Взятки, видимо, пошли по назначению, ибо никаких запрещающих окриков не последовало, когда к Жиренше и Оразбаю подсели еще и Кунту, Абыралы и Бейсенби. Ведущий выборы чиновник сделал вид, что ничего не видел, и лишь приказал, чтобы ему подали списки выборных. Списки подали, и Никифоров стал их зачитывать. Казах-толмач громко повторял каждое названное имя вслед за сановником. На что с места откликался выборный: «Я!», «Здесь!», «Присутствует!».
Тем временем перед чиновником поставили ящичек, покрашенный в два цвета: белый и черный. Положив на него руку, Никифоров торжественно обратился к елюбасы:
- Слушайте меня, выборщики Чингизской волости! Назовите имя того, кто должен стать волостным управителем! Говорите имя!
Давно ожидавший этой минуты, Есирген из Иргизбая, суетливого вида елюбасы, быстро оглянулся на Шубара. Тот самоуверенно, с важным видом кивнул и пробурчал себе под нос:
- Можешь начинать первым. Говори!
Есирген, вскочив на ноги, торопливо выкрикнул:
- Уа! Вашысыкороди! Называю имя Оспан! Оспан Кунанбаев - наш волостной!
Направив улыбчивый взгляд на сидевшего с уверенным видом Оспана, супруга уездного головы удовлетворенно кивнула белокурой головкой. Наступило некоторое затишье. Никифоров внес в протокольный лист имя Оспана. И чиновник, и многие другие полагали, что другой кандидатуры не последует, однако совершенно неожиданно со стороны выборщиков, куда затесались жигитеки, раздался резкий, высокий голос:
- Уа, вашысыкороди! Есть еще один человек, может стать волостным! Запишите его имя!
Кричавший елюбасы был жигитек Омарбек, безбородый худощавый джигит.
Чиновники за столом стали переглядываться. От сидящей массы народу и со стороны выборщиков полетел ропот:
- Е! Кто там голос подает? Кто кричал?
Однако вознесся встречный ропот - со стороны выборщиков Жигитек и Бокенши прозвучали крики:
- Кунту выбираем! Наш волостной - Кунту, Шонка-улы!
И было вписано в протокол еще одно имя - Кунту. Кроме этих двоих, Оспана и Кунту, больше кандидатур у степных выборщиков не нашлось. Партия Кунанбаевых ничуть не была встревожена появлением еще одного имени в выборном списке, а со стороны иргизбаев раздались насмешливые выкрики, кто-то съязвил:
- Уа! Вы слышите? Сын Шонка хочет стать онка1 !
- Ойбай! Быть Шонке посмешищем!
Затем непосредственно начались выборы. Чиновник и толмач выкликали по одному выборщику, заставляли его расписаться на листе или поставить отпечаток пальца, затем он получал в руку красивый блестящий шарик, с голубиное яйцо, возвращался и садился на свое место. Вскоре всем тридцати елюбасы шарики были розданы.
Наступила ответственная минута. Вся огромная выборная толпа кочевников и чиновничья команда перед ними вдруг погрузились в молчание. Стали слышны звуки откашливания, беспокойного перхания, сплевывания. Кочевой народ волновался: кто будет править ими? Сановник Никифоров объявил, что первым пройдет голосование шарами Оспан Кунанбаев. И опять по списку выкликаемые елюбасы, один за другим, подходили к столу и, подсунув руку под желтый бархатный покров, накинутый на двухцветный ящик, должны были бросить шар в белый или черный отсек - за или против кандидата.
Самоуверенные иргизбаи бодро покрикивали, напоминая выборщикам: «Е! Не забывай, где белая сторона!», «С правой стороны клади!» Время от времени, перебивая друг друга, напоминали об этом и атшабары, и толмач.
Быстро подойдя к столу, очередной елюбасы называл свое имя, затем, склонившись вперед, пряча руку с зажатым в ней шаром под длинным рукавом чапана, засовывал ее под бархатное покрывало на ящике. В этот миг он оставался наедине со своей совестью и своим решением, и сотни глаз не смогли бы усмотреть, в какую из сторон двухцветного ящика он положит шар. Пока все тридцать выборщиков не прошли через процедуру голосования, никто не мог предположить, сколько шаров отдано за Оспана. И как только прошли все елюбасы, чиновник встал со своего места и вместе с толмачом подошел к тому краю стола, на котором стоял ящик. Был отдан приказ считать шары.
