Она вздохнула, но спорить не стала. Налила еще чаю, отошла к печи.

Я доел кашу, вытер рот салфеткой, встал из-за стола.

— Спасибо за завтрак. Вечером вернусь.

— Идите, идите. Ужин будет готов к семи.

Вышел на улицу. Утро свежее, прохладное. Небо затянуто облаками, пахло дождем.

По улице шли мужики на работу, женщины несли ведра к колодцу. Кто-то колол дрова во дворе, мерно стуча топором.

Дошел до мастерской. Отпер дверь, вошел внутрь. Сегодня все работники пришли вовремя, сразу приступили к работе.

Семен встал у станка, проверил вчерашнюю работу по шабрению. Трофим раздул мехи у горна, угли быстро покраснели. Филипп точил зубило на точиле, искры летели. Гришка с Иваном подметали пол.

Я подошел, осмотрел направляющие на станке.

— Как дела, Семен?

— Да вот, проверяю. Вчера хорошо поработали, выемка стала мельче. Еще дня три-четыре, и закончим.

Действительно, поверхность выровнялась заметно. Провел рукой, стало глаже.

— Хорошо. Продолжайте. Я в губернское правление схожу, заявку на материалы подам. К обеду вернусь.

— Ладно.

Я повесил мундир на гвоздь, надел сюртук поверх рубашки. Поправил воротник, взял папку с бумагами, вышел.

На улице уже теплее, солнце пробилось сквозь облака. Шагал быстро, через двор пожарной части, мимо каланчи, на главную улицу.

У ворот пожарной части стоял дежурный, тот же молодой парень, что встречал меня в первый день. Увидел меня, козырнул:

— Здравия желаю, ваше благородие!

Я поздоровался и пошел дальше. За спиной услышал, как он тихо сказал кому-то:

— Строгий новый смотритель. Не то что Сидоров…

Дошел до главной площади. Губернское правление стояло напротив собора, белое здание с колоннами. Поднялся по ступеням, вошел.

В коридоре прохладно, пахло пылью и чернилами. Прошел к канцелярии губернского инженера, постучал, вошел.

Озеров сидел за столом, перебирал бумаги. Поднял голову, узнал меня, кивнул:

— Александр Дмитриевич. С добрым утром. По какому делу?

— Заявку подать на материалы. Для ремонта насосов.

— Проходите, садитесь.

Я сел напротив, достал из папки список, протянул. Озеров взял, пробежал глазами.

— Медь листовая три пуда, латунь прутковая два пуда, кожа выделанная двадцать аршин, олово десять фунтов, канифоль три фунта, масло машинное ведро, ветошь… — Он поднял глаза. — Солидная заявка.

— Для ремонта шести пожарных насосов, водоподъемного механизма на оружейном заводе и изготовления нового насоса для купца Баташева. Все заказы в списке обязанностей мастерской.

Озеров кивнул, отложил список, взял перо, начал переписывать в журнал.

— Заявку приму. Пойдет на утверждение в Москву, через Министерство внутренних дел. Оттуда распоряжение поставщикам, те доставят сюда.

— Сколько времени?

Озеров не поднимая головы, продолжал писать:

— Обычно месяц. Иногда полтора.

Я замер:

— Месяц?

— Бывает и дольше. Бюрократия, знаете ли. — Он дописал, просушил чернила песком. — Заявка от двадцать третьего апреля тысяча восемьсот пятьдесят шестого года принята. Распоряжение отправим с ближайшей почтой, послезавтра.

Я молчал, обдумывая. Месяц ждать невозможно. Крылов требует результатов. Зубков будет рад моему провалу. Работники будут торчать без дела, получать жалованье, и ничего не делать.

— Павел Степанович, а если купить материалы на месте? У тульских купцов?

Озеров посмотрел на меня поверх очков:

— Можете. Только казна возместит расходы по официальным ценам. А у купцов дороже. Разницу придется из своего кармана доплачивать.

— Насколько дороже?

— Процентов на тридцать, а то и на пятьдесят. Купцы накрутку делают.

Я подсчитал в уме. Три пуда меди по казенной цене рублей сорок. У купцов выйдет шестьдесят, а то и больше. Латунь, кожа, олово, еще рублей тридцать сверху. Итого рублей семьдесят-восемьдесят из собственных денег. У меня таких сумм нет.

— Понятно. Спасибо, Павел Степанович.

