Его пальцы сжимают мои бёдра, оставляя горячие следы. Он приподнимает меня, направляя.

— Я заполню тебя полностью, Рианна… пока ты сама не будешь умолять меня остановиться. — шепчет он, голос густой и страстный от желания.

Моё дыхание сбивается, когда он тянет меня на себя. Я чувствую горячий член, его желание, его силу. Я развожу ногу сильнее, показывая свою готовность к нему. Он такой твердый и большой. Я прикусываю губу, чувствуя, как головка его члена прижимается к моему входу. Но он медлит, наслаждаясь моими мучениями. Я хочу его внутри себя. Прямо сейчас.

— Пожалуйста...Септис...

Я прошу, зовя его по имени. Он слышит, и следующим движением насаживает меня на свой пульсирующий член. Он такой большой…его так много. После чего он медленным движением насаживает меня до основания, прямо по самые яйца.

— Ты такая тугая…- рычит он. Я извиваюсь под ним, руки и ноги дрожат, но я знаю — он не даст мне упасть.

Я стону все громче, чувствуя, как его член выходит, а затем входит вновь. Он двигается уверенно, постепенно, но с каждым мгновением глубже, сильнее, требовательнее.

Он сжимает мою задницу сильнее, от чего я выкрикиваю его имя. Он рычит в ответ. Его член двигается внутри меня и по всей кухне слышны громкие хлюпанья там, где соединены наши тела. Я теряю себя в ритме, в его голосе, в том, как он касается меня. Он находит идеальный угол, с каждым движением касаясь чувствительного места. Каждый раз, когда он входит меня, его яйца бьют по моей заднице. Я кричу и плачу от удовольствие, которое Септис дарит мне.

Я чувствую, как при каждом его движении я теряю себя в этом экстазе. Я напрягаюсь в своих оковах, когда он начинает двигаться так, как может только он — так, что это почти мгновенно сводит меня с ума.

Он вдалбливается в меня. Начинает потирать пальцами мой чувствительный клитор. Я извиваюсь и прошу его дать мне кончить.

Выкрикиваю его имя, чувствуя, как он ускоряет темп. Я не знаю, догадывается ли он, до какой степени сводит меня с ума — как моё тело уже дрожит в преддверии нового оргазма, и как каждым своим движением он делает это только сильнее.

— Кончи для меня, Амата, — рычит он. Ускоряясь еще быстрее, проводя членом внутрь меня по чувствительной точке.

И я срываюсь — снова, и снова, и снова.

Электрические разряды пробегают по телу, всё сжимается, пульсирует. Его губы накрывают мои, его дыхание смешивается с моим, он держит меня, пока я дрожу в его руках.

Я слышу его голос, его стон, ощущаю, как он доводит меня до грани — и сам рухнув в неё вместе со мной, тяжело дышит, прижимаясь ко мне, обнимая, удерживая. Я чувствую его глубоко внутри себя, так же глубоко, как и его член. Мое тело вновь сотрясается в новом, более мощном оргазме. Он стонет в нашем поцелуе.

Мои мышцы сжимаются вокруг его члена, когда я кончаю. Мои соки затапливают его член. Я прерываю поцелуй и продолжаю выкрикивать его имя.

Я чувствую, как его сердце яростно бьётся у моей груди, и как внутри меня пульсирует его твёрдый член. Он целует меня жадно, почти отчаянно, лишь затем отстраняясь, чтобы пожирать меня своим голодным, раскалённым красным взглядом.

Он целует меня, повторяя шёпотом:

— Ты невероятная… я не насытился тобой…

Он входит в меня снова и снова, каждый раз точно попадая в мою самую сладкую точку. Я бы умоляла его о пощаде, если бы могла, но из моего горла вырываются только вскрики и слабые, срывающиеся стоны чистейшего, необузданного восторга, а руки и ноги дрожат в конвульсиях. Я ощущаю, как внутри меня поднимается новый оргазм — мощный, стремительный, как приливная волна, набирающая разрушительную силу в глубине океана.

Он двигается во мне всё быстрее, глубже, и я ощущаю, как моё тело охватывает его само, без моего участия — ритм становится неконтролируемым. Новая волна накрывает меня, сильнее предыдущей, и я выдыхаю его имя, почти теряя голос. Он прижимается лицом к моему плечу и страстно целует, издавая низкий, сдержанный стон, и я чувствую, как его напряжение достигает предела — горячие толчки его кульминации заполняют меня, заставляя содрогнуться всем телом.

