— Что привело вас ко мне? — спрашиваю я, сохраняя спокойный и располагающий тон, мои глаза впитывают отчаяние на ее лице.

Она нервно оглядывает меня с ног до головы, прежде чем ее взгляд, наконец, останавливается на лице. Ее губы дрожат, когда она подыскивает слова, чтобы объяснить свое положение. Когда она начинает рассказывать мне о цели своего визита, я невольно задерживаюсь взглядом на ее полных губах, покрытых блестящим бальзамом, когда они мягко двигаются, рассказывая незавидную историю о трудностях, разочарованиях и несбывшихся надеждах, прежде чем она заканчивает искренней мольбой.

— Моя сестра умирает, и мне действительно нужна Ваша помощь.

Я не могу сдержать веселой ухмылки и наклоняюсь к ней поближе.

— Не знаю, что ты обо мне слышала, но, думаю, у тебя сложилось неправильное представление. Помогать — это не совсем моя специальность.

Голос Адоры дрожит, но теперь ее взгляд непоколебим и завораживает. — А как насчет того, чтобы получить сердце? Вы можете это сделать?

Ну, этого я не ожидал.

Я откидываюсь на спинку стула и позволяю своему взгляду медленно блуждать по ней, останавливаясь на ее дрожащих руках. Наманикюренные ногти были обгрызенными, необработанными, с маленькими ранками. Красивая. Совсем не похожа на тех мерзких людей, с которыми я сталкиваюсь каждый день, но все равно она все еще в моем доме. Что делает ее объектом для нападения. Для меня она — заманчивая возможность, преподнесенная на блюдечке с голубой каемочкой. Эта девица в беде не нашла бы здесь утешения.

— Это можно сделать, — уклончиво отвечаю я, притворяясь, что рассматриваю свои ногти, и заставляя себя оставаться бесстрастным, несмотря на трепет, который охватывает меня, когда она чуть ли не вскакивает со стула.

— В самом деле?

— Я мог бы сделать пару звонков. Зависит от того, что я получу взамен? — Мой взгляд возвращается к ней, и я наслаждаюсь тем, как она вздрагивает.

Адора прочищает горло и пытается сдержать свой энтузиазм, прежде чем спросить.

— Сколько это будет стоить? И можно ли все это сделать в течение недели?

Несмотря на все ее усилия, я все еще слышу скрытое за ее словами нетерпение, неуправляемое биение ее сердца.

Я лениво размышляю, действительно ли ее сестра стоит всех этих усилий — скорее всего, нет. Но бизнес есть бизнес. В Адоре было что—то такое, что мне хотелось увидеть, и я никак не мог расстаться с ней, не получив что—то взамен.

Атмосфера сгущается, и я радуюсь тяжелой тишине, которая наполняет комнату.

— Как насчет двух дней? — говорю я и наблюдаю, как все ее лицо озаряется облегчением, а в глазах расцветает ложная надежда.

Глупый, отчаявшийся человек. Слишком наивный.

— Вы можете это сделать? — она выдыхает.

— Я знаю людей, которые могут, — отвечаю я сдержанным тоном.

— Пожалуйста, — решительно произносит она. — Я сделаю все, что потребуется, чтобы спасти ее.

Это музыка для моих ушей. Всегда так приятно выявлять и использовать слабости людей — этой слабостью обычно является их страх.

— Когда речь идет о деньгах, могут происходить чудеса, — решительно отвечаю я и встаю, достаю из ящика стола контракт и начинаю его составлять. — Вам понадобится опытный хирург, чтобы пересадить сердце в грудь вашей сестры, и деньги, чтобы заплатить этому хирургу. Я знаю нескольких талантливых людей, которые позаботятся о том, чтобы вашему делу уделили особое внимание.

— Спасибо, — говорит она с дрожью в голосе, и этого почти достаточно, чтобы я остановился.

— Я просто выполняю свою работу, Адора. — я пожимаю плечами, стараясь не обращать внимания на выражение ее благодарности. — Вопрос с бумажной работой — утомительный, я знаю, но это необходимо сделать. — Я пододвигаю к ней бумаги по столу из цельного дерева. — Двести тысяч должны быть выплачены ровно через две недели, не забывайте об этом.

