— Ага, баба Яга значит… Андрей, ты себя как чувствуешь? Может, пойдем к Алене? Она все-таки фармацевт. Попьешь таблеточки, отдохнешь…

— Не хами старшим, — фыркаю я. — Сожру и костей не оставлю. То есть оборотнем тебе быть и каждое полнолуние превращаться нормально, а баба Яга — так не существует? Огорчу тебя, Ваня. Чего тут только не существует. И поверь, в сказках совсем небольшая часть описана. От того, что существует.

Юный оборотень не козлится, сидит притихший. Вот и хорошо, пусть посидит. Мне тоже с мыслями собраться не мешает.

Но я не успеваю.

— Какие гости, — со спины к нам подходит сама хозяйка. — Козлик на обед, волк на ужин? Чего приперлись? Не звала вас.

Она бесцеремонно отодвигает Ивана и открывает калитку. Кот рядом с ней дергает хвостом и любуется на нас своими янтарными глазами-блюдцами. А потом подходит к Ивану и трется об его ноги.

— Доброе утро, бабушка, — говорю вежливо. — Как ваше здоровье? Погода, гляжу, налаживается?

— Ну, раз ты пришёл — точно налаживается, — фыркает бабка и хмыкает. — Здоровье моё, как маяк на болоте. Светит, да не греет. Хватит мне зубы заговаривать. Чего пришел? И этого чего притащил?

— Это братишка младший моей Алены.

— А я-то думала, врут люди, что оборотень с человеком встречается да не загрыз пока… дела… — ехидно тянет бабка. — И что отец?

Иван меняется в лице. Бабка явно довольна своим выступлением. Но что поделать. Она нужна мне больше, чем я ей, факт.

— Против, — неохотно говорю. Потому что и так она все знает. И врать тут нельзя.

— А ты, значит, уперся?

Киваю и пытаюсь перевести разговор:

— По делу мы, бабушка. Помоги.

— Рано, мальчик, — сварливо заявляет она. — Спрошу, так про дело свое и скажешь. Все вы с важными делами ходите, — отмахивается она. — Но раз уж так торопишься… Отвечай, молодец: дело пытаешь аль от дела лытаешь?

— Сначала напои, накорми, в бане попарь, потом и про дело спрашивай, — отвечаю ритуальной фразой. Иначе не будет пути.

Иван дергает меня за рукав. Явно же решил, что я не то с горя, не то от переутомления рехнулся. Он точно хочет меня отсюда утащить, но бабка уже поднимается (кот вертится под ногами и мешает пройти) и распахивает калитку своего кривого заборчика, сделанную из ржавой кроватной спинки.

— Ну входите, раз уж праздник такой. Давненько у меня такого застолья не было, — говорит она с кривой ухмылкой.

Иван спотыкается.

— Чего?..

Дошло наконец, куда попал. Поверил.

Я, как ни в чём не бывало, прохожу внутрь. Иван переминается с ноги на ногу и зайти не решается.

— Андрей, может, я тут подожду? — шепчет он мне в спину.

— Идем, говорю, — бурчу я. — Ты нужен как очевидец. — И добавляю: — Она не кусается. Почти.

— Ещё как кусаюсь! — бабка прищуривается и хихикает. — Но только тех, кто не здоровается.

— Доброе утро, бабушка, — быстро говорит Иван и шагает в палисадник.

Ох, как я его понимаю. Смелый он все-таки парень. Я сколько тут бывал, да и ко мне баба Яга все же неплохо относится, а и мне не по себе. А уж про первый раз даже не говорю.

Мы заходим внутрь, и я сразу чувствую: воздух здесь другой. И тихо. Как будто мы от мира отрезаны стеной прозрачной… Интересно, Иван тоже это чувствует? Спрошу потом.

Бабка садится в свое кресло — как на трон водружает свое сухопарое тело, поправляет платок и поднимает на нас глаза, смотрит сквозь очки.

— Ну, рассказывайте, чего принесло, чего надумали. Только сразу предупреждаю: за просто так я не работаю. Придётся заплатить.

— Конечно, бабушка, — почтительно говорю я. Иван переминается рядом. — Вася в беде, бабушка, сестра моя. Ты ж знаешь, бабушка, что она заснула и не просыпается никак? Вот только Ваня и может с ней… пообщаться. Когда спит. Кто-то держит её во сне. Не отпускает. что делать, бабушка? Как спасти сестру?

