Пока Расмус собирал дорожную сумку и кое-что из своих вещей, мы с Конном бродили по его гостиной. Мы не нашли ни фотографий, ни книг, ни обуви под кофейным столиком. На спинке дивана лежала одна-единственная подушка. Даже в коттедже мебель была лучше.

Но с чем я никак не могла смириться, так это с полным отсутствием чего-либо женского. Где доказательства того, что у него была жена, о которой он упоминал? Богиня, где доказательства того, что у него вообще была личность? Ни в одном доме не было такой стерильности. Это было похоже на гостиничный номер, в котором каждый день убирались.

— Что-то здесь не так, Конн. Расмус упоминал о жене. Я отчетливо это помню, — сказала я.

Конн кивнул.

— Да. Я совершенно уверен, что ты помнишь.

— Не по той причине, о которой ты думаешь, остряк. Может, прекратишь уже?

Мой фамильяр путешествовал с нами в человеческом обличье, но он поднял голову и громко принюхался.

— Это место пахнет не так, как наш охотник. Здесь вообще ничем не пахнет, как будто все запахи были намеренно уничтожены. В ванной чувствуется едва уловимый запах мыла для рук. На кухне едва заметно пахнет остатками еды, которую вынесли несколько недель назад. Сомневаюсь, что это место является чьим-то постоянным местом жительства.

Я поморщилась, поняв, что это значит.

— Я осмотрела каждый дюйм его обнаженного тела. Где, черт возьми, еще у этого человека могла быть скрыта метка принуждения?

— Я остановил тебя до того, как ты закончила осматривать его промежность. Там могла быть вторая или даже третья метка. Длины члена этого мужчины было бы достаточно, чтобы спрятать и шесть, и семь.

— Это не смешно, Конн.

— Да, это не смешно, но все равно правда. Я сильно удивился, когда увидел Лилит. И ты, наверное, перестала смотреть, как только я вышел из комнаты.

Вздохнув, я огляделась. Я бы никогда не признала, что он был прав.

— Можно ли это место объяснить другим принуждением?

Единственным ответом Конна было пожатие плечами.

— Если мы уберем все остальные метки, тот, кто их туда поставил, наверняка поймет, что игра возобновилась.

— Согласен, — сказал Конн и засунул руки в карманы. — К тому же, я не думаю, что у тебя хватит силы воли не наброситься на его обнаженное тело, если мы снова его обыщем.

Я подошла к Конну и сильно ударила по руке. Он рассмеялся, но смех вырвался из горла его дьявольским голосом. Было жутко слышать это от человека, который был так на меня похож.

Расмус вернулся, неся набитую вещами сумку. Он ухмыльнулся, когда посмотрел на нас.

— Я пропустил еще одну вашу ссору?

— Что-то в этом роде, — сказала я.

— Готовы идти?

Расмус поднял ключи от машины и звякнул ими.

* * *

Было уже почти два. Мы быстро теряли время.

После того, как мы проехали Сейлем и направились на запад, в Олбани, я прочистила горло, чтобы привлечь внимание водителя.

— Когда ты стал охотником на демонов, Расмус?

Он перестал болтать с Конном об автомобилях, посмотрел на него и фыркнул. Его глаза встретились с моими в зеркале заднего вида.

— Странный вопрос.

— В самом деле? Я просто поддерживала беседу, но мне хотелось бы знать. Когда я встретила Джека, все о чем он говорил, это то, что он охотник на демонов. Сначала, он изучал мифологию и социологию в университете. Затем приехал в Ирландию для работы в аспирантуре. Он сказал, что в Ирландии больше магических мифов, чем в любом другом месте на Земле.

Расмус на мгновение замолчал. Казалось, он снова пытается собраться с мыслями. Конн слегка повернулся на кресле, чтобы за ним понаблюдать.

— У тебя болит голова? — спросил Конн.

Расмус нахмурился.

— У меня часто болит голова, но ничего не поделаешь. Я попал в аварию, которая лишила меня памяти и привела к необратимой травме головы. Я могу вспомнить только последние несколько лет своей жизни.

