— Не-ее, — протянул местный алкаш, — Меня дома наливочка ждёт. Я и так задержался. Пора бы продегустировать.

Хмыкнул в ответ. Горбатого могила исправит.

Не торопясь, развернулся в сторону околицы и сделал несколько шагов.

Если я понял всё правильно, этот Григорий Фомич сейчас предпримет попытку меня остановить.

Мы не прошли и нескольких метров, как позади раздался зычный голос:

— А ну, стоять!

Я не обратил на окрик никакого внимания.

Марта дернулась, намереваясь что-то ответить, но я подхватил её под локоток и повёл дальше.

Усудец, вообще, решил не обращать внимания на незваного гостя, лишь поинтересовался у меня:

— Помощь нужна?

— Нет. Сам справлюсь.

— Кромешник, подожди, поговорить надо. Дело у меня к тебе есть.

Никакого почтения, но да ладно. Уже лучше. Тон церковник снизил, а в интонациях проскользнули просительные нотки. Конечно, ни в одном слове батюшки не было уважения, но это не значило, что я не хотел его выслушать. Мне было очень интересно, зачем он пожаловал.

— Идите, — обратился к Сергею и подтолкнул Марту вперёд, сам же обернулся в сторону приехавшего батюшки.

— Слушаю вас.

— Мне надо, чтобы ты отправился со мной и упокоил неприкаянные души или что вы там делайте с неверующими?

— Эм-ммм, неверующими? — спросил удивленно.

— Некрещёнными, — пояснил он.

Вот тут-то и задумался. А ведь действительно… Кто попадает в Навь? Ни в ад, ни в рай, а именно в Навь?

Теперь всё встало на свои места: некрещённые и атеисты, а так же ведьмаки, ведьмы, вурдалаки и прочая нежить. Именно их души забирает Морана. Все логично.

— А можно поподробней. Что именно у вас произошло?

Церковник недобро зыркнул в мою сторону, явно намереваясь сказать какую-нибудь гадость. Не удивительно. Такие как я ему поперёк горла. Для него без разницы: ведьмак перед ним, леший, вурдалак, домовой. Все мы для него на одно лицо — нечисть, но такая, с которой приходится мириться. Вот он и мирится.

— Да ладно вам, батюшка, одно дело делаем. Так давай обойдёмся без твоего пренебрежения. Я вот до недавнего времени обычным человеком был. Даже крещёным. В церковь иногда захаживал. Свечки за здравие и упокой ставил, но судьба распорядилась иначе. Теперь у меня другой удел. Не просил я этой силы, но и отказываться от неё не собираюсь. Ты же сам приехал с просьбой, так будь добр проявить терпение к тому — у кого ищешь помощи. Заметь, я не говорю ни слова про уважение.

Церковник тяжко вздохнул, словно нес на своих плечах всю тяжесть мира.

— Хорошо. Я попробую. В общем так, в деревне, где стоит мой приход, в последнее время неспокойно стало. Души неприкаянные туда-сюда бродят. Люд пугают по ночам, двое уже померло.

— От чего?

— Не знаю. Поседели за ночь, да и отдали Богу души. Словно кто-то их очень сильно напугал. Сердце остановилось.

— Хм-м, может просто инфаркт?

— А седина? Да и чувствую я потустороннее влияние. С вурдалаками, оборотнями, ведьмаками и прочей нежитью всё просто: кому кол в сердце, кому голову с плеч, для кого ритуал специальный провести, чтобы упокоились, а души… Если я бы мог их видеть, то сам справился, но увы… чего не могу — того не могу.

Батюшка скрипнул зубами от досады и сжал кулаки. Даже не представляю, чего ему стоило расписаться в собственном бессилии.

— А с чего ты взял, что это именно души?

— Так говорю же, чувствую я их.

Почесал затылок. Ехать не хотелось. После боя с пришлым Кромешником я мечтал как следует отдохнуть, но для начала разложить по полочкам весь поединок, пока не забыл детали. В будущем обязательно пригодится. Нужно было учесть все плюсы и минусы, вычленить ошибки, но… видимо не судьба, придётся с этим обождать.

— Ладно, поехали, посмотрим, что у тебя там, — кивнул церковнику.