— А ты, волк, при чем тут? — спрашивает старуха, пристально рассматривая Ивана. Тот жмется под ее взглядом и все пытается спрятаться за мою спину.

— Так Вася сестра мне, бабушка.

— Тебе сестра, а кому-то жена будет.

— Она ж маленькая еще! — заявляю, и вдруг понимаю, что Васькей уже девятнадцать. Совершеннолетняя уже. Просто привыкли мы, что младшая.

Бабка отмахивается от меня, как от мухи.

— Так уж прям. Ну, рассказывай, молодец. Что ты там во снах своих видишь? Только подробно рассказывай. Иначе не помогу.

Иван морщится и напряженно смотрит на Ягу. И начинает рассказывать. Когда он наконец замолкает, баба Яга уже совсем злая.

— Так, значит, — тянет она. — Василиса, значит… Ну-ну. Ладно. Придётся вам сходить туда, откуда никто просто так не возвращается.

— Куда? — Спрашивает Иван. Он уже осмелел и, по-моему, готов к любым свершениям.

— В её сон, сынок. Да только попасть туда — не так-то и легко. Но ты почему-то с ней говорить можешь. А значит и пройти в ее сон можешь. А вот почему ты это можешь — вопрос интересный. То из-за тебя или из-за того, что проклятый ты? Ну, захочешь — так спросишь да узнаешь. А пока, сынки, Василису выручать надо. Не проснется она — нет из того сна выхода. И не сон там вовсе — смерть.

Я и подумать не успел, как бабка приложила палец к губам и строго взглянула на меня:

— Понял — так молчи. Не зови лихо. Да парня не пугай. Никому туда не войти, кроме него. Только заплатить вам придется.

— Я все отдам за сестру, только помоги, бабушка, — попросил я. — Что хочешь проси.

— Ох ты ж смелый… А ты, козлик?

Иван встрепенулся:

— Я готов, бабушка. А что делать? Вы скажете?

— Скажу. Только слушай внимательно. Дороги туда никому не найти. Укажут ее три царства — медное, серебряное да золотое. И в золотом найти надобно то, что погубит супостата. Несколько капель их всего, а и одной капли достаточно, — Яга пристально смотрит на Ивана, тот ерзает и явно чувствует себя совсем неуютно.

Бабка наконец переводит взгляд на меня, как будто я понять точно должен. Ну да, сказки я еще пока помню. Ваське их чуть не до двенадцати лет ее рассказывал на ночь — она заснуть без них не могла. Да и теперь периодически слышу — она их котенку своему рассказывает. Притащила откуда-то чудика блохастого, и мы все растаяли…

Баба Яга пинает меня по лодыжке, очень даже ощутимо.

— Ты, волчонок, слушай, слушай, — ласково воркует она. — А то как бы потом пожалеть не пришлось.

Иван

Бабулька оказалась вовсе и не страшная. Хотя все равно, конечно я робел перед ней. Не знаю почему. Просто так.

Мы в целом удобно устроились: Андрей примостился а каком-то шатко стульчике, обтянутом потертой бархатной тканью, пыльной и выцветшей. Куда указали — туда и сел, даже не глядя. Меня бабушка усадила на какую-то табуретку. И начала расспрашивать. Я честно все рассказал, даже больше, чем знал. Ну, я думал, что не знаю, но как-то так она ловко меня выспрашивала… Сидит такая передо мной, в блузочке зелененькой, с бантом, жилетка вязанная поверх, хоть и дни вон какие жаркие. Ну чисто наша историчка. И смотрит еще так поверх очков — и не захочешь, а ответишь.

Говорю ж, как на уроке.

Поговорили так, а потом бабулька термос не пойми откуда вытащила и открыла. И оттуда как пахнуло травами, лесом, волей…

А она разлила в две чашечки и подает нам. Андрей сразу взял, а я замешкался. Но он так на меня зыркнул, что я все сомнения подавил. Вообще, мне и сестра, и мама с детства внушали, что лучше никаких угощений на улице ни от кого не брать. Даже от соседей. Даже от родных. Не знаю, отчего так, но вот приучили. До сих пор некомфортно себя чувствую, когда мне кто-то в институте предлагает жвачку или шоколадку. Не могу. Кажется, что возьму — память о маме предам. Хотя, казалось бы, связи-то никакой?

Но тут я взял. И посмотрел на Андрея. Тот сидел, понурый и какой-то… облезлый, что ли. Чашечку держал, но не пил.