Я замираю — полностью ошеломлён.

— Я не могу сказать, что понимаю твою боль, Септис… — шепчет она, — но мне так горько, что ты пережил всё это. Что дошёл до точки, где больше не мог жить. Но… больше всего я чувствую облегчение. Что ты — жив. Что ты здесь.

Её слова ощутимо ломают во мне что-то старое и застывшее.

— Мне жаль, что ты думал, будто не заслуживаешь любви… что должен быть один…Но я благодарна, что ты рассказал мне правду. И благодарна, что ты остался жить. Потому что, если бы не ты — я бы сегодня не была жива.

Я смотрю ей в глаза — и там то, что я только начинаю понимать.

— Я услышал твой крик о помощи, Рианна. Он… оживил во мне то, что уже давно умерло. Он пронзил меня. И заставил двигаться. В ту ночь я уже был на пороге смерти, готов сдаться. Но услышал тебя. Я не знал, что сделал с тобой Гари. Не знал, почему мне так нестерпимо важно защитить тебя… Но я хотел сделать хотя бы один правильный поступок, прежде чем уйти. В итоге это ты спасла меня, Амата. Когда ты уходила, я хотел, чтобы ты забрала с собой те чувства, что ты во мне пробудила… Но одновременно я хотел умолять тебя забрать меня к себе. Когда я появился в твоём мире и понял, что привязан к тебе — я принял это без сомнений. Потому что ты… идеальна. Ты была добра ко мне. Ты знала, что я такое. И всё равно приняла меня. Даже полюбила. Но я тогда ещё не осознал свою третью ошибку.

Рианна поднимает на меня взгляд.

— Какую?

Я сжимаю её щёку в своей ладони.

— Я полюбил тебя.

Её глаза расширяются, и я продолжаю:

— В ту ночь… когда мы были близки… ты покорила меня полностью. Твой запах. Твой вкус. Ты — сильнее всех, сильнее всего. Когда ты сказала: “Бери всё, что хочешь” … это было как злой рок. Как попытка судьбы повторить прошлое. Я понял, что могу потерять тебя. И что хуже — я мог сам уничтожить тебя. Я не тот, кем ты меня считаешь, Рианна. Я не хороший. Я — чудовище. Поэтому… я не могу оставаться.

Она не опускает взгляд. Но и не отводит. Её лицо спокойно. Так спокойно, что я не могу прочитать ни одной эмоции. Только её руки — они крепко держат мою ладонь. И потом медленно, очень медленно, она подносит её к губам и целует мою ладонь. Её глаза встречаются с моими — ясные, серьёзные, светлые. Она смотрит на меня так, будто я — единственный человек в этом мире. Её пальцы дрожат, когда она касается моего лица.

Моё дыхание сбивается.

— Для меня ты — самый нежный, самый добрый, самый заботливый мужчина из всех, кого я знала. Ты защищал меня. Ты спас меня, когда никто другой не мог. Да, другие увидят в тебе монстра… Но как я могу считать тебя чудовищем?

Она улыбается.

Нежно, искренне, невероятно тепло.

И я полностью бессилен перед тем, как она держит моё сердце в своих руках.

Рианна

Я смотрю на него—сидящего там, наполовину скрытого в тени, —и дыхание перехватывает. Я даже представить не могу, что он чувствует, снова и снова переживая в памяти такие ужасы, день за днём, ночь за ночью.

— То, что произошло между тобой и Джаарой, было ошибкой… тяжёлой, смертельной, но ошибкой. — шепчу я, дожидаясь, когда он поднимет взгляд. — Но вы любили друг друга. И то, что случилось… это не чья-то вина в одиночку. Она была жертвой, да. Но и ты тоже… Даже если она умерла, она умерла, пытаясь спасти того, кого любила больше всех — тебя.

Я тянусь к нему и беру его за руку.

Он поднимает глаза, всматривается в меня.

— Тебе нужно простить себя. Потому что ты уже не тот, кем был тогда. Тебе не нужно больше быть одному или наказывать себя за прошлое. Я знаю тебя, Септис. И знаю, что ты никогда… никогда… не причинил бы мне боль.

Я улыбаюсь, сжимаю его руку. Слёзы катятся по его лицу, и я мягко стираю их.

— Встретив тебя, я впервые за долгие годы захотел жить ради чего-то. — его взгляд встречается с моим, и в нём — надежда. Живая, трепетная.

