Я усмехнулся. Практичный парень.

— Будешь получать жалованье. Скажем… пятнадцать рублей в месяц.

Николай побледнел:

— Пятнадцать рублей⁈ Егор Андреевич, это очень щедро! Учителя получают меньше!

— Ты будешь делать важную работу, — сказал я твёрдо. — Работу, которая напрямую влияет на качество обучения мастеров и врачей. А от них зависят жизни людей, качество продукции, развитие промышленности. Так что ты стоишь этих денег.

Он молчал, переваривая информацию. Потом медленно кивнул:

— Я согласен, Егор Андреевич. Очень согласен. Спасибо за доверие. Это большая ответственность.

— Вот и отлично, — я хлопнул в ладоши. — Тогда вот что. Завтра утром пойдёшь на завод. Найдёшь там Григория Сидорова — высокий такой, лет сорока, с бородой. Скажешь, что ты от меня, что будешь помогать с правильным построением лекций. Сам тоже присутствуй на занятиях, слушай, вникай. Может, и втянешься в технику, как хотел — тогда вообще цены тебе не будет.

Николай быстро кивал, уже мысленно составляя план:

— Понял, Егор Андреевич. Григорий Сидоров, на заводе. От вас. Помощь в построении лекций.

— Потом то же самое сделаешь у Ричарда в клинике, — продолжил я. — Я с ним переговорю, предупрежу о тебе. Подойдёшь, представишься, скажешь, что от меня. Он человек открытый, будет рад помощи.

— А если у меня возникнут вопросы? — спросил Николай. — Или если я столкнусь с какими-то проблемами?

— Приходи сразу ко мне, — ответил я. — Или шли записку. Я проверю твою работу через неделю. Посмотрю, что получится, дам советы, если нужно.

Николай встал, вытянулся:

— Сделаю, Егор Андреевич. Спасибо за доверие. Слышал я и про завод, и про клинику. Это действительно очень ответственно. Ещё раз спасибо.

Я тоже поднялся, протянул ему руку:

— Иди работай, Николай. Покажи, на что способен.

Мы пожали друг другу руки. Николай взял свой узелок, и я проводил его до двери.

— Матрёна! — позвал я экономку. — Проводи Николая.

Я почувствовал удовлетворение. Первый шаг сделан. Помощник найден. Посмотрим, что из этого выйдет.

Вечером, за ужином, я рассказал семье о Николае. Машка отнеслась с интересом, бабушка кивала одобрительно. Отец был более скептичен:

— Присмотрись, что он из себя представляет. Говорить красиво многие умеют. А вот дело делать — не все.

— Проверим, — согласился я. — Неделя покажет.

На следующее утро я поехал в клинику — нужно было предупредить Ричарда о новом помощнике. Застал его в операционной, где он как раз объяснял двум молодым лекарям, как правильно накладывать швы.

— Ричард, — окликнул я его, когда он закончил демонстрацию. — Можно тебя на минутку?

— Конечно, Егор Андреевич, — он передал иглу одному из учеников. — Практикуйтесь, господа, как я показал.

Мы вышли в коридор. Я коротко рассказал ему про Николая Фёдорова.

— Учитель? — переспросил Ричард. — Наставник? Это… интересная идея. Признаюсь, я действительно иногда путаюсь в объяснениях. Столько всего нужно рассказать, что не знаешь, с чего начать.

— Вот именно, — кивнул я. — Николай поможет тебе структурировать знания. Выстроить программу обучения так, чтобы другие лекари не тонули в информации, а постепенно её усваивали.

— Когда он придёт? — спросил Ричард.

— Думаю, через пару дней, — прикинул я. — Сначала он на заводе поработает, разберётся, что к чему. Потом к тебе подойдёт.

— Хорошо, — согласился Ричард. — Буду ждать. Помощь не помешает.

Мы ещё немного поговорили о текущих делах клиники — Ричард отчитался о трёх успешных операциях за последнюю неделю, о растущем потоке пациентов.

Через пару дней, я отправился на завод — хотелось посмотреть, как Николай вписывается в коллектив.

Нашёл его в механическом корпусе, где Григорий как раз проводил занятие с группой мастеров. Николай сидел в сторонке, на деревянной скамье, и усердно что-то записывал в тетрадь. Иногда он поднимал голову, слушая Григория, потом снова склонялся над записями.

