Так и остались при разных мнениях - Такежан, Исхак заодно, остальные родственники - против них. Такежан сразу замкнулся, потемнел лицом, перестал что-либо говорить. Собрание не завершилось каким-либо решением. На том разошлись, закончив сегодняшний семейный сход.

Всю ночь между домами Такежана и Исхака сновали гонцы. Эти братья, вместе с ними Азимбай и Манике, проворачивали неотложный вопрос, - памятуя о том, что уже послезавтра Абай должен уехать на Большой сход в Карамолу.

На следующее утро плохо выспавшиеся родственники и наследники попили чай, и когда приехали к ним Шубар и Ер-бол, объявили им свое решение.

Такежан и Исхак решили вести переговоры через посредников. С Абаем они не хотели больше встречаться, потому что Абай своим умением говорить и, главное, силою своего авторитета способен был склонить родственников на свою сторону. С ним способнее всего вести схватку издалека, через посредников. Так было безопаснее - уберечься от какой-нибудь неожиданной подножки Абая. Братья все свои пожелания изложили перед посредниками, Ерболом и Шубаром, и тотчас отправили их к Абаю.

Когда они подошли к жели, садиться на коней, там застали Азимбая, который тоже вроде бы собрался куда-то уезжать. Рядом с ним был молодой джигит, нукер, подводивший хозяину коня.

Шубар спросил у Азимбая:

- Куда собрался?

- Е, поеду к Демеу. После того, как мы стали приятелями, он обещал найти для меня хорошего беркута. Вчера передал мне салем и послание: «Беркут есть. Приезжай за ним». Вот и поеду.

Демеу был сыном Оразбая, непримиримого врага Абая, и небрежное сообщение Азимбая, произнесенное нарочито в присутствии Ербола, означало многое. Тот должен был обязательно передать Абаю о сем разговоре, а Абай должен был сообразить: если он не поддержит Такежана во всех его притязаниях на вдов и наследство, тот открыто перейдет в стан Оразбая.

Шубар, прекрасно понимавший Азимбая, осторожно намекнул ему:

- Омай, стоит ли торопиться? Узнаешь, как все решится в Большом ауле, потом поедешь за беркутом.

Но Азимбай ничего не ответил ему, сел на коня и уехал.

- Вот обидчивый! Уехал, нагрузившись обидами! - промолвил Шубар, выразительно посмотрев на Ербола.

Шубар давал знать Ерболу, что надвигается новый момент для серьезных распрей между Абаем и его врагами.

Встретившись с Абаем, Ербол не стал долго скрывать от него, что увидел и услышал. Но счел не обязательным разъяснять другу подоплеку всего происшедшего. Ербол знал о тонкой проницательности и незаурядном уме Абая, который мог сделать самые правильные оценки и выводы обо всех происходящих вокруг событиях.

Услышав об отъезде Азимбая, Абай лишь молча кивнул головой и на минуту задумался. Потом вскинул голову и спокойно спросил у Шубара.

- Расскажи теперь, чего хочет Такежан.

Сход круга Такежана ставил перед Абаем два условия. Первое - Абай должен поговорить с Еркежан и уговорить ее выйти за Такежана. Второе - если Абай не сделает этого, то сход родственников решит силой подчинить Еркежан воле аменгеров, и Абай при этом должен стать на их стороне.

Абай отклонил оба эти требования. После чего между аулами Такежана и Абая вновь засновали посредники.

Абай твердо стоял на своем:

- Брать в жены Еркежан не собираюсь, пусть Такежан успокоится. Может брать ее сам, но не насильно. Иначе я буду против. Насилия не допущу. Посылай людей, уговори ее, потом бери. Я согласен только на это. И с этим больше мне не надоедайте, оставьте меня в покое!

На это в ответ высказался Такежан:

- Между сородичами назревает вражда. Род Кунанбая ожидают раздоры и смута. Виновниками этого считаю Абая и Еркежан. Какие бы беды ни обрушились на их головы, - пусть вину ищут в себе. Дай Бог нам как-нибудь еще увидеться в дальнейшем!

Совет родственников вокруг Такежана принял новое решение. «Если Еркежан не хочет выходить замуж, пусть она остается жить в Большой юрте. Но имущество должно быть достоянием всех детей Улжан и Кунанбая. Сейчас, когда вместе с Еркежан живут два внука Абая, мы не можем считать этот дом общим для всех, в нем властвует один лишь Абай. Пусть будет так, как хочет Еркежан, но детей она должна удалить из Большого дома. Пусть вернет Аубакира и Пакизат их отцу Акылбаю».

