Приблизившись к аулу, джигиты заметили про себя, что был он как-то по-особому гостеприимен. На каждой коновязи стояли по пять-десять коней под седлами. Ясно, что в ауле гостит множество людей, со всех сторон света прибывших разными группами, и теперь они сидят где-то в белых юртах, трапезничают и пьют кумыс.
Абиш так и не смог понять, куда они прибыли, пока, наконец, его не нагнал Дармен и тихо, будто бы кто-то чужой мог услышать, сообщил:
- Это ногайский аул, Абиш, аул самого Махмута!
Абиш удивился: зачем же тогда спешиваться в этом ауле?
- Здесь живет Магрипа, та самая, о ком говорила Дильда-апа! - сказал Дармен, с лукавой улыбкой глядя на него.
Абиш покраснел и ничего не сказал в ответ; он заметил, что в глазах Дармена мелькнула легкая зависть.
Знал бы он, на какую затею пошли его друзья! Вся их поездка, якобы к пещере Коныр-аулие, была лишь поводом для того, чтобы завлечь Абиша сюда. Именно Дармен и придумал это Коныр-аулие, он же и посоветовал Абаю отправить сына посмотреть пещеру.
Едва они вернулись из аула Дильды, Дармен замыслил некую уловку. Посоветовавшись с Магашем и Какитаем, он понял, как добиться того, чтобы Абиш, вроде бы случайно, встретил Магрипу. С этой мыслью он разыскал своего ровесника, балагура и весельчака Утегелды из ногайского аула. Сказал ему по секрету, как джигит джигиту:
- Давай-ка сделаем с тобой одно доброе дело... Мы скоро будем проезжать твой аул вместе с Абишем. Ты обязательно будь там в эти дни. Без тебя мы вряд ли сможем разыскать Ма-грипу в столь многочисленном ауле. А ты постарайся нас задержать, найди повод, чтобы мы заночевали. Пусть Абиш поглядит на Магрипу! Я сам видел ее и скажу откровенно: среди казахских девушек нет равной ей по красоте. Ну а кроме Абиша, разве найдется в этих войлочных юртах джигит, достойный ее? Нет еще такого, да, видимо, и никогда не родится!
Утегелды, на всю округу известный весельчак и балагур, свой человек в ногайском ауле, мог устроить все как нельзя лучше. Верный привычке любое дело превращать в шутку, он переменился лицом и смачно чмокнул и выпятил губу, изображая острую на язычок женге из аула, где сватали девушку.
- Ойбай! Это что же? Кто здесь джигит, кто драгоценное чадо истинно великого казаха? Не этот ли несуразный солдат, похожий на стриженого серкеша? И ты хочешь сказать, что вот он -сын самого Абая? Да за десять заходов ему не подойти к нашей Магыш! О, моя Магыш, кровь с молоком, луноликая красавица, - он не стоит ее!.. Так тебе скажут тетушки, помяни мое слово, Дармен, еще наступит день, и сам убедишься! Но коли без шуток, то подарок от каде теперь мне причитается, ибо свахой являюсь теперь я! Запомни, Дармен-посредник, сполна получу от тебя! Погоди, еще заставлю взвыть, за ноги буду таскать, в огонь и в воду кидать! - наконец закончил свои не совсем уместные шутки Утегелды.
Несмотря на то что он всячески шутил и балагурил, да и сам Дармен вдоволь потешался над его ужимками, Утегелды в конце концов согласился, говоря языком женге, быть «подружкой» невесты в этом деле - ее посредником.
И вот сейчас Дармен, который верховодил в сегодняшней поездке, как бы случайно привел Абиша в аул Магрипы. На самом деле, он заранее повернул джигитов на то поросшее арчой взгорье, за которым открывался большой аул белоснежных юрт. Подле одной восьмиканатной юрты, почти в самой середине аула стояла группа рослых и крупных, красиво одетых мужчин. Среди них у длинной керме хитро улыбался не кто иной, как весельчак Утегелды.
Дармен обогнал Абиша и сам повел всадников по краю длинного аула, вдоль берега реки.
- Держитесь за мной! Сюда поворачивайте! - командовал он, коротко оглядываясь, ловко направляя своего коня в узкие проходы между белыми юртами, пока, наконец, вся группа не достигла тех стоявших людей, что ждали у коновязи.
Абиш и его друзья учтиво поприветствовали их - чернобородых карасакалов средних лет и юных джигитов с едва пробивающимися усами. Последние тотчас подскочили к гостям и переняли поводья их коней. Путники спешились.
Краем глаза Абиш заметил, что к коню Дармена подскочил Утегелды. Помогая Дармену сойти с седла, весельчак шутил, изображая старую сваху:
- Е, долгожданный деверь мой! Вижу, сдержал свое слово, приехал! Но что поделаешь, у нас незадача, - золовка моя луноликая сегодня уехала в гости!
