— Мрр-рр, — протянула она и потерлась о мои ноги, всем своим видом выражая готовность приступить к действиям.

— Сбегай к Марте, передай, что я вернулся.

Фиса махнула длинным хвостом с кисточкой на конце и шмыгнула за дверь, отправляясь выполнять поручение.

Не прошло и двадцати минут, как дверь моего дома распахнулась и в комнату влетела взволнованная наузница.

— Алексей, — в глазах Марты сквозило чистое. Ничем незамутнённое облегчение, — Живой.

— Нечего волноваться, что-то вы все рано меня хоронить собрались: что — ты, что — Гранатов. Я в порядке, и ты теперь будешь в порядке.

В глазах ведьмы промелькнуло недоверие вперемешку с надеждой.

— Ты…

— Я же сказал, что решу вопрос. Твой договор с Валерием расторгнут. Прислушайся к ощущениям.

Марта последовала моему совету, а потом с удивлением вскинула брови.

— Действительно. Я, действительно, чувствую себя намного лучше. Сила перестала утекать. Пускай я сейчас ослаблена, но точно от этого не умру, а остальное нарастить можно. Не быстро, конечно, несколько лет понадобится, чтобы вернуть уровень до старых способностей, но это уже мелочи. Чай, не впервой подниматься практически с нуля.

Я присмотрелся к Марте. Невооружённым глазом было видно, что ведьма за каких-то полтора часа словно помолодела, то есть начала возвращаться к своему привычному облику, тому — в котором я её впервые встретил.

— Вот и замечательно, — подвёл итог.

— Спасибо, Лёшенька. Во век не забуду, — женщина улыбнулась хищной, предвкушающей улыбкой и плавно скользнула ко мне, обвив шею руками и прошептав на ухо томным голосом, — Что ты хочешь? Всё сделаю. Любое желание исполню.

По позвоночнику пробежала дрожь возбуждения.

Марта повела плечами, и тонкий плащ, в котором она прибежала ко мне, упал на пол, открывая моему взгляду полностью обнажённое тело.

— Ум-м, — сглотнул вмиг набежавшую слюну, одной рукой прижимая соблазнительницу к себе, полностью сокращая между нами расстояние, а второй зарываясь в длинные, мягкие волосы.

Губы тут же встретились друг с другом, и я на какое-то время забыл обо всех проблемах и тревогах, поддавшись наслаждению.

Вылез из постели на следующее утро, и посмотрев на спящую женщину, осторожно поцеловал в висок, чувствуя себя полностью отдохнувшим и готовым к новым свершениям.

Притопав на кухню, открыл холодильник, и достав оттуда тарелку с готовыми бутербродами, засунул их в микроволновку. Спасибо Серёге, притащил из дома. Подогрел чайник, и вынув горячий хлеб с ломтиками подтаявшей колбасы и расплавленного сыра, приступил к завтраку.

Когда утолил первый голод, посмотрел в сторону печки и поманил пальцем домового.

— Кузя, вылезай, хватит дурить. Мне твоя помощь нужна.

В ответ тишина.

— Кузьма, если не хочешь остаться без хозяина, поди сюда немедля! У меня завтра поединок с пришлым Кромешником, а я ещё не подготовлен. Нет, я понимаю, если ты готов служить этому захватчику, то флаг в руки — барабан на шею и вперед, но, чтобы тогда я больше тебя не видел. Никогда! Ты, понял, Кузьма? Убирайся и не появляйся покуда дом не займёт новый хозяин.

Из-за печки послышалось скорбное шмыганье, а затем, не спеша, перекатываясь с боку на бок, вылез домовой, размазывая по лицу слёзы и сопли.

— Лексей, да за что же ты так? Я тебе верой и правдой… ик… а ты, гонишь…

— Тьфу, да никуда я тебя не гоню, Кузьма. Прекрати уже сырость разводить. Лучше помогай, а то ведь, глядишь, и правда проиграю поединок.

— Тьфу, хозяин. Не надо так, не гневи Чура. Вот увидишь, победа будет за нами, — немного взбодрился домовой.

— Я что, спорю? Давай, тащи сюда бабкин дневник, который спрятал. Вдруг чего полезное там отыщется.

— Сейчас, хозяин. Я мигом, — воскликнул Кузя и исчез буквально на пару минут, чтобы потом появиться в аккурат около стола и с громким хлопком плюхнуть на него тетрадь, — Вот.