— Какой ужас, — сказал Конн, выражая искреннее сочувствие.

Расмус кивнул.

— До того, как я стал охотником, мне говорили, что я служил в спецназе. С тех пор как я начал получать ежемесячную пенсию по состоянию здоровья, я, наконец, поверил в то, что история, которую мне рассказывали, была правдой.

Не то чтобы я не сочувствовала Расмусу, который получил травму, потому что я действительно сочувствовала. Но первое, о чем я подумала, были его потрясающие мышцы пресса. Ни один мужчина после двадцати пяти лет не выглядит так естественно, если только он не качает мускулатуру. Так что служба в армии могла бы объяснить его физическое состояние и, возможно, некоторые другие вещи.

Когда я поняла, что он продолжает свой рассказ, то отбросила воспоминания, чтобы сосредоточиться.

— Однажды я очнулся в больнице, оправляясь от сражения, о котором не мог вспомнить. На моем теле не было ни царапины, но я ничего не мог восстановить в памяти. Ко мне пришли два члена совета охотников на демонов. Они сказали, что на меня напали демоны, и я едва спасся. Они также предложили мне работу охотника. Джек помог мне найти жилье и обучил меня.

— Как давно это было? — просила я.

— Семь лет назад.

Я оставила очевидное невысказанным, но Конн, который сидел на переднем сиденье, посмотрел на меня через плечо. Совпадение по времени от него тоже не ускользнуло.

Я посмотрела в окно.

— Ведьмовство — это то, чем я занимаюсь, а магия для меня как дыхание. Я никогда не искала обычную работу. Магическая работа, подобная этой, всегда находит меня сама. Когда я уже строила планы, как сбежать из коттеджа, появился ты со своим предложением.

— Но ты бы стала беглецом.

— Магическая власть и человеческие законы — это очень разные вещи, Расмус. Ваш совет охотников на демонов должной власти надо мной не имел, а у законных представителей людей в штате Массачусетс нет записей о моем заключении под стражу. Охотники на демонов действуют тайно.

— Ты полна всевозможных теорий заговора.

Я фыркнула от смеха, как будто он сказал самую смешную вещь на свете. Его невежество в отношении тех, на кого он работал, было по-настоящему смешным, но я сменила тему.

— Ты также упомянул жену. Ты ее помнишь?

Этот вопрос заставил его еще раз посмотреть на меня в зеркало заднего вида, прежде чем он ответил.

— Рыдающая женщина выбежала из моей больничной палаты после того, как врачи объявили, что ко мне никогда не вернется память. Я больше никогда ее не видел, и, кажется, никто, кроме меня, не помнит, что она там была.

— Что же, это, безусловно, странный поворот событий после всего остального, — воскликнул Конн.

Расмус кивнул.

— Да. Военные отказались предоставить информацию о моем браке, потому что она якобы со мной развелась. Когда я расспросил врачей, они сказали, что мне показалось, что я видел женщину, но на самом деле ее там не было. Пару лет назад я окончательно перестал искать. После того, как военные отклонили все мои просьбы и сослались на то, что в интересах национальной безопасности необходимо сохранить подробности моего несчастного случая в секрете.

Кивнув, я устроилась на заднем сидении и погрузилась в свои мысли. Я не хотела, чтобы Расмус чувствовал, будто я ему не доверяю и выкапываю какую-то дополнительную информацию. Конн и Расмус вернулись к беззаботной болтовне ни о чем. Я позволила разговору продолжаться, а сама погрузилась в свои мысли.

Итак, что я выяснила с тех пор, как согласилась на эту безумную охоту на демонов?

Конн мог бы над этим посмеяться своим демоническим смехом.

У Джека было больше денег, чем ему следовало бы иметь. Моя дочь считала меня преступницей. А моя мать считала, что я должна больше заботиться о том, чтобы сохранить хорошую прическу, чем о своем разводе.

Я также узнала, что у Расмуса был отличный пресс, он жил в пустом, похожим на гостиничный номер доме и ничего не помнил о своей встрече с демоном. Я подозревала, что Джек и совет охотников наживались на его несчастье, но это еще предстояло доказать.