— Я тоже рада… что ты жив, что ты здесь со мной. — сердце бешено колотится, как живой, вырывающийся зверь.

Мы тянемся друг к другу и тонем в поцелуе. Вектор притяжения между нами такой сильный, что я едва могу оторваться — но всё же заставляю себя чуть отступить.

— Я — только с тобой. И я надеюсь, что ты тоже хочешь быть со мной.

Он закрывает глаза, будто выдыхает застарелую боль.

— Ты правда это чувствуешь?

Я пожимаю плечами, ухмыляясь:

— Может, я немного сумасшедшая… но да, чувствую. А если ты не хочешь — ну, ты будешь худшим мужем на планете. Да и мистер Маффинс будет скучать.

Септис втягивает меня в объятия всеми четырьмя руками, прижимая так крепко, будто боится отпустить. Его лицо утыкается мне в шею; его тело дрожит от облегчения.

Его губы находят мои. Его руки в моих волосах. Его тело прижимается плотнее, и я хочу его — так сильно, как не хотела никого и ничего в жизни.

— Я не убегу от тебя. И я — твоя. Но только если ты будешь моим. Септис… останься со мной. В моём мире. В своём. Будь со мной.

— Я уже твой, Рианна…

Его глаза вспыхивают огнём, и дрожь пробегает по моей спине, когда его рука скользит под мою футболку, по позвоночнику, вниз — нежно, но так властно, но живот сжимается от желания.

— Я серьёзно, — шепчу. — Я тебя не отпущу. Ты уже однажды разбил мне сердце. Второго раза я не перенесу.

Я провожу ладонью по его груди, по его коже, пытаясь почувствовать и запомнить его всего.

— Прикажи мне, Амата. — его губы скользят по моим. — Я — твой. Моё сердце — твоё. На вечность.

Он снова целует меня — настойчиво, ненасытно — и я смеюсь сквозь поцелуй. Он держит меня так, будто никогда не отпустит.

— Я так рада, что ты вернулся. — выдыхаю я прямо ему в губы.

Он усаживает меня к себе на колени. И несмотря на его анатомию, я идеально подхожу под его тело, как будто создана для него.

Я устраиваюсь удобнее — тепло, уютно… и невероятно возбуждающе.

Он зарывается лицом в мои волосы и шумно втягивает воздух.

— И я рад. Я не хочу без тебя жить ни дня. Ты — мой свет в темноте, Рианна.

Его голос хриплый, обжигающий. Его губы скользят по моей шее, по ключице. Его руки поднимаются под мою одежду, медленно, чувственно.

Моё дыхание сбивается.

— Я никуда не собираюсь, — шепчет он прямо в мою кожу.

— У тебя нет выбора. — отвечаю я, и вздрагиваю, когда он слегка кусает меня.

Я теряю дыхание и стону.

Он смотрит на меня — и в его глазах сияет то, чего я никогда прежде в нём не видела. Он целует меня снова — и я чувствую его клыки на своих губах, но мне всё равно. Я хочу его. Хочу нас.

— Похоже, нам стоит подняться наверх, — произносит он, собираясь поставить меня на ноги.

— Нет. — вырывается из меня. — Я не хочу наверх. Не хочу, чтобы ты менялся. Хочу тебя таким… как сейчас.

Он смеётся тихо — низко и опасно — и вдруг подхватывает меня руками — всеми четырьмя — как будто я перышко. Я взвизгиваю от восторга.

Его ладони скользят по моему телу.

— Даже вот таким? — с хищной ухмылкой спрашивает он.

— Ты прекрасен таким. Ты невероятный, Септис, — шепчу, проводя пальцами по его щеке.

Он моргает — и его глаза становятся ещё темнее, ещё глубже, зрачки расширяются до полного чёрного кольца.

— Ты совершенство, Рианна. Ты — восхитительна. Я хочу поклоняться тебе. Хочу покрыть языком каждый сантиметр твоего тела. Руками. Шёлком. Хочу взять тебя всеми возможными способами… и смотреть, как ты теряешься в моих руках.

— Пожалуйста… — у меня едва получается говорить; голос — слабый, почти шёпот.

Но он уже снимает с меня футболку, оставляя меня в одном лишь кружевном лифе. Он стягивает чашечки вниз, наклоняется — и берёт мой сосок в рот, сосёт жадно, слегка прикусывает.

— Септис… — голова запрокидывается; из губ вырывается стон. — Ты сводишь меня с ума…