— Надо декорации проверить!

— А костюмы все готовы?

Володя поднял руку, призывая к тишине:

— Друзья, спокойно. У нас три дня. Успеем всё. Главное — действовать по плану. Коля, записывай.

Коля вскинул блокнот, приготовил карандаш.

— Сегодня, четверг, — Володя начал ходить по павильону, — нам нужно сделать следующее. Первое — утвердить натурные локации. Где будем снимать уличные сцены, где парк, где почтовое отделение. Иван Кузьмич, вы со мной поедете. Нужен ваш глаз — что можно использовать как есть, а что придётся строить или дорабатывать.

Иван Кузьмич кивнул:

— Готов. Когда едем?

— Сразу после совещания. Второе, — Володя повернулся к Лёхе, — звук. Лёха, нужно проверить всё оборудование. Микрофоны, записывающее устройство. Чтобы в понедельник не было сюрпризов.

— Понял, — Лёха затушил папиросу. — Сегодня всё прогоню.

— Третье, — Володя посмотрел на Катю, — плёнка. Сколько у нас в наличии?

Катя полистала блокнот:

— Три тысячи метров. Борис Петрович вчера выделил.

— Хорошо. Этого хватит, если снимать экономно. Я планирую каждую сцену делать максимум три дубля. Нельзя расточительствовать. Четвёртое, — он повернулся к Николаю и Зине, — костюмы. Вера Дмитриевна сказала, что к понедельнику всё будет готово, но я хочу, чтобы вы сегодня сходили, померили финальные варианты. Если что-то не так — она подгонит.

— Хорошо, — Зина кивнула.

— Пятое, — Володя посмотрел на Громова-сценариста, — Алексей Николаевич, мне нужны ещё экземпляры сценария. Штук пять. Для технической группы, для оператора, для декораторов.

Громов кивнул, затягиваясь:

— Дам. У меня копии есть.

— Отлично. Шестое — оператор. Михаил Сергеевич сказал, что нам выделили Петра Ильича Ковалёва. Он освободился со вчерашнего дня. Мне нужно с ним встретиться сегодня же, обсудить план съёмок, походить по локациям.

Коля записывал быстро, язык высунув от усердия.

— Седьмое — транспорт. Коля, организуй машину на понедельник. Нам нужно перевозить актёров, оборудование, костюмы.

— Есть! — Коля записал.

— И последнее, — Володя остановился, обвёл всех взглядом. — Друзья, мы начинаем снимать. Это не репетиция. Это настоящая работа. Мы будем уставать, будут сложности, будут косяки. Но я верю в нас. Верю, что мы создадим фильм, которым будем гордиться. Вы со мной?

— С вами! — хором ответили все.

Володя улыбнулся:

— Тогда за работу. У нас три дня. Времени мало. Коля, пошли искать Петра Ильича. Иван Кузьмич, через полчаса встречаемся у проходной — поедем по локациям. Лёха, начинай проверку техники. Катя, составь список того, что понадобится на съёмках — хронометраж сцен, план монтажа. Остальные — готовьтесь. В субботу собираемся все вместе, финальный прогон. Вопросы есть?

Вопросов не было. Все ринулись выполнять задачи. Павильон ожил — зазвучали голоса, застучали шаги, заскрипели двери.

Володя стоял в центре этого водоворота и чувствовал, как внутри разгорается огонь. Начинается. По-настоящему начинается.

Коля подбежал к нему:

— Владимир Игоревич, Пётр Ильич в третьем корпусе, в монтажной. Пошли?

— Пошли.

Они вышли из павильона. Студия жила своей обычной жизнью — где-то работали, где-то грузили декорации, где-то репетировали. Володя и Коля быстрым шагом направились к третьему корпусу.

— Коля, — спросил Володя на ходу, — ты записал всё?

— Всё, Владимир Игоревич! — Коля похлопал по блокноту. — Тут теперь вся наша жизнь на три месяца.

— Молодец. Ты у меня лучший ассистент.

Коля покраснел от удовольствия.

В монтажной пахло плёнкой и химикатами. За столом сидел мужчина лет сорока пяти, худощавый, с прилизанными тёмными волосами и усами. Он склонился над световым столом, изучая какие-то кадры через лупу.

— Пётр Ильич? — Володя подошёл.

Мужчина поднял голову, снял очки:

— Да? А, вы Леманский? Михаил Сергеевич говорил, что вы подойдёте.

— Владимир Игоревич, — Володя протянул руку.

Ковалёв пожал её — рукопожатие крепкое, уверенное:

— Пётр Ильич. Оператор. Слышал про ваш проект. "Майский вальс", так?

— Так.

— Интересно, — Ковалёв отложил лупу. — Давно короткометражки не снимал. Всё полные метры. А тут тридцать минут. Можно экспериментировать, не боясь бюджет разорить.

— Вот именно, — Володя сел напротив. — Пётр Ильич, мне нужно с вами поговорить о концепции съёмок. У меня есть видение, но мне нужен профессионал, который воплотит это технически.

— Слушаю.

— Я хочу снимать в реалистичной манере. Минимум постановочности. Камера должна быть как будто случайным свидетелем. Понимаете? Мы подглядываем за жизнью, а не конструируем её.

Ковалёв прищурился:

— Интересный подход. Значит, много натурных съёмок?

— Да. Улицы, парк, настоящий трамвай. Минимум павильонов.

— Свет будет сложный, — Ковалёв задумался. — Натурный свет непредсказуем. Надо будет работать быстро, ловить нужное время суток.

— Именно. Вы готовы к такому?

Ковалёв улыбнулся:

— Я тридцать лет снимаю. Готов к чему угодно. Когда смотрим локации?

— Через полчаса. Поедем с Иваном Кузьмичом.

— Отлично. Пойдёмте, возьму камеру, покажу вам.

Они прошли в соседнее помещение, где хранилось оборудование. Ковалёв достал с полки камеру — массивную, тяжёлую, с блестящими металлическими деталями.

— Это наша рабочая лошадка, — он погладил камеру. — "Родина". Надёжная, проверенная. Весит двадцать килограммов, но кадр даёт чистый. Я на ней полгорода снял.

Володя осторожно потрогал камеру. Холодный металл, запах масла и металла. Инструмент. Инструмент, которым они будут творить.

— Пётр Ильич, а ручные съёмки возможны?

— Ручные? — Ковалёв удивился. — С этой махиной? Сложно, но возможно. Зачем?

— Есть несколько сцен, где нужна динамика. Камера идёт за героем, следует за ним. Чтобы зритель чувствовал движение, живость.