Я беру ручку для подписи и поворачиваюсь к ней спиной, но, несмотря на все мои усилия, я не могу сдержать ухмылку, когда продолжаю говорить.

— Если вы по какой—либо причине не заплатите вовремя, с вас ежедневно будет взиматься пятьдесят процентов.

Она кивает, и я протягиваю ей ручку. Я внимательно наблюдаю за тем, как она заполняет бланки. Бумага шуршит, когда она водит по ней ручкой, ее дыхание учащенное и неглубокое. Она очень сосредоточена, выводя буквы, прежде чем вернуть мне подписанный экземпляр.

Я улыбаюсь ей, и она выглядит немного напряженной, но пытается улыбнуться в ответ.

— Ах, ты забыла про обратную сторону, — лукаво говорю я, презрительно морща нос и возвращая ей бумаги.

С ее губ срывается тихое, но отчетливое ругательство, прежде чем она поспешно подписывает и обратные стороны.

Дурак.

— Готово, — резко говорит она и с дерзким видом протягивает мне контракт обратно, и я не тороплюсь с ним, просто чтобы продлить этот момент. Ее взгляд чуть ли не прожигает дыры в листе, пока она в отчаянии ждет моей подписи.

— Ты сильно рискуешь, учитывая, что операция может пройти не так, как ты хочешь, — подчеркиваю я снисходительно и с легким оттенком предупреждения.

Она прищуривает глаза и сжимает кулаки, как будто сдерживается, чтобы не отчитать меня. Очень жаль, но я бы с удовольствием на это посмотрел.

— Я знаю, но моя сестра — боец, — сухо отвечает Адора, ее рука дрожит, когда она сжимает сумку.

Наши взгляды встречаются на несколько мгновений, и я, наконец, говорю медленно и ровным голосом.

— Как ни борись с этим, никто по—настоящему не победит смерть, Адора.

— Я полна решимости попытаться, — говорит она тихим, но твердым голосом.

Мои губы почти расплываются в улыбке, но я прогоняю это чувство прочь. Я киваю и решаю позволить ей победить меня в этой словесной перепалке.

— Моя ассистентка проводит вас и обо всем позаботится для вашей сестры. — сказав это, я, наконец, ставлю свою подпись на бумаге.

Она вскакивает на ноги и вытирает ладони о штаны. Тяжесть, которую она несла, исчезла, и я чувствую в ней едва заметную перемену, теперь ее аура полна облегчения. Семя неуверенности, которое я пытался посеять, не пустило корней, и она не собиралась отказываться от своей сестры. Забавная вещь — эти человеческие братские и сестринские обязательства. Я никогда не смогу оценить их по достоинству, поскольку они кажутся мне более тяжкими, чем что—либо другое. Но моя гостья сейчас уходит, и в ближайшие дни у меня будет больше времени, чтобы присмотреться к ней получше.

— Еще раз спасибо, мистер...

— Авиэль. — произношу я, и мой взгляд, возможно, задерживается на ней на мгновение дольше, чем нужно, когда я произношу свое имя. — Пожалуйста, зови меня Авиэль.

Адора

В сотый раз мой взгляд блуждает по комнате ожидания, останавливаясь на скудной мебели, стенах, выкрашенных в призрачно—серый цвет, на фоне разбросанных повсюду стопок устаревших журналов.

Сквозь единственное заиндевевшее окно я могу разглядеть унылое серое небо, пепельного оттенка на фоне белоснежных зданий из известняка, украшенных полузамерзшими виноградными лозами, чьи усики припорошены легким снежком.

Алисия находится в операционной уже несколько часов, и мое беспокойство растет с каждой минутой.

Вздохнув, я снова пытаюсь просмотреть лежащие передо мной заявки на финансирование. Я захватила с собой портфолио своих проектов, думая, что, возможно, смогу добиться какого—то прогресса в проекте, но мысленно я понимаю, что это все бесполезно. Все, что мне удается сделать, — это перечитать формы, которые я отправлю в Housing for Humanity, Green Builders и Инициативу по обновлению сообщества.

Пока я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на стоящей передо мной задаче, я ощущаю чье—то присутствие, нависшее надо мной, и волосы у меня на затылке встают дыбом от предвкушения. Прежде чем я успеваю поднять глаза, до меня доносится голос бархатного тембра, от которого по спине пробегают мурашки.