Григорий объяснял принцип работы штангенциркуля, показывая, как правильно измерять детали. Мастера слушали внимательно, но я видел, что некоторые путаются. Григорий повторял одно и то же по нескольку раз, но структуры в объяснении не было.

Николай это тоже заметил. Когда был перерыв, Николай обратился к Григорию:

— Простите, можно вас спросить?

Григорий обернулся:

— Конечно, Николай, говорите.

— А не лучше ли сначала объяснить общий принцип измерения, потом показать устройство штангенциркуля, а уж потом переходить к практике? — осторожно предложил Николай. — Мне кажется, мастера путаются, потому что вы сразу в детали углубляетесь, а общую картину не даёте.

Григорий задумался. Потом медленно кивнул:

— Пожалуй, вы правы. Я как-то не подумал об этом.

— Попробуйте немного по-другому, — предложил Николай, поднимаясь со скамьи. — Начните с того, зачем вообще нужны точные измерения. Потом объясните, какие бывают инструменты. Потом покажете, как устроен штангенциркуль. И только после этого переходите к практике.

Григорий согласно кивнул:

— Хорошо. Давайте попробуем.

Когда перерыв закончился, Григорий сказал, что сейчас в лекции мне поможет Николай.

Тот подошёл к мастерам, взял мел и начал рисовать на доске простую схему. Говорил он спокойно, понятно, постепенно выстраивая логическую цепочку. Мастера слушали, и я видел, как их лица проясняются — они начинают понимать.

Я усмехнулся про себя. Похоже, с Николаем я не прогадал. Парень действительно умеет учить.

Через неделю я снова встретился с ним, чтобы обсудить результаты. Он пришёл в мой кабинет с толстой тетрадью, исписанной мелким, аккуратным почерком.

— Ну что, как успехи? — спросил я, усаживая его в кресло.

Николай раскрыл тетрадь:

— Егор Андреевич, неделя была очень насыщенной. На заводе я составил план занятий на месяц вперёд. Разбил материал на блоки — сначала теория, потом практика. Григорий одобрил. Мастера тоже довольны — говорят, что стало понятнее.

— Отлично, — одобрил я. — А с Ричардом виделся?

— Да, был у него три раза, — кивнул Николай. — Там сложнее. Медицина — это не техника. Тут нельзя всё разложить по полочкам так просто. Но я попробовал выстроить программу обучения для лекарей. Разделил на модули — анатомия, хирургия, использование эфира, антисептика. Ричард сказал, что это хорошая идея.

Я листал его записи. Всё было грамотно расписано, с примерами и пояснениями.

— Николай, — сказал я искренне, — ты молодец. Именно такого результата я и ждал.

Он застенчиво улыбнулся:

— Спасибо, Егор Андреевич. Мне самому это очень интересно. Я втянулся, как вы и говорили. Даже начал разбираться в технике — Григорий разрешил мне попробовать поработать на токарном станке.

— Вот и прекрасно, — я захлопнул тетрадь, протягивая её обратно. — Продолжай в том же духе. Если будут вопросы или проблемы — сразу ко мне.

— Обязательно, — пообещал Николай.

Неделя пролетела в привычной круговерти дел. Я курсировал между заводом, клиникой и домом.

Вторая паровая машина была собрана и испытана — работала безукоризненно. Фёдор Лукич со своей бригадой начал подключать к системе новые станки. Производительность токарного цеха выросла почти вдвое. Давыдов сиял от счастья, показывая отчёты с цифрами.

Но сегодня я стоял в другом цехе — там, где мастера собирали ружья. Точнее, пытались собирать из новых, качественных стволов, которые мы начали производить путем сверления.

Григорий стоял рядом, держа в руках ствол — идеально ровный, с гладкими стенками одинаковой толщины. Фёдор Железнов, мастер-кузнец, только что закончил его обработку и теперь гордо демонстрировал результат.

— Вот, Егор Андреевич, — говорил Фёдор, поглаживая ствол как драгоценность. — Ровный, как струна. Толщина стенок одинаковая по всей длине. Проверяли калибром — отклонение не больше волоска.