Я замираю. Его взгляд останавливается на мне, прожигает меня насквозь, и, хотя за маской нельзя это увидеть, я чувствую, что он улыбается.

— Ты пришла, — говорит он. И голос у него низкий, глубокий, вроде бы ласковый, но точно очень приятный. Маска заглушает голос, но не может скрыть его красоты. — Долго же я тебя ждал, Василиса.

— Я шла к Вам? — спрашиваю тихо. — Вы звали меня?

Маска медленно поднимает руку, и золото на стенах вспыхивает ярче.

— Если ты слышала — значит, звал. Ты во сне. Здесь всё возможно, но только на моих условиях, девочка, — и маска наклоняет голову. — Стань моей женой, и я позволю тебе проснуться. Ты забудешь боль. Зато получишь власть. Возможно. Если будешь послушной и благосклонной девочкой.

В груди что-то болезненно сжимается. Я вижу, как его глаза слегка мерцают, будто в них отражаются чьи-то силуэты… И я понимаю, что он знает, чего я боюсь и что мне дорого.

— Я совсем не знаю вас, — отвечаю, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Мне нужно знать, кто вы. Мне нужно любить вас. Разве может быть брак без любви?

— Может, девочка, — говорит маска. — Что даст тебе любовь? Только проблемы и нервы. А что даст тебе власть? Все будет у твоих ног. Никаких преград и никаких проблем.

— Возможно, вы правы. Но я хочу любить, а не править.

— Глупая, — шипит маска, но тут же меняет интонацию на мягкую. — Править — это удел сильных мужчин. Таких, как я. Тех, кто всего добился сам, править — это для тех, кто сделал себя сам. Даже сейчас я могу дать тебе всё. Что ты хочешь?

— Ничего, — пожимаю я плечами. — У меня есть все.

— Василиса, — вкрадчивый, тянущийся голос доносится сбоку. Я поворачиваю голову. Из тени выходит кот Баюн. Его шерсть отливает золотом, глаза горят янтарным светом. Он мурлычет и трется о мою ногу, но в этих звуках нет и намека на ласку и искренность — только усыпляющий яд. Котенок на моем плече начинает шипеть. — Подумай, девочка, — вкрадчиво заявляет кот. — Всё закончится, если ты согласишься. Не будет больше страха…

— Нет, — говорю громче, чем я хотела бы, и эхом отражаются в пустой комнате. — Я предпочла бы любовь. Все остальное…

— Все остальное ты можешь бросить, если почувствуешь любовь? — спрашивает маска. — Думаешь, это было бы приятным бонусом? Как ты наивна, девочка…

Мужчина встает, и я вижу, что он высокий и подтянутый. Но что-то, какие-то неуловимые мелочи говорят о том, что он старше меня, при чем значительно. Его движения плавны и текучи, как у змеи.

Кажется, он идет медленно, но за секунду расстояние между нами значительно сокращается.

— Ты нужна мне, принцесса. Только твоя кровь подойдет, и ничья больше. Я дам тебе все, что ты захочешь, даже любовь. Но я могу куда больше. Наш ребенок, Василиса. Сын - твой и мой, ребенок от смешения наших кровей. Он будет по-настоящему велик. Он будет богом, Василиса. И он будет любить тебя, безусловно и без всяких причин. И ты тоже. Вот что я могу тебе дать. Ты станешь матерью бога нового мира.

Он почти уже рядом, подошел почти вплотную ко мне. Я отшатываюсь в ужасе.

И тут — что-то странное.

Сквозь блеск зала я слышу… гул. Сначала — едва уловимый, как шум далёкой грозы. Потом — удары. Топот. Рычание.

Я моргаю, и золотые стены будто дрожат, расплываются.

Я вижу — на миг, как сквозь прозрачную ткань сна — тёмный двор, снег, и двое огромных зверей сцепились в схватке. Один — чёрный, с серебряными глазами. Другой — рыжевато-бурый, с пастью, полной клыков.

Зал снова возвращается, но гул не исчезает. Он становится всё громче. Я понимаю, что реальность пробивается сквозь сон, и чем сильнее схватка — тем меньше у меня времени