вдруг понял, что отец, по сути, дал ему послабление. Условие было — жить в общаге, «чтобы человеком стал», а тут оказывается, все знал и молчал. За это, по-хорошему, благодарить надо.

— А ты чего в трусах? Спал, что ли? — прищурился генерал.

— Ну… я это… — начал оправдываться Коля.

— Ладно, — снисходительно хмыкнул Николай Александрович. — Не оправдывайся, не мальчик уже.

Он прошёл в просторную комнату с панорамными окнами, выходящими на набережную, плюхнулся на диван, огляделся.

— Это что за пёс сейчас гавкал?

— Какой пёс? — пожал плечами Коля. — Телевизор, наверное.

— Коля, — медленно сказал генерал, — я собаку от телевизора отличаю. У тебя что, собака, что ли?

Коля замялся, потом вздохнул:

— Ну… есть такое.

— Откуда?

— Так… — он махнул рукой и крикнул: — Мухтар, иди сюда!

Из-под кровати показалась лохматая морда. Пёс осторожно вылез, посмотрел на генерала умными глазами и тихо гавкнул.

— Ничего себе, — нахмурился Николай Александрович.

Цокая когтями по полу и слабо виляя хвостом, Мухтар подошел прямо к генералу.

— Ого… — присвистнул тот. — Здоровая псина. Где ж такого надыбал?

— С командировки привёз, — пожал плечами Коля. — Он, кстати, нам с Максом жизнь там спас. Так что считай — член семьи теперь.

— Член семьи… Лучше бы по дому дети ходили, а не собаки. — снисходительно хмыкнул генерал. — Когда я уже внуков дождусь, а? Куча девок, ни одной жены. Я в твоём возрасте уже развёлся и второй раз женился, а ты всё хвостом вертишь.

— Да не верчу я уже, — отмахнулся Коля.

— Знаю я тебя: сегодня с одной, завтра с другой.

— Тише, — резко шепнул Коля.

— Чего тише? — удивился генерал.

— Ну что ты ерунду несёшь, пап? Я уже давно не такой.

— Ой ли? — прищурился генерал. — Давно он не такой… Сколько? Месяц?

— Ладно, — вздохнул Коля. Потом собрался с духом и сказал: — Знакомься, отец. С моей невестой. Олеся, солнце, выходи уже. Батя мой, оказывается, знает про эту квартиру.

Из комнаты вышла Олеся Маркова, журналистка, неловко подтягивая вниз Колину футболку и сверкая голыми коленками. Генерал, наконец, понял, почему сын открыл дверь в трусах и почему визит получился какой-то скомканный.

Не к месту просто отец заявился к взрослому сыну, без звонка, без предупреждения.

— А… здравствуйте, — растерянно выговорил Николай Александрович.

— Здравствуйте, — улыбнулась она и протянула руку, — Олеся.

— Какое чудесное имя, — тут же оттаял генерал. — Очень приятно. И давно вы с ним… э-э… присматриваете за ним, чтобы он не… В общем… — Он запнулся, махнул рукой. — Ой, что я несу.

— Пап, — осадил его Коля. — Хватит бубнить. Расслабься. Олеся всё понимает и так.

Генерал кашлянул, посмотрел на сына, на Олесю, потом на Мухтара, который улёгся у дивана и положил морду на лапы. Вся компания смотрелась как-то удивительно тепло.

— Ну… — сказал он наконец. — Тогда это… познакомились, значица.

— Олеся — журналистка. Она не отсюда, но сказала, что переезжает, — добавил Николай. — Да, Олесь?

Олеся согласно кивнула.

— А, замечательно. Правда, тут в городе… — Шульгин-старший почесал затылок. — Журналисту, наверное, не очень развернёшься.

— Нет, она устраивается в полицию, — спокойно сказал Коля.

— В полицию? — брови у Шульгина-старшего полезли вверх. — Похвально. И кем же?

— В пресс-службу. Я поговорил с Мордюковым, и у нас как раз освободилась вакансия инспектора по связям с общественностью.

