— Мы не можем отпустить тебя одну. Мы поедем за тобой на моей машине, если что—то пойдет не так. Просто дай нам адрес, мы даже переоденемся, если понадобится.

Мысль о том, что они нарядятся в маскарадные костюмы, заставляет мои губы изогнуться в улыбке.

— Э—э—э—этого не может быть, — говорю я. — Я же говорила тебе, это часть сделки. Они специально сказали, что никаких "хвостов" не допускается. Это слишком рискованно, они увидят тебя, и машина уедет вместе с моим последним шансом. — Я тяжело вздыхаю. — Я уже договорилась о встрече. Завтра они пришлют кого—нибудь за мной, и мы посмотрим, сможем ли договориться. Очевидно, этот парень, кем бы он ни был, очень щепетильно относится к тому, с кем работает.

— Все это по—прежнему кажется мне чертовски странным, — Хелен трет лоб, раздражение ясно читается в каждой черте ее лица.

Я просто пожимаю плечами.

Тайо и Хелен обмениваются еще одним напряженным взглядом, их беспокойство о моем благополучии очевидно. Мне приходится отвести взгляд.

— Мне это не нравится, Адора, — наконец произносит Хелен.

Тайо беспокойно ерзает на стуле. Я вижу его разочарование и понимаю, как глубоко мы все переживаем тяжесть моего решения.

— Ну что, у тебя есть вариант получше? — мой голос дрожит, когда я говорю, — У кого—нибудь из вас?

В воздухе повисает тяжелое молчание, Тайо и Хелен опускают головы, и всех нас охватывает чувство поражения. Я знаю, что они сделали все, что в их силах, чтобы помочь мне, но на данный момент никто из нас больше ничего не может сделать.

Я не могу не думать о том, какие повороты может принять жизнь. В один момент тебе может казаться, что твои мечты наконец—то сбываются, а в следующий ты хватаешься за соломинку, отчаянно ища спасения. Но в такие моменты ты находишь в себе силы и мужество сделать то, что должно быть сделано.

Я делаю глубокий вдох, моя решимость крепнет.

— Я действительно ценю вас обоих.

Хелен закрывает глаза, и ее плечи опускаются в знак покорности судьбе, готовясь к худшему. Тайо сидит, скривив рот в мрачной гримасе. Он снова хватает со стола свое пиво и делает большой глоток, прежде чем, наконец, обратиться к нам с последней просьбой.

— Просто пообещай нам, — строго говорит он, глядя мне в глаза. — Пообещай нам, что будешь осторожна.

— Я буду, — киваю я.

Авиэль

— Я считаю, что тебе следует сесть на диету, Лилит, ты становишься довольно толстой.

Лилит издает угрожающее шипение, когда скользит ко мне, ее взгляд прикован к истекающему кровью сердцу на моей ладони; она высовывает язык, когда подкрадывается поближе, чтобы осмотреть угощение.

— Я думаю, он был вегетарианцем, так что все будет в порядке, — со смешком замечаю я, скользя пальцами по гладкой блестящей чешуе на ее спине. Ее клыкастая пасть широко раскрывается, и она целиком поглощает сердце.

— Хорошая девочка...

В моем кабинете раздается сдавленный вздох, и я бросаю взгляд в угол, где в тени стоит мой все еще живой должник Мосли. Он обильно потеет, его широко раскрытые глаза, полные слез, мечутся между мной и трупом на полу. Страх искажает его черты, придавая его бледному лицу болезненный оттенок, и воздух пропитан его боязнью. Он все еще с тревогой, хотя и тихо, как ему было сказано, ждет, когда к нему обратятся.

На мой взгляд, его реакция несколько преувеличена. Труп, лежащий перед ним, был человеком, который осмелился попытаться обокрасть меня после того, как я так любезно помог ему превратить его маленькую строительную компанию в многонациональный конгломерат. И как он отплатил мне после десятилетнего сотрудничества? Конечно, предав первого человека, который когда—либо верил в него, и попытавшись избежать выплаты накопившегося долга. В дополнение к просто небрежному управлению корпорацией. Впрочем, этого следовало ожидать, такова природа его вида.

