— И что это значит? — Процедил Драцар, вновь нависая над девушкой.

Её голос слегка окреп, а рыдания превратились в дёрганые всхлипы.

— Она может делать новые стержни. Металла на орбите хватит лет на двести.

— Ты хочешь сказать, что нас ещё два столетия будут гвоздить?!

Грэйн промолчала. Быстро облизнула губы. Удивительно, как пистолет, прижатый ко лбу, подстёгивает мысли. Человек ведь по-настоящему соображает только перед смертью… Покачала головой и выпрямилась, только чтобы снова упереться лбом в воронёный ствол.

— Мы можем это остановить. — Выдохнула она. — Если уничтожим платформу или отключим её.

— И как же мы это сделаем?

Драцар вновь убрал пистолет. Запер дыхание и, сложив руки на груди, сверлит предательницу взглядом.

— Нам нужна будет помощь. — Сказала Грэйн. — Истребитель, способный подняться в космос.

— Ага, а может тогда проще джина найти или ведьм попросить? Где мы тебе достанем такой самолёт…

Сенатор отщёлкнул сигарету под ноги и наступил пяткой.

— Ну, у нас есть такие.

Нирел очнулся лицом в тёплой грязи. Тело ломит так, будто сломаны все кости до единой. Расцепил ремни и рухнул в грязь плашмя. Идёт дождь, в стороне догорает поваленный лес, и во всём мире есть только шелест падающих капель. Небо вновь серая пелена. С трудом поднялся и обнаружил себя рядом с берегом океана, точнее тем, что от него осталось. Теперь там новый кратерный залив, чьи берега усыпаны метеоритным стеклом и обломками кораблей. Сами стальные чудовища дрейфуют брюхом кверху. Но не всё, огромный корабль ДРЛО лишь накренился на левый борт и движется к берегу. В отчаянной борьбе за плавучесть команда решила поставить судно на отмель.

В тени исполина движется одинокий ракетный корабль. Вот и всё, что осталось от чудовищной армады. Нирел шагнул и, охнув, упал на колено. Ощущение, будто позвоночник сместился и сломался. Но нет, ноги шевелятся. Скрипя от боли, подполз к креслу, вскрыл отсек с НЗ и аптечкой. В тёплую, но быстро остывающую, грязь упал чёрный футляр. Нирел торопливо вскрыл его и достал оранжевую аптечку. Рядом лежит пистолет и дополнительный магазин, теплоизолирующее одеяло и набор провианта с ножом.

Обезболивающее — ампула из мягкого металла, с запечатанной иглой.

Боль во всём теле скрыла укол в бедро, а через пять минут пошла на убыль. Нирел вдохнул полной грудью и побрёл прочь от моря, в сторону бывшей базы. Пусть от неё ничего не осталось. Но, может, там сориентируется и поймёт, что вообще произошло. Пока в голове лезет только Гнев Божий, но он слегка запоздал, всего на три столетия.

Он прошёл несколько сот метров, когда среди поваленных стволов рассмотрел оранжевый парашют. Ветер пытается поднять его в небо, но ткань зацепилась за ветки, а стропы натянуты до струнного звона. Среди месива стволов и грязь застряло кресло с пилотом. Нирел узнал его по шлему, Ас. Похоже, судьба и к нему не благосклонна.

Щёлкнул предохранитель пистолета.

Падает грязно-серый, от выброшенной в атмосферу пыли, снег. Мелкий и колючий, а вместе с ним в разрушенный мир возвращается холод. Ветер надувает уцелевший парашют аса, тянет из стороны в стороны. Ткань цепляется за поваленные стволы. Нирел пробирается по ним, часто останавливаясь и переводя дыхание. Обезболивающее убрало только вспышки агонии.

Ас лежит неподвижно, возможно, не пережил приземление. Серые снежинки разбиваются о тёмную пластину светофильтра шлема. Нирел встал над ним и прицелился. Войну это не выиграет, но кто может его осудить?

Всё же, этот человек дал ему лучший последний полёт и совершенно не его вина, что Нирел выжил. Просто насмешка судьбы. И всё же, застрелить бессознательного, через шлем? Это слишком… обезличенно.

