— П-прекрати! — вырывается у меня, но он будто не слышит.

Я пытаюсь ухватиться за дверь, за сиденье, за что угодно — но ноги соскальзывают по мокрой земле. Он тянет сильнее, и я падаю на колени.

— Пусти! — я царапаю его кисть, его запястье, но он от этого лишь звереет.

— Хватит блять ИГРАТЬ! — рявкает он и толкает меня.

Моё тело шлёпается в грязь, дождь хлещет по лицу, волосы мокрыми прядями липнут к щекам. Я пытаюсь отползти, но он хватает меня за плечо, дёргает, и я со всего размаха ударяюсь головой о камень.

Всё замирает.

Звук уходит, как будто кто-то выключил мир.

Гари зовёт меня, но его голос — будто сквозь толщу воды.

— Рианна?

Я моргаю.

Его лицо плавает в поле зрения, расплывчатое, как мокрая фотография.

— Рианна?!

Он трясёт меня, пытается нащупать пульс.

Я почти проваливаюсь в темноту, но что-то внутри меня, остаток здравого смысла, кричит: борись.

— Ри— ааа!

Из последних сил я бью. Прямо туда, куда он меньше всего ожидал. Моя нога со всей силой врезается ему в пах. Гари захлёбывается воздухом, сгибается пополам, падая на колени.

— Ты… сучка…! — сипит он, держась за промежность.

Я встаю, но весь мир кренится, как карусель. Ноги подкашиваются — я падаю на руки, мои ладони скользят по мокрым листьям, грязи, мелким камешкам. Но я поднимаюсь снова. Хоть как-то. Хоть ползком. Мокрая, заляпанная грязью, я срываюсь в темноту леса.

— Помогите! — кричу я в ночь, хрипло, почти беззвучно.

Позади слышны хрустящие шаги — он идёт.

Он смеётся.

— Я ОБОЖАЮ эту новую игру!

Моё сердце трепещет больно, ребра ощущают каждый удар пульса. Я бегу, спотыкаясь, вода летит брызгами из луж. Вспышка молнии разрывает небо, на мгновение озаряя лес белым светом.

— Помогите! Пожалуйста! — мой голос тонет в реве ветра и грозе.

Шаги приближаются. Я почти чувствую его дыхание у себя на шее.

Пожалуйста… кто-нибудь… пожалуйста…

Тысячный раз я мысленно молюсь — я даже не знаю кому. И в этот момент Гари хватает меня за волосы. Но земля под моими ногами… исчезает.

Она разрывается.

Крошится.

Уходит вниз, будто из песка.

— А-а-а-а! — мой крик эхом летит в пустоту.

Мы падаем вместе, кубарем — в грязь, холод и небытие. Я врезаюсь спиной в землю, так сильно, что из лёгких выбивает весь воздух. Я пытаюсь вдохнуть — но могу только захрипеть. Боль накрывает холодной волной. Позади, буквально в нескольких сантиметрах, с глухим ударом падает Гари.

Он не двигается.

Я лежу, распластавшись, хватая ртом воздух, чувствуя только боль. Ничего не хочется. Даже вставать.

Но я знаю — я ещё не в безопасности.

— Гари? — мой голос хриплый, едва слышный.

Тишина.

— …Гари? — выдавливаю я снова.

Никакого ответа.

Я щурюсь, пытаюсь сосредоточить взгляд. Постепенно различаю вокруг себя стены из сырой земли. Грязь. Камни. Корни. Мы в какой-то яме. Глубокой. Над нами — чёрная пасть неба. Я оглядываю свои руки: грязь забилась под ногти, кожа содрана, на локте кровь. Ветер сверху стихает — здесь внизу тихо, глухо, как в подвале. Я тянусь к стене — пальцы скользят и натыкаются на что-то твёрдое и изогнутое.

Наверное, корень?

Я хватаюсь за него, но он сдвигается, срываясь с земли. Я отшатываюсь, падая на спину. И только теперь замечаю…рука покрыта чем-то липким. Вязким.

Я пытаюсь стереть это о юбку — ткань чуть не прилипла.

Холодный ужас сводит живот.

Что-то не так.

Что-то жуткое.

И как будто в ответ — очередная вспышка молнии. На секунду я вижу всё. И хочется закричать — но горло отказывается.

По стенам…

Вдоль всей ямы…

Висят коконы.

Белые, плотные, из тонкой нити.

Разорванная одежда.

Кости.

Извлечённые, очищенные.

А вокруг — тысячи серебристых нитей, переплетённых густыми слоями паутины.

— Господи… — шепчу я.

Мы упали…

в логово.