Дармена насторожили эти слова.
- Правда? - растерянно спросил он, разглядывая смеющегося балагура, чьи постоянные шутки всегда было трудно отличить от дельных слов. - Тогда скачи, позови ее! Пусть возвращается домой!
Восьмиканатная юрта, куда проводили гостей, изнутри казалась еще больше, чем снаружи, - настоящий круглый просторный зал, высокий, прохладный, и в то же время достаточно уютный. Здесь царил спокойный, торжественный, красно-коричневый полумрак. Пол был с порога до тора застелен коврами, а стены украшены тонкими шелковыми занавесками, отделаны шкурками бобра, обвешаны тускиизами. Всюду были расстелены толстые шелковые корпе, по всему кругу лежали большие белые подушки с городским узором. Гостям предложили почетное место на торе, а хозяева расположились ниже - они сели по обе стороны, перед двумя кроватями, украшенными разноцветным орнаментом из кости.
Это были сами хозяева ногайского аула - трое из пяти детей покойного Махмута, который возглавлял аул прежде. Ближе всех к тору сидел старший из братьев - Жакып, выделявшийся среди других своим необычайно крупным телосложением. За ним расположился Муса - полный, рослый, с широким лицом, обрамленным рыжими волосами, но с неожиданно черными бровями и бородой. Самый младший, хозяин этой восьмиканатной юрты, также рыжий, с пригожим лицом Мусабай, от своих братьев не отставал по дородности. Он сел на торе третьим. Дальнее место занял Нуртаза, молодой джигит, это был жиен10хозяев, и родственная кровь придала ему те же черты, что и братьям - крепкое телосложение, значительный нос и большие черные глаза.
Все хозяева были одеты нарядно и даже щеголевато; не отставали и гости: Акылбай, Магаш и Какитай в своих бешметах и чапанах, сшитых городскими портными, выглядели безукоризненно, а бобровые тымаки еще пуще добавляли им солидности.
Вот принесли большую деревянную чашу кумыса, стали его разливать. Протягивая свои пиалы и устраиваясь поудобнее, хозяева и гости разговорились, начиная знакомство и осторожно расспрашивая друг друга о том о сем. Несмотря на свой внушительный вид, хозяева аула были улыбчивы и приветливы, как дети. Гости, почувствовав к себе достойное уважение, сразу поняли, что в этой семье прежде всего ценятся учтивость и деликатность.
Пришла пора отпустить остывших коней, чтоб те спокойно попаслись, и Алмагамбет с Дарменом вышли наружу. Вернувшись, они принесли новую весть.
- Похоже, здесь нас не просто накормят, но и вряд ли отпустят без ночевки, - тихо сказал Абишу Дармен.
- Там уже закололи молочного жеребенка и разделывают тушу! - добавил Алмагамбет.
Над гостями главенствовал Дармен, а аульными, Мусабаем и остальными, верховодил неугомонный весельчак Утегелды. Он-то и сказал Мусабаю, когда тот вышел из юрты после чаепития:
- Желанных гостей ты привечаешь. Вот бы хорошенько развлечь их!
Мусабай было поколебался, но в это время из юрты вышел его старший брат, богатырь Жакып. Он слышал этот разговор и, уходя домой, наклонился к Мусабаю:
- Утегелды прав. Хорошие джигиты, пусть останутся на ночь.
Утегелды окончательно уговорил Мусабая, сообщив, что Абиш превосходный скрипач. Тут же выяснилось, что весельчак знает, где найти скрипку: оказывается, инструмент есть в ауле Шубара, и можно послать туда человека. Никто не догадывался, в чем была затея Утегелды, а ведь он убивал сразу двух зайцев - ведь именно в близкий аул Шубара жена Мусабая увела сегодня с собой Магрипу!
Весть о скрипке полностью убедила Мусабая, и он немедленно согласился с предложением Утегелды. Дело в том, что Мусабай, который сам не умел ни петь, ни слагать стихов, ни играть на инструментах, чрезвычайно любил тех, кого Аллах наделил разного рода талантами: не только акынов и музыкантов, но и просто искусных рассказчиков, весельчаков, балагуров и шутников. Зимой и летом он собирал подле себя всякого рода людей веселья, с радостью водил с ними дружбу и подолгу не отпускал из своего аула, что, впрочем, радовало и самих весельчаков, таких как, к примеру, Утегелды. Этот последний и младшего брата с собой привел, Баймурына - также человека общительного и охочего до развлечений. Именно Баймурын и оказался, как нельзя кстати, тем самым джигитом, которого и послал Мусабай за скрипкой. Когда Баймурын был уже в седле, Утегелды, как бы вспомнив что-то, сказал Мусабаю:
