— Согласен.

К столу подошёл Коля-ассистент с подносом, сел на краешек скамейки:

— Товарищ режиссёр, а можно я тоже скажу?

— Конечно, Коль.

Мальчишка покраснел:

— Я сидел, записывал всё, что вы говорили. И понял — кино это не про камеры и технику. Это про людей. Про то, чтобы зритель поверил.

— Правильно понял, — Владимир похлопал его по плечу. — Техника — инструмент. А главное — душа.

Зина откусила хлеб, прожевала:

— А знаете, что я поняла? Когда мы с Николаем читали, я смотрела на него — и правда чувствовала что-то. Будто мы и правда встретились впервые.

Николай смутился:

— Я тоже. Ты так на меня посмотрела — я даже реплику забыл на секунду.

Зина покраснела. Все засмеялись — по-доброму, тепло.

Тётя Клава подмигнула:

— Ой, а может, вы и правда влюбитесь на съёмках?

— Тётя Клав! — Зина спряталась за руками.

— Да ладно, ладно, — махнула та. — Шучу. Хотя в жизни бывает — сыграют влюблённых, а потом и правда поженятся.

Владимир вспомнил Алину, их вчерашний вечер, поцелуй. Улыбнулся в тарелку.

Катя заметила, наклонилась, прошептала:

— Володь, а у тебя самого лицо какое-то... светлое. Что-то случилось?

— Ничего особенного.

— Врёшь, — она усмехнулась. — Влюбился, да?

Владимир не ответил, но улыбка всё сказала.

— Вот и хорошо! — Катя хлопнула в ладоши. — Режиссёр должен знать, что такое любовь. Иначе как про неё снимать?

К их столу подошёл Семён Семёныч с подносом. Постоял, посмотрел на шумную компанию:

— Можно к вам?

— Конечно, Семён Семёныч! — Николай потеснился.

Старый режиссёр сел, начал неспешно есть. Послушал разговоры, потом сказал:

— Знаете, что меня радует? Вы уже команда. Ещё съёмки не начались, а вы уже вместе. Горите одним. Это дорогого стоит.

— А разве не всегда так? — спросила Зина.

— Не всегда, девочка. — Семён Семёныч покачал головой. — Бывает, актёры друг с другом не разговаривают. Режиссёр орёт. Оператор спорит. Получается не кино, а мучение. А у вас... у вас правильно. Дружно.

— Это Володя такой, — Лёха кивнул на Владимира. — Сразу дал понять — мы не враги, а соратники.

— И правильно сделал. — Семён Семёныч отпил компота. — Запомните, молодые: кино делается не одним человеком. Кино — это оркестр. Режиссёр — дирижёр. Но если музыканты не слушают друг друга — какофония выйдет.

Старик-гармонист оживился:

— Вот-вот! Я в оркестре играл в молодости. Там главное — слушать соседа. Один фальшивит — все страдают.

— Так и в кино, — кивнул Семён Семёныч.

Тётя Клава допила чай:

— А я вот думаю — сколько людей наш фильм посмотрят?

— Много, — Владимир ответил уверенно. — Если снимем хорошо — очень много.

— И что они почувствуют?

— Надеюсь — радость. Надежду. Веру в любовь.

Зина мечтательно вздохнула:

— Как красиво сказал...

Коля записал в блокнот.

Столовая постепенно пустела. Люди расходились по павильонам, мастерским. Обед заканчивался.

Владимир допил компот, встал:

— Ладно, товарищи, отдыхайте сегодня. Завтра в десять — первая репетиция. Приходите выспавшиеся, бодрые.

— Будем! — хором ответили актёры.

Они разошлись. Владимир остался с Катей и Лёхой.

— Ну что, как думаешь? — спросила Катя. — Получится?

— Получится, — Владимир кивнул. — Люди правильные. Материал правильный. Настрой правильный.

— А ты? — Лёха посмотрел на него внимательно. — Ты-то сам готов?

Владимир задумался. Готов ли он? Впервые в жизни — и в прошлой, и в этой — он снимал настоящее кино. Не клип на продажу, не коммерцию. А то, во что верил.

— Готов, — сказал он твёрдо. — Более чем.

— Тогда вперёд! — Катя улыбнулась. — Мы с тобой.

Они вышли из столовой втроём. Впереди была работа — репетиции, съёмки, монтаж.

Но сегодняшний обед показал главное: команда сложилась. Люди поверили. Горят.

А это уже половина успеха.

Владимир шёл по студии, чувствуя лёгкость в груди.

Владимир вышел со студии в половине седьмого. Вечер был тёплый, воздух напоён запахом сирени и свежескошенной травы. Он шёл к мосту быстрым шагом, в кармане — маленький свёрток. Зашёл в магазин по дороге, купил печенье. Простое, овсяное, но свежее.

Алина стояла у перил в том же месте. Сегодня на ней было светло-голубое платье, волосы распущены. Увидела Владимира, улыбнулась.

— Пришёл.

— Всегда прихожу, когда обещаю.

Он протянул свёрток:

— Вот. К чаю.

Алина развернула, посмотрела:

— Печенье! Володя, да ты меня совсем балуешь.

— Хочу баловать.

Она спрятала печенье в сумку, взяла его под руку:

— Погуляем?

— Погуляем.

Они пошли вдоль реки — медленно, наслаждаясь вечером. Солнце садилось, окрашивая небо в персиковый и розовый. Вода отражала закат.

— Как прошла читка? — спросила Алина.

— Хорошо. Актёры молодцы, текст зазвучал. Директор одобрил.

— Значит, скоро снимать начнёте?

— Через неделю репетиций. Потом съёмки.

Алина остановилась, посмотрела на него:

— Я горжусь тобой. Правда. Ты делаешь то, что любишь. Это редкость.

— А ты? Натюрморт сдала?

— Сдала. — Она засмеялась. — Преподаватель похвалил. Сказал, что груши как живые.