— Всегда пожалуйста. Как материалы придут, известим. Получите в казначействе по описи.

Я встал, попрощался, вышел.

В коридоре остановился у окна, посмотрел на площадь. Народ сновал туда-сюда, телеги проезжали, купцы торговались у лавок. Жизнь шла своим чередом.

Месяц ждать нельзя. Надо искать другой путь.

Вспомнил слова Семена вчера. Может, у кого из мастеров остатки купить? Или на заводе договориться?

Оружейный завод. Там имеются медь, латунь, железо. Может, договориться о временном займе? Или обмене услугами?

Или купцы. В Туле самоварные фабрики, закупают медь возами. Может, кто согласится дать взаймы?

Баташев. У него заказ на насос висит, полгода ждет. Может, он согласится дать материалы, чтобы быстрее получить насос?

Надо обдумать варианты.

Я вышел из здания, спустился по ступеням на площадь. Пошел обратно к мастерской.

По дороге размышлял. Вариантов немного. С завода вряд ли дадут, там своя бюрократия, не меньше губернской. Купцы дадут только за наличные, причем дорого.

Остается Баташев. У него есть мотивация, нужен насос. Заказ оплачен, задаток внесен. Если предложить материалы взаймы в обмен на первоочередное выполнение заказа, может согласиться.

Надо попробовать.

Вернулся в мастерскую. Зашел, закрыл дверь. Работники трудились, каждый при своем деле. Семен шабрил направляющие, Трофим ковал что-то у горна, Филипп разбирал детали насоса на верстаке. Гришка с Иваном сортировали медные поршни.

Я подошел к Семену:

— Семен Михайлович, как успехи?

— Идет, Александр Дмитриевич. Еще немного, и середина будет ровная. Потом по краям пройдемся, совсем гладко станет.

— Хорошо. Я съездил в губернское правление. Заявку подал, но материалы идут месяц.

Семен выпрямился, вытер лоб рукой:

— Месяц? Долго…

— Слишком долго. Буду искать другой путь. Продолжай работу, к вечеру вернусь.

— Хорошо.

Я снял сюртук, повесил на гвоздь. Надел рабочую куртку, закатал рукава. Взял второй скребок, присел рядом с Семеном.

— Пока думаю, поработаю. Руки не должны оставаться без дела.

Семен усмехнулся:

— Правильно, Александр Дмитриевич. Работа лечит от дурных мыслей.

Мы принялись шабрить направляющие. Работа монотонная, успокаивающая. Скребок царапал металл, сыпалась тонкая стружка. Провел скребком раз, другой, третий. Проверил пальцем, стало ровнее.

За окном колокола пробили десять часов. Время шло.

Около одиннадцати в дверь постучали. Я поднял голову, вытер руки о тряпку:

— Войдите.

Дверь открылась, на пороге показался мужчина лет тридцати, одетый просто: холщовая рубаха, жилет, картуз. Лицо знакомое, видел его у пожарной части.

— Ваше благородие, извините, что отвлекаю, — сказал он, снимая картуз. — Меня Федор Иванович Крылов, брандмайор, просил передать. Может ли он зайти к вам сегодня после обеда? Вы здесь будете? Поговорить надо.

— Передай, пусть заходит. Буду здесь.

— Слушаюсь. — Он поклонился, вышел, прикрыл дверь.

Крылов. Наверное, про насосы спросить хочет, когда ремонт начнется.

Ничего. Поговорим.

Я вернулся к работе. Шабрил направляющие еще час. Потом отложил скребок, выпрямился. Спина затекла, колени заныли.

— Семен Михайлович, на сегодня хватит. Обед.

— Ладно.

Работники отложили инструменты. Трофим загасил горн, прикрыв угли золой. Все вымыли руки, надели верхнюю одежду, разошлись по домам.

Я запер мастерскую, пошел к себе. Обедал у Матрены Ивановны, щи, каша, хлеб. Поел быстро, молча. Хозяйка не разговаривала, видела, что я задумался.

После обеда вернулся в мастерскую. Отпер, вошел. Сел за верстак, достал бумагу, начал думать.

Так не пойдет. Материалы нужны срочно. Баташев единственный реальный вариант. У него мотивация, средства, запасы. Надо предложить выгодную сделку.

Что я могу дать? Быстрое выполнение заказа. Качественную работу. Гарантию. Возврат материалов, когда придут казенные.