Наклонившись, свободной расстегнул крепления и рывком сорвал шлем. Ветер мгновенно растрепал угольно-чёрные пряди, на миг спрятав лицо. Но даже так стало ясно: перед ним женщина. Лицо строгое, с гранёными чертами. Кожа смугловата, как и у всех горян, из-за агрессивного ультрафиолета. На левой скуле и виске тонкие чёрточки старых шрамов. Тонкая, аристократичная шея, ворот костюма разошёлся и открывает тонкую ключицу.

Нирел выругался и щёлкнул предохранителем.

У него просто нет оправданий застрелить её. Летать с ней было высшим наслаждением его жизни. Пистолет спрятался в кобуру на бедре. Нирел пощупал шею аса. Тёплая и пульс отчётлив. В кресле нашёлся набор выжимания, почти идентичный аянскому. Даже аптечка оранжевая, сказываются шаблоны производства, ничуть не поменявшиеся за три столетия.

Поколебавшись, вколол девушке стимулятор и обезболивающие. Отступил и сел на поваленное дерево. Осталось только ждать. Ведь просто уйти будет неправильно. Вдруг у неё закрытый перелом или вышел из строя маячок. Война, в любом случае, закончена. Либо кто-то победил, либо уже не с кем воевать или не за кого.

Снегопад усиливается, ветер тянет в сторону океана, и воздух пахнет гарью. Остатки леса догорают, и огонь следует за ветром. До пилотов не дойдёт, скорее всего, не так погода для масштабного пожарища.

Устав ждать, Нирел лёг на спину и поднял ладонь к небу, изображая ею самолёт. Петля, финты с торможением и вращением. Собственное запястье раздражает, тем, что ограничивает «полёт».

— Ты чего делаешь?

Хриплый, полный страдания и удивления голос прервал ожидание.

— Летаю… — Ответил Нирел и повернулся к девушке.

Та отстегнула ремни и рухнула в наметённый под кресло снег. Застонала и с усилием поднялась, цепляясь за стволы деревьев. Села на другой и обхватила голову руками, резко согнулась и выплеснула под ботинки желудочный сок.

— Что случилось? — Спросила она, утирая губы тыльной стороной ладони.

— Не знаю. — Нирел сел и пожал плечами. — Выглядело, как конец света, но я и так собирался умирать.

Горянка сощурилась и выругалась, и прыгнула к контейнеру с набором выжимания. Уже в рывке сообразив, что аян достал из него оружие. Упала на деревья и застонала, свернулась калачиком. Обезболивающее не панацея.

— Ты должен был сдохнуть! — Выплюнула она, резко повернулась к Нирелу. — Я сбила тебя!

— Я дал себя сбить. — Скривившись, поправил пилот и погрозил пальцем. — Это немного другое.

— Ты убил их!

— А ты? Скольких убила ты или это другое? Это война. Мы оба убили многих, ты убила моего капитана и всё ещё жива.

— Не я, корабельное ПВО.

— Если бы не ты, он бы выжил. Я тебя не виню, с тобой было весело летать.

— Что? Ты… псих?

— Просто люблю пилотировать на пределе. — Нирел пожал плечами. — Может быть, и псих.

Они оба умолкли. Ветер треплет волосы, запутывает в пряди грязные снежинки и завывает среди обгорелых холмов.

— Я не люблю летать… — Пробормотала Бренир, она вновь села на бревно и смотрит под ноги, сплетая пальцы в замок. — Просто не могла оставить птенцов одних.

— Для человека, который не любит, ты летаешь слишком хорошо.

Нирел вытряхнул из пачки сигарету и бросил упаковку новой подруге, та поймала не глядя. Оба закурили, долго щёлкая зажигалками. Ветер подхватил первый дым и утянул к океану. Бренир невольно хохотнула, найдя в ситуации странную параллель с разговорами после занятия любовью. Вся ярость к Трусу испарилась ещё в момент, когда очередь из пушки разорвала его истребитель.

— Как тебя зовут? — Спросила она, оглядывая его новым взглядом.

— Нирел.

— Бренир, приятно познакомиться.

В этот раз засмеялись оба. Адреналин окончательно выветрился из крови, оставив тянущую пустоту и безысходность. Нирел сел рядом и набросил на плечи теплоизоляционное одеяло, похожее на полированную серебряную плёнку. Девушка невольно прижалась к нему. Слегка отогревшись и болтая ни о чём, развели костёр. Укрытый от ветра поваленными деревьями. Чахлое пламя нехотя грызёт сырые ветви, давит из них белёсый дым, что пахнет смолой и маслами.

— Что будет дальше?