Я усмехнулся, продолжая работу. Наконец отобрал восемь кристаллов — все примерно одного размера, прозрачные, без видимых дефектов. Этого должно хватить для первых экспериментов с запасом.

— Вот эти возьму, — сказал я, показывая на отобранные камни.

Ювелир кивнул, начал заворачивать их в мягкую тряпицу:

— Хорошо. Что-то ещё?

— Да, — я достал из кармана листок бумаги и огрызок карандаша. — Попрошу вас помочь с одной вещью.

Я положил бумагу на верстак и начал рисовать. Набросал кристалл в форме правильного цилиндра с закруглёнными торцами. Указал размеры — длина примерно с фалангу мизинца, диаметр чуть меньше.

— Вот, — показал я ювелиру. — Нужно обработать эти кристаллы. Придать им вот такую форму — цилиндрическую, с закруглёнными краями. И главное — отполировать идеально, чтобы без сколов, ровно, гладко. И все они должны быть абсолютно одинаковые. Понимаете? Не просто похожие, а именно одинаковые, с точностью до волоска.

Ювелир долго смотрел на мои каракули, прищурившись. Потом поднял голову:

— То есть просто заполировать, чтоб без сколов, идеально ровно, гладко, и все чтоб были абсолютно одинаковые — правильно?

— Абсолютно, — улыбнулся я.

Он почесал затылок, взял один из отобранных кристаллов, покрутил в пальцах:

— Работа тонкая. Кварц — камень твёрдый, шлифуется долго. Но сделать можно. Только времени потребуется.

— Сколько? — спросил я.

— Ну, до вечера не успею точно, — он прикидывал в уме. — Но завтра к обеду приходите. Должен управиться.

— Отлично, — обрадовался я. — Спасибо, выручаете. А сколько это будет стоить?

Он задумался, глядя на кристаллы:

— Камни сами недорогие, три рубля за всё. А работа… Ну, это ж ювелирная точность нужна, каждый обточить, отполировать, подогнать… Ещё рублей пять за работу. Итого восемь.

— Договорились, — я достал кошелёк, отсчитал монеты. — Вот аванс — пять рублей. Остальное завтра принесу, когда заберу.

Ювелир принял деньги, спрятал в ящик верстака:

— Спасибо за доверие, Егор Андреевич. Завтра к обеду всё будет готово.

Я попрощался и вышел на улицу. Захар держал лошадей.

— Куда теперь, Егор Андреевич? — спросил он.

— На завод, — ответил я, садясь в седло. — Проверим, как там дела.

Мы поехали по знакомым улицам. Солнце уже поднялось высоко, день обещал быть тёплым. На заводе уже кипела работа — из цехов доносился привычный шум.

Я оставил лошадь и направился в мастерскую Савелия Кузьмича. Дверь была приоткрыта, изнутри доносились голоса.

— … и вот тут нужно аккуратно, чтобы не перекалить, — говорил Савелий.

Я вошёл. Савелий Кузьмич стоял у горна вместе с Григорием и Фёдором Железновым. На наковальне лежала какая-то тонкая заготовка.

— Добрый день, Егор Андреевич! — поздоровался Григорий, заметив меня первым.

Остальные обернулись.

— А вот и наш изобретатель! — басовито прогудел Савелий, вытирая руки о фартук. — Как раз вовремя. Хотели к вам посылать.

— Что случилось? — насторожился я.

— Ничего плохого, — успокоил меня Григорий. — Просто проволоку сделали. Хотели показать.

Савелий подошёл к верстаку, взял небольшую катушку. На ней была намотана тонкая медная проволока — действительно тонкая, чуть толще волоса.

— Вот, — он указал мне на катушку. — Протянул через волочильную доску двадцать раз. Тоньше уже некуда — рваться начнёт.

Я осторожно размотал кусочек проволоки, осмотрел. Она была ровной, без узлов и утолщений. Толщина — идеальная для наших целей.

— Отличная работа, Савелий Кузьмич! — похвалил я. — Именно то, что нужно.

Он довольно хмыкнул:

— Ну, я ж не зря столько лет в кузнецах.

— А капсулы? — спросил я у Григория. — Нашли мастера?

Григорий кивнул:

— Да. Семён Кравцов взялся. Говорит, что сделает за пару дней. Уже начал работу.

— Где он сейчас?

— В соседнем помещении. Пойдёмте, покажу.