— Отлично, — дожёвывая бутерброд, вытер я руки, и подхватив дневник, раскрыл на первой странице. Затем перелистнул, потом ещё раз.

После целенаправленного, а не спонтанного посещения Кромки записи стали видны как на ладони, но пока ничего касающегося поединков там не было.

Всё, о чём было написано в дневнике Стефании, имело очень большую ценность. Я с трудом заставлял себя переворачивать страницы, чтобы не залипнуть, потому что понимал, сейчас мне нужны знания совершенно другого толка, но хочу сказать, что соблазн был велик.

Хотелось охватить всё и сразу.

— Ничего, ещё успею, — проворчал я, переворачивая лист за листом, и лишь на тридцать четвёртой странице нашёл то — что меня интересовало, — Ага, вот оно! — воскликнул довольно, внимательно вчитываясь в строки.

Почерк у Стефании, если, конечно, это писала она, а не кто-то другой, был отвратительным, но всё же разобрать его было возможно, пусть и с трудом.

— Что там, хозяин? — с любопытством поинтересовался Кузьма, и притащив табурет, забрался на него, заглядывая мне через плечо.

— Слушай, вот ты при Стефании сколько служить? Не одно столетие точно… Неужели она никогда не вступала в поединки с другими Кромешниками?

Домовой задумался.

— Было дело.

— Ну и… — поторопил я его.

— Что? Я всего лишь домовой. Здесь, в Тумановке, никто не решался Стефании бросить вызов. Опасались её. Сильна была ведьма, очень сильна, а вот в Европе всякое случалось. Сама мне рассказывала. Я ведь невыездной. Мне из Тумановки ходу нет.

— Погоди, как это нет? — удивился не на шутку, — Ты же говорил, если с подпиткой, то…

— Так кто-же будет своей силой домового кормить? Ослаблять себя в угоду нечисти? Несколько раз Стефания меня брала в поездки, за то — ей особый поклон, но ненадолго. Парижу не видел, а вот в Швеции был. Мы тогда с хозяйкой на Марру охотились. Сбредившая нечисть, которая насылала на обычных людей сонный паралич. Весело было, хоть и страшно до жути, — выдал как на духу домовой.

— Я тебя услышал. Если выживу, и ты будешь хорошо себя вести, подумаю о том, чтобы взять с собой в столицу, — бросил наживку домовому, который тут же за неё ухватился.

— Буду, хозяин, буду. Стану самым лучшим помощником. Всё, что хочешь сделаю…

Хмыкнул, что-то слишком много обещаний в последнее время. Если у Марты «всё что хочешь» сводилось к страстным, горячим объятиям, способным довести меня до пика удовольствия, то с домового я действительно не знал, чего взять. Хотя, в хозяйстве всё пригодится: рубашки погладить, ужин приготовить, о незваных гостях предупредить, квартиру от врагов уберечь… пожалуй, последнее перебор. Кузьме дай волю, он сам любую жилплощадь разберёт по камушкам, но всё же я считал, что домовой в столице будет полезен. Лишние глаза и уши никогда не помешают, но это потом, а пока…

— Кузьма, не отвлекай, — произнёс я и уткнулся в бабкин дневник.

Не знаю, сколько прошло времени, когда мой слух уловил едва слышный звук шагов.

Вскинул голову, глядя на заспанную, потирающую глаза Марту, которая медленно вошла на кухню.

— Доброе утро, мой герой, — пробормотала она и чмокнула в щеку, — Чем занят?

— Да так, кое-что изучаю, — ответил расплывчато.

Постель — постелью, но раскрывать свои тайны, точнее, тайны Стефании и показывать содержимое её дневника, я никому не собирался.

Доверял ли я ведьме? Сложно сказать. В данный момент, пока на ней висел долг жизни — да, потом… не факт.

Кто-то мог назвать меня циником с параноидальными наклонностями, но я не страдал наивностью, понимая, что рыба выбирает — где глубже, а человек — где лучше. А Марта, к тому же, полноценным человеком не являлась. Ведьма всегда окажется в выигрыше. Чувства-чувствами, а табачок врозь.

Рисковать я не собирался, поэтому, захлопнул тетрадь и отдал её Кузе, который мгновенно понял мои намерения и скрылся из вида вместе с дневником Стефании.

Марта хмыкнула, но ничего на это не сказала. Уверен, у неё самой за долгую жизнь тайн накопилось как блох на собаке, и вряд ли она собиралась со мной ими делиться.