— Септис… я… не могу двинуться…

Он тихо смеётся, обнимая меня крепче. И я чувствую следы на шее от его хватки.

Его клыки мягко касаются моей кожи:

— Знаю…

Я закрываю глаза, когда его клыки медленно пронзают мою кожу — дыхание застревает в горле. Я шепчу его имя, чувствуя, как его руки крепче обнимают меня. Укус становится глубже, насыщеннее… словно он пьёт из меня моё собственное тепло, мои чувства. Каждый новый рывок его губ к моей коже отдаётся волной сладкого, захватывающего удовольствия. Я стону громче, не в силах сдержать дрожь, моя киска охватывает его член сильнее.

Я шепчу его имя, слышу его глухой, почти звериный рык в ответ.

— Если это чувствуется вот так… можешь брать от меня всё, что захочешь… — бормочу я в полудрёме.

Я тихо всхлипываю, когда он проводит языком по моей шее, мягко, успокаивающе. Выдыхая долгий, насыщенный удовлетворением вздох, я чувствую, как мои веки дрожат и опускаются; будто вот-вот потеряю сознание от переполняющего блаженства. Голова кружится от экстаза, мысли рассыпаются, не складываются ни во что цельное. Тело становится тяжёлым, обмякшим, расслабленным до последней клеточки — я абсолютно, сладко, бесповоротно довольна.

Я почти забываю, что всё ещё подвешена в воздухе, удерживаемая шёлковыми путами… связанная с ним его твёрдым, горячим телом, глубоко соединённая с ним. Выдыхая долгий, насыщенный удовлетворением вздох, я чувствую, как мои веки дрожат и опускаются; будто вот-вот потеряю сознание от переполняющего блаженства.

Голова кружится от экстаза, мысли рассыпаются, не складываются ни во что цельное.

Тело становится тяжёлым, обмякшим, расслабленным до последней клеточки — я абсолютно, сладко, бесповоротно довольна.

Я почти забываю, что всё ещё подвешена в воздухе, удерживаемая шёлковыми путами… связанная с ним его твёрдым, горячим телом, глубоко соединённая с ним.

Я поднимаю взгляд сквозь лениво опущенные ресницы и вижу его — он смотрит на меня так, будто не верит собственным глазам. В этом взгляде — благоговение, потрясение… и такая дикая, обжигающая жажда, что моё сердце сбивается с ритма. Его глаза светятся насыщенным алым, голодным огнём. Клыки перепачканы моей кровью, а губы — распухшие, сочные, тёмно-красные, словно поцелованные самой страстью.

Я вижу, как в нём пульсирует похоть — непрекращающаяся, настойчивая, звериная. Чувствую, как его член всё ещё каменно-твёрдый, горячий, судорожно пульсирует, будто моля вернуться в меня.

Он хочет меня. До одури. До исступления.

Но одновременно — я вижу другое: борьбу.

Он держит себя в руках. Он почти дрожит от усилий, чтобы не наклониться снова, не вонзить клыки глубже, не пить меня дальше, не взять меня снова и сильнее. Он сдерживается ради меня… даже сейчас, когда ярость желания рвёт его изнутри. Моё тело содрогается, когда я ощущаю, как его член медленно, мучительно-туго выскальзывает из меня.

Септис освобождает меня из пут, подхватывая ровно в тот момент, когда я обмякаю и почти падаю. Я вижу борьбу в его глазах — настоящую, мучительную.

Я поднимаю голову, едва-едва дотрагиваюсь губами до его губ, как до огня — и его глаза широко распахиваются.

— Я хочу тебя… — шепчу я, едва слышно. Голос хриплый, слабый. Тело ломит — от него, из-за него, ради него. И я всё ещё дрожу, не в силах остановиться.

Он закрывает глаза, и из его груди вырывается грубый, сдержанный стон. По телу проходит длинная, судорожная дрожь — он пытается взять себя в руки, но я чувствую, насколько сильно он хочет меня снова.

Он поднимает меня на руки, будто ничего не вешу, — на руках у жениха, так бережно, так уверенно, что сердце тает. Он касается губами моих век, нежно, почти благоговейно, и несёт меня в гостиную.

Он опускает меня на диван с такой мягкостью, словно я хрупкое стекло.