Мы прошли через двор в небольшую мастерскую рядом. Семён сидел за верстаком, склонившись над какой-то мелкой деталью. Услышав наши шаги, поднял голову:

— А, Егор Андреевич! Смотрите, что получилось!

Он протянул мне маленький латунный цилиндрик — капсулу. Я взял её, внимательно осмотрел. Размер подходящий, стенки ровные, дно запаяно аккуратно.

— Семён, отлично! — я повертел капсулу в пальцах. — Сколько уже сделал?

— Пока только десяток, — ответил он. — Но технологию отладил. Теперь быстрее пойдёт. К завтрашнему вечеру ещё штук двадцать сделаю.

— Прекрасно, — одобрил я. — Главное — точность. Все капсулы должны быть одинаковыми.

— Понял, Егор Андреевич. Слежу за этим.

Мы вернулись к Савелию. Я чувствовал, как внутри растёт азарт. Всё складывалось лучше, чем я ожидал. Проволока готова, капсулы делаются, кварц завтра заберу. Осталось собрать всё воедино.

— Григорий, Савелий Кузьмич, — обратился я к ним. — Давайте сегодня займёмся механизмом молоточка. Нужно спроектировать его детально, чтобы завтра, как только я привезу кварц, сразу начать сборку.

— А где чертежи? — спросил Григорий.

— Сейчас, — сказал я, доставая ранее нарисованный чертеж.

Следующий час мы провели, склонившись над ним. Я объяснял, они задавали вопросы, уточняли детали. Механизм получался довольно простым: спусковой крючок освобождает пружину, пружина толкает рычаг, рычаг приводит в действие молоточек, молоточек ударяет по кристаллу кварца.

— Вот тут, смотрите, — я показывал на чертеже, — важный момент. Сила удара должна быть строго определённой.

Савелий Кузьмич кивал, изучая чертёж:

— Понятно. Молоточек сделаем из закалённой стали. Лёгкий, но прочный. А кварц как крепить будем?

Я дорисовал крепление:

— Вот так. Кристалл помещаем в металлическую обойму. Обойма плотно его держит, но не давит. Когда молоточек ударяет, кристалл сжимается, но не трескается.

— А провод к нему как присоединить? — задал вопрос Григорий.

— Один конец провода крепим к обойме кристалла, — объяснял я, рисуя. — Другой конец идёт к капсуле с порохом. Когда кристалл сжимается, возникает разряд. Разряд идёт по проводу к капсуле, порох вспыхивает.

Фёдор хмурился, явно пытаясь понять физику процесса:

— Егор Андреевич, а почему возникает этот… разряд? Что это вообще такое?

Я задумался, подбирая простые слова:

— Это как… как невидимая молния. Только очень маленькая. Когда вы сжимаете кварц, внутри него рождается особая сила. Эта сила бежит по проводу и создаёт искру. Искра поджигает порох.

Он медленно кивнул, хотя в глазах всё ещё читалось непонимание. Но это было нормально — главное, чтобы он умел сделать механизм правильно, а понимать глубинную физику необязательно.

— Ладно, — Савелий Кузьмич отложил чертёж. — План ясен. Фёдор, ты займёшься молоточком и обоймой для кристалла. У тебя руки точнее всех. Григорий, ты координируешь — следишь, чтобы всё вовремя делалось. Я сделаю пружины разной жёсткости для испытаний.

— А я завтра привезу кварц, — добавил я. — И тогда начнём сборку первого прототипа.

Григорий посмотрел на меня:

— Егор Андреевич, а вы уверены, что всё это сработает? Просто… ну, это так непривычно. Камень даёт искру…

Я посмотрел ему в глаза:

— Григорий, я абсолютно уверен. Это проверенный принцип. Просто в России его ещё никто не применял. Мы будем первыми.

Он медленно кивнул:

— Хорошо. Тогда делаем.

Мы ещё немного обсудили детали, потом разошлись по своим делам.

Я вышел из мастерской, направился к выходу. По дороге меня окликнул Иван Дмитриевич.

— Егор Андреевич! — он шёл мне навстречу быстрым шагом. — Как раз вас ищу.

— Добрый день, Иван Дмитриевич, — поздоровался я. — Что-то случилось?

— Нужно поговорить, — он кивнул в сторону конторского здания. — Пойдёмте.

Мы прошли в небольшой кабинет на втором этаже. Иван Дмитриевич закрыл дверь, предложил мне сесть.

— Слушаю вас, — сказал я, усаживаясь в кресло.