Абай пришел в ужас, услышав эти слова. Никто в ауле не считал двоих детей неродными Оспану и Еркежан - они воспитывали обоих с колыбели. Жестокость решения Такежана и его окружения поразила всех остальных родственников и соседей Большого дома.

Еркежан встретила это решение стойко, без слез. Она сказала: «Хотят, чтобы я покинула Большой дом. Хорошо, я уйду, поставлю отдельную юрту на краю аула и буду там жить, в сторонке. Я ведь была любимой женой Оспана, нашего кенже, пусть выделят мне кое-что из общего имущества. И пусть я покину этот шанырак, но душу покойного кенже я не оставлю, не покину наш аул. А двух своих сироток, взлелеянных нами, я также не оставлю. Возьму их с собой, когда буду уходить из этого дома».

Большой аул, все родичи были за Еркежан. Аменгеры ничего не добились. Их словам никто не внимал. Такежану и Исхаку не удалось провести разделение наследства Оспана. О женитьбе на вдовах они уже не заговаривали. И вот посредники доставили Абаю последнее их решение: «Пусть аул Оспана останется, как был. Еркежан пусть живет в Большом доме. Но нельзя допустить, чтобы Большим домом владели только потомки Абая. Пусть потомки двух его братьев тоже живут там, управляют хозяйством аула. Для этого Еркежан должна усыновить детей Исхака и Такежана».

Этому решению Абай уже не стал противиться. Легко согласилась на него и Еркежан. Но она попросила, чтобы в усыновление ей обязательно отдали Какитая, сына Исхака. У Та-кежана с Каражан единственным сыном был Азимбай, и его мать не пожелала отдавать.

Споры о дележе наследия были отложены на более поздний срок. Какитай в качестве «хозяйского ока» перешел жить приемным сыном в дом Оспана.

Абай собрался ехать в Карамолу на съезд и накануне вечером созвал у себя молодежь. Наконец вернулось к нему душевное равновесие. Четыре дня отвратительной семейной свары Абай хотел бы поскорее забыть, и он ни словом не обмолвился об этом с детьми и друзьями. Лишь коротко сказал:

- Такежан в союзе с Оразбаем. Наш спор о делении наследства обязательно отзовется там, в Карамоле...

Утром Абай выехал в сторону Карамолы.

В тот же день, отправившись из аула Такежана, поехал прямиком к Оразбаю и Азимбай.

С собой в поездку Абай взял Ербола, Кокпая, Баймагам-бета - из старших, и Магавью с Дарменом из молодежи. Это было весьма небольшое сопровождение. Хотели ехать и Ка-китай с Абдрахманом, однако Абай просил их оставаться в ауле.

- Айналайын, Какитай, мне пригодилась бы твоя помощь там, но ты лучше побудь здесь. Теперь ты приемный ребенок Оспана и Еркежан, переезжай жить в Большой дом. Будь хозяйским оком в ауле, веди все его дела. Тебе нельзя здесь сплоховать. Такежан и твой отец решили, что ты должен жить в Большом доме, и если ты сейчас поедешь со мной, могут возникнуть всякие пересуды. Так что оставайся, исполняй свое дело!

Абишу сказал ласково:

- Ты человек на отдыхе, сынок. Отдыхай! Зачем тебе все эти наши степные споры-раздоры, дрязги, жалобы, ябеды! Такое в степи не вчера началось, душа моя, и не завтра кончится. Твоя помощь, как вода, принесенная на кончике ласточкиных крыльев, не сможет потушить этот пожар. Постараюсь сам на своих плечах вынести всю тяжесть, что навалят на меня.

Говоря это, отец не знал, что за последнее время Абиш, по совету Павлова, сделал очень много, чтобы обезопасить отца на предстоящих испытаниях. В этом помогали ему молодые друзья из круга Абая.

Абишу, как и Павлову, было понятно, какие опасные последствия могут возникнуть в ходе предстоящего допроса генерал-губернатором, «жандаралом», чему будет подвергнут Абай. И нужно было заранее заручиться огромным числом всяких оправдательных свидетельств, ходатайств, «приговоров», которые единственные для чиновничьих канцелярий имеют значение. Разумеется, там уже заведено дело на Абая и собраны вороха кляуз, жалоб и прошений, порочащих его. А народное доверие к нему, признанная всеми его честность и высокая порядочность - в чиновничьем мире хода не имеют.