Можно было отложить поездку до завтрашнего дня, но я решил ковать железо пока горячо, и сделал это не потому — что хотел помочь батюшке, точнее, не только…

Моране нужны были души, и чем раньше я их доставлю — тем быстрее погашу долг. Вряд ли Навьи, обитающие в деревне, где стоит приход Григория Фомича, уйдут по доброй воле. Незаконченные дела — вот в чем причина. Нужно узнать, чего они хотят, а уж после, не торопясь, помочь им их завершить. Правда придётся с ними договориться, чтобы ушли куда-нибудь подальше в леса и не мозолили глаза церковнику.

Ещё раз посмотрел на Григория Фомича, усаживаясь в Уазик. Встречал я таких как он — твердолобых. Вобьют что-нибудь себе в голову и всё — с места не сдвинешь, а тут ещё священнослужитель: вера, помноженная на упрямство. Не соглашусь или не сделаю того, чего он хочет, возомнит меня врагом номер один. А мне это надо?

С батюшкой лучше дружить или хотя бы не враждовать, как я говорил ранее: практически одно дело делаем.

Машина тронулась с места, и меня подкинуло вверх. Прав был тот, кто сказал: «В России две беды — дураки и дороги». В последнем я убедился за последнее время.

— Можешь рассказать поподробнее, — обратился к батюшке.

— Да что тут рассказывать? Люди болеть начали уже с месяц как. Двое позавчера померли. Врач, конечно, поставил диагноз — инсульт, но не верю я в это. Не может такого быть со здоровыми молодыми людьми.

— Нынче всё бывает.

— Всё — да не всё. Приходили они ко мне намедни. Жаловались. Говорили, что нехорошо резко стало, словно кто-то сосёт из них жизнь.

— А в больницу обращались?

— А то… Ходили, как не ходить, только толку никакого. Полностью здоровы. Ни давления, ни болячек хронических. Ничего. Да и резкая седина… Она ведь от страха только бывает. Ну и мои ощущения не спишешь со счёта. Прошелся по избам покойников, освятил. Всё честь — по чести. Если бы души были внутри, подействовало, но видимо отлучились куда-то, потому как сегодня ещё четверо жителей слегли. Вроде ничего не болит, но сил подняться не хватает. Вот и подумай, что может быть причиной?

— Мда, похоже, ты прав.

— Я всегда прав.

Усмехнулся. Не знаю, как в друге разы, но сейчас батюшка точно не ошибся. Все признаки на лицо.

— Скажи, а в деревне в ближайшее время никто не умирал?

— Ну почему же, Иван Федотов представился. Хороший был парень, а уж мастер какой Из говна конфетку сделает.

— И что с ним случилось?

— Несчастный случай. Придавило бревном. Дом решил перестроить, не повезло бедолаге.

— Так может это его душа у вас в деревне колобродит?

— Нет, — твёрдо произнёс батюшка, — Он верующим был, да и отпевание я проводил сам. Всё как положено. Кто-то другой людей губит. Наверняка из пришлых, и сдаётся мне, не один.

— Почему так решил?

— Не знаю, но чуйка меня редко подводит.

— Что же, разберёмся на месте. Жаль только, что в середине дня поехали. Лучше бы на ночь глядя.

— Тьфу на тебя! Ночь — бесовское время.

— Как раз то — что надо, но да ладно, сейчас тоже можно.

Днем Навьи менее активны. С одной стороны — для меня проще с ними сладить, с другой — в тёмное время суток они более разумны и контактны. Главное, не переборщить, пока буду отлавливать неприкаянные души. Они точно станут сопротивляться, а в связи с тем, что я получил сегодня новую порцию силы, могу потерять контроль и случайно их развоплотить. Придётся действовать очень осторожно.

Спустя полчаса езды по просёлочной дороге, по кочкам и буеракам, мы практически благополучно, за исключением моего отбитого зада, добрались до Перловки.

— Приехали, — констатировал церковник, — С чего начнём?

Честно говоря, я сам не представлял, с чего можно начать. Необходимо было пройтись по деревне и посмотреть своими глазами на происходящее. Может, тут ничего не было, и Григорию Фёдоровичу только показалось, что в смертях жителей деревни виноваты Навьи.

— Пойдёмте, прогуляемся, — предложил церковнику, на что тот задумчиво кивнул.

Воздух был пропитан запахами прелых листьев, дыма из печей и свежескошенной травы.