Мордастый толмач приготовился открыть крышки над обеими половинами ящика, но тут вмешался Казанцев, который приказал считать только белые шары. Уездный аким не сомневался в победе Оспана Кунанбаева. И тогда толмач с усами, как щетина черного кабана, запустил руку в белый отсек ящика. Непонятно усмехаясь, он поначалу пересчитал на ощупь шары, затем стал по одному вытаскивать их и по громкому счету укладывать на стол в один ровный ряд. Уверенность уездного головы и многих других, что белых шаров за Оспана будет отдано - если не все тридцать, то близко к тому, совершенно не оправдалась! Выкрикнув: «Один, два, три... пять... восемь, девять.»- толмач вдруг смолк и, вздыбив щетинистые усы, уставился на Казанцева. Сыновья Кунанбая в едином порыве вытянули шеи в сторону счетчика, словно неслышно выкрикивая: «Считай дальше! Не останавливайся!»
- Что, может быть, у этой собаки камнем глотку забило? -раздалось среди иргизбаев и кунанбаевских детей.
Однако счет белых шаров за Оспана на этом кончился. Толмач молчал, поглядывая в сторону чиновников, как настороженный кабан. Казанцев вмиг взорвался гневом и, взбешенно выпучив глаза, с размаху шлепнув себя по ляжке ладонью, обернулся к своей Анне Митрофановне: «Провалили, канальи!» И Анна Митрофановна, доселе сидевшая в безмятежном спокойствии, широко раскрыла глаза и мгновенно побагровела. «Как так?!» - только и нашлась дама, что сказать. Она едва не свалилась со стула, вскочила на ноги и стала растерянно озираться. Ее состояние не ушло от внимания Жиренше и его компании. Бии и баи принялись громко похохатывать, глядя на нее.
- Е! Она что такое сказала?
Жиренше взялся растолковывать:
- Вы сами слышали: баба уездного начальника вскрикнула котек2 !
Оразбай сдержанно посмеялся вместе с другими и добавил от себя:
- И на самом деле получился «котек»! Для детей Кунанбая - воистину котек! О, аруах! А мне будет сопутствовать удача, иншалла!
Выборы остановить было нельзя. Стали считать шары, брошенные за Кунту. Их оказалось двадцать один. Мир обрушился в глазах сыновей Кунанбая. Они сидели, ничего не понимая. Оспан потерпел полное поражение. Волостным правителем был избран Кунту.
Дальше - хуже, кунанбаевская партия не получила большинства и в выборах биев для двенадцати родовых аулов. Всего несколько человек из сторонников Кунанбаевых были выбраны биями.
Выборы закончились, и в час роспуска выборного съезда Оразбай, Жиренше и другие заговорщики собрались вокруг вновь избранного волостного правителя и воздали ему шумные почести. И несмотря на то что они находились в пределах исконного аула Кунанбая, его противники вслух радовались своей победе на выборах. Жиренше сказал знаменательные слова:
- Благословенно имя нашего волостного! Кунту3, ты долго заставил нас ждать, но все равно взошел над нами ясным солнышком! Иншалла!
Радость и ликование клики Оразбай - Жиренше были понятны: отныне нашейный знак и печать волостного головы будут служить интересам тех семи толстосумов, которые устроили победу Кунту на выборах. Бии будут оправдывать и обелять черные дела приспешников волостного правителя, дубина власти теперь хорошо послужит грабежам и насилию новой партии, пришедшей к власти. Бумажные «приговоры», ябеды и жалобы теперь начнут составляться только в пользу сторонников этой партии, отары овец и табуны лошадей будут отниматься по суду только в их пользу.
По всем джайлау разъехались выборщики и разнесли по Тобыкты разные истории, тяжелые для одних и веселые для других, - связанные с неожиданным, неслыханным ходом прошедших выборов. Особенно смешною была байка про то, как баба уездного начальника в сердцах выкрикнула не очень приличествующее ей слово «котек» (так был воспринят степняками ее удивленный возглас «Как так?»), узнав, что понравившийся ей Оспан Кунанбаев проиграл выборы.