И я ещё даже не знаю, ЧЬЁ.

— Чёрт… — раздаётся где-то сбоку.

На миг я даже рада услышать знакомый голос — пока не вспоминаю кто это. Гари стонет, пытаясь подняться. В слабом свете луны я вижу, как он движется, как перешагивает через камни и грязь, пошатываясь. Я слышу звон ключей — и затем узкий луч жёлтого света рассекает тьму. Маленький фонарик.

Я инстинктивно отступаю шаг назад, закрывая глаза рукой — я не хочу, чтобы он видел моё лицо. Я не хочу, чтобы он видел меня.

— Рианна? — его голос звучит странно ровно. — Ну, по крайней мере… ты тут. Значит, я ещё не всё потерял.

Он делает паузу. Я слышу его дыхание. — Я бы взял тебя с собой, знаешь. Мы могли бы жить прекрасно. Но ты этого не хочешь.

Его губы дергаются в злой ухмылке. — Значит, пользы от тебя будет ноль. Это идеальное место оставить тебя гнить, если ты продолжишь вести себя неблагодарно. Даже ситуация здесь, в яме, в этом кошмаре — не может выбить из него его навязчивую манию.

Я отступаю дальше, пока он разворачивает свет по стенам. Луч задерживается на паутине, на белых коконах, на костях, но он не понимает, что видит — он просто морщит лоб.

— Где это мы?.. — начинает он, но фраза обрывается.

Потому что по яме проносится тихий… треск. Едва слышный. Как ломаются сухие ветки. Как шелест огромных сухих крыльев. Гари резко поворачивается, направляя свет на звук. И тогда мы оба это видим.

В дальнем углу, прямо на границе света, что-то чернеет, и… скользит прочь. Быстро. Ловко.

— Господи… — выдыхает он.

Фонарик выпадает из его руки. Ключи звенят, падая на камни. И всё снова тонет в полной тьме.

— Что это было? — шепчу я, едва дыша. Моя кожа покрывается мурашками.

— Чёрт… Чёрт… — бормочет Гари, и я слышу, как он судорожно шарит по земле в поисках ключей.

И тут. Мы видим это одновременно. Два красных глаза открываются в темноте. Раскалённые, стреляющие алым светом прямо в нас. И я понимаю: мы здесь не одни. Гари шарахается назад, а эти глаза… движутся. Следят за ним. Медленно. Выжидающе. В следующее мгновение всё превращается в кошмарное замедленное кино.

Из темноты выдвигается огромная чёрная конечность — тонкая, как копьё, но прочная, блестящая. Она вонзается в землю рядом, фиксируясь, как древко. Гари пятится, но случайно задевает каблуком ключи — те отлетают ещё дальше в темноту. Слабые проблески лунного света, проникающие сверху, наконец выхватывают контуры существа. Ещё одна нога. И ещё. Длинные, чёрные, как ночная смола. Гари белеет лицом так, будто кровь разом покинула тело.

Он смотрит на меня — и в его глазах впервые настоящий страх. Он открывает рот, пытаясь сказать хоть что-то. Но его голос тонет в булькающем звуке. Что-то мокрое и тёплое брызгает мне на лицо, на шею, на одежду. Я почти захлёбываюсь собственным вдохом. Гари смотрит вниз. Там, где была его грудь, торчит длинный чёрный клинок — та самая нога существа, прямо сквозь него. Кровь — густая, тёмная — течёт по его рубашке. Существо поднимает его, насаженного на эту конечность, в воздух. Как тряпичную куклу.

Гари хрипит, пытается схватиться за ногу, пытается хоть как-то оторваться — но его руки скользят, будто поверхность покрыта маслом.

— П-помоги… — выдавливает он, повернув ко мне искажённое лицо.

Но я не могу пошевелиться. Колени подкашиваются, и я медленно опускаюсь на них, к дрожащей земле. Моё тело — пустое. Онемевшее. Существо тянет его ближе. К своему тёмному телу, которое почти сливается с тенью. И вдруг — оно выпускает шёлковые нити. Быстро, бесконечно — обвивая Гари по ногам, туловищу, плечам. Белые нити блестят, как серебро, в слабых лучах луны. Гари бьётся, как насаженная рыба. Но его движения только раздражают тварь.

Она проводит другой ногой по его лицу — почти нежно, почти ласково.

— Тсс, — раздаётся глубокое, ровное рычание. — Молчи.

Я зажимаю рот руками — иначе я закричу. Существо поднимает Гари выше и закручивает нити крепче, глубже, плотнее. Раздаётся хруст — как ломается толстая ветка. Гари вопит…