Теперь он лежит на полу в луже собственной крови, его грудная клетка вскрыта, и в ней нет некогда бьющегося сердца. Надеюсь, его преемник будет служить более умело и честно, чем он. Если будет достаточно умен, то увидит в этом прекрасную возможность добиться моего расположения. А пока старый глава "Keystone Builders" вырыл себе могилу и теперь лежал в ней; вернее, я позаботился о том, чтобы он умер в ней.

— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, — говорю я. — Боюсь, моя нерадивая ассистентка записала двух человек на один прием на этот день. Но я спешу заверить тебя, что о тебе тоже позаботятся. Просто дай мне минутку, пока я здесь приберусь.

Я наблюдаю за молчаливой работой моего ассистента. Джерри? Или это Джеймс? Неважно, мой ассистент увозит тело вместе с моим окровавленным халатом. Как жаль, мне нравился этот халат. По крайней мере, он позволял моим татуировкам освежиться.

Джей ускользает, чтобы избавиться от трупа, а я остаюсь один в неподвижном, безмолвном пространстве, в котором сильно пахнет смертью и страхом. Я давно привык к этим специфическим запахам.

Мои размышления прерываются, когда Мосли решает совершить свою следующую ошибку — он неожиданно заговаривает, прерывая мои размышления и привлекая мое внимание. Я сомневаюсь, что следующий комментарий Мосли сделан со злым умыслом; он просто слишком глуп, чтобы понимать, что говорит:

— Мне просто нужен еще один день, пожалуйста! — он бросается на колени в отвратительной позе, сжимая потные ладони. — Я собирался вернуть им долг!

Я обхожу его, чтобы закончить с бумагами мертвого вора, одним щелчком руки ставлю подпись и закрываю файл навсегда. Ненавижу незаконченные дела.

— Я не пытался сбежать! — он задыхается как раз в тот момент, когда Лилит с шипением делает выпад в его сторону, еще больше доводя его до исступления, и новый приступ страха снова поднимается в воздух, когда он отползает назад.

— Успокойся, Лилит. Это не очень приятно, — но мой взгляд холоден, когда я медленно поворачиваюсь к нему, мой голос сочится ядом. Я делаю шаг ближе, нависая над его съежившейся фигурой.

— Ну, Мосли, что ты пытался сделать? — задаюсь я вопросом вслух. — Почему ты не вышел на связь? Почему моему помощнику пришлось искать тебя на другом конце штата?

Мосли пытается ответить, но с его губ слетает только какая—то тарабарщина. Его страх осязаем, он так витает в воздухе, что его можно вдохнуть.

— Ты не пытался уклониться от оплаты за оказанные услуги? — я прищуриваюсь, глядя на него сверху вниз.

— Сегодня утром я встречался с одним человеком, чтобы получить деньги, чтобы расплатиться с кредитором!

Я качаю головой, этот человек всегда выполнял работу на своих условиях. Мои губы кривятся в злобной ухмылке.

— Ты должен был получить деньги вчера в полночь. Что, по—твоему, я должен сказать кредиторам сейчас?

Он отчаянно трясет головой, пытаясь что—то объяснить.

Мое терпение на исходе, и я прерываю его рычанием.

— Хватит. — я шагаю вперед, хватаясь рукой за окровавленный разделочный нож, все еще лежащий на земле. — Мы с этим разберемся. — Я подношу его к свету, наблюдая, как он блестит и отражается от острого, покрытого красными пятнами края. Я протягиваю ему нож, держа его за лезвие, с дерзким взглядом, желая, чтобы он взял его.

Мосли отчаянно качает головой, не сводя с него глаз, не решаясь приблизиться ни на дюйм ни ко мне, ни к ножу. Я чувствую его нерешительность и быстро реагирую, хватая его за руку и прижимая ее к лезвию.

Слегка наклонив голову, я говорю.

— Могут быть и другие варианты оплаты...как насчет того, чтобы я предложил тебе альтернативу? Ты можешь оплатить свой долг кровью.

Мужчина держит нож дрожащей рукой. Я, конечно, непреклонен, но справедлив.

— Две трети твоей печени, одну почку, селезенку или обе руки. Выбирайте что—нибудь одно.

Мужчина держит нож, вертя его в руке. Я уверен, что он взвешивает варианты, размышляя, какую часть себя он может позволить себе потерять. Я был честен с Мосли и ожидаю от него не меньшего в ответ.