— И что, у вас, — хмыкнул генерал, — даже в простом отделе такая должность есть?

— Конечно, — пожал плечами Коля. — Век технологий информационных. Сейчас в каждом отделе такая должность есть. Статьи писать, сайт вести, выступать перед камерой, участвовать в общественных мероприятиях от лица ОВД. Как раз всё то, что Олеся умеет.

Девушка зарделась, опять они с Николаем перемигнулись.

— Правильное дело, доброе, — одобрительно кивнул генерал.

Он помолчал, потом вспомнил, зачем вообще пришёл.

— Я вот что, — сказал он. — Поздравляю тебя, сын, со званием капитана. Мне Морда, Семен Алексеич то есть, лично звонил, уже рассказал. Теперь ты это самое… можешь увольняться и брать семейный бизнес на себя. Мамке сейчас тяжело, у неё времени нет. То косметолог, то йога с пилатесом, то пуделя на стрижку свозить, сам понимаешь, зашивается мать.

Шульгин постарался добавить в голос бодрости, но всё-таки слова выходили у него тяжело. Он и сам почувствовал — не выходит держать марку. Уж больно чувствительный вопрос. А с другой стороны…

— А я не буду увольняться со службы, отец.

— Что? — генерал даже присел от неожиданности.

— Я остаюсь на службе.

— Ты хорошо подумал? — нахмурился Шульгин-старший. — У нас вообще-то… семейный бизнес.

— Очень хорошо подумал, папа. Я остаюсь в полиции, буду служить дальше. Вместе с моим другом… Максом.

Генерал шумно выдохнул. Плечи у него расправились, а если бы были усы, то и те бы взлетели залихватски.

— Фу-ух… сын, ты даже не представляешь, как я рад. Вот это новость! Вот обрадовал!

Он вскочил, обнял Колю, попытался приподнять, но короткий и пузатый Шульгин-старший так и не смог оторвать от пола здорового и статного парня. Только крепко потискал, хлопнул по спине и довольно усмехнулся.

Он незаметно смахнул слезу, шмыгнул носом и проговорил:

— Вот горжусь тобой, сын. Ты просто не представляешь, как горжусь.

Потом смущённо повернулся к Олесе.

— Извините, Олеся, просто… э-э… признаться, совсем не ожидал. Я же его в полицию запихал, чтобы он по ба… э-э… человеком стал. А теперь что, когда-нибудь мой сын станет генералом. Вы представляете? Я и мечтать об этом не мог.

— Ну, до генерала мне ещё далеко, — усмехнулся Коля. — Мне хотя бы майора получить.

— Да ну что майор, майор — это дело наживное, — уверенно сказал Шульгин-старший. — Где капитан, там и майор. Года четыре — и готово. Должность у тебя вообще подполковничья, позволяет. Главное, служи, сынок, держись и слушай начальника своего… Максима.

— Максим не начальник, — поправил Коля. — Он мой напарник. Вообще-то он даже мой подчинённый.

— А, ну да, — кивнул генерал. — Просто о нём все так отзываются, будто он начальник.

Он махнул рукой, словно отгоняя излишние эмоции.

— Ладно, всё, я пошёл. На радостях это дело надо отметить. Пойду мать обрадую. В кавычках, конечно. Она-то думает, что всё — в Таиланд на всю зиму улетит, дела на тебя сгрузит. А я ей скажу: нет, мать, арбайтен, наш Николай за ум взялся, будет на государство за копейки работать, а ты давай, денежку размножай в семейном бизнесе.

Он наклонился, потрепал Мухтара по голове.

— Хороший пёс. Хороший. На меня чем-то похож, морда умная.

Мухтар сразу признал в нём своего. С чужими он был насторожен, никому не давал себя гладить, а тут стоял, чуть виляя хвостом, и ловил взгляд гостя повлажневшими карими глазами.

— Пап! — окликнул его Коля, когда тот уже почти вышел. — Сегодня в ресторане «Грузинская кухня». Этот, который новый, на набережной открылся. Я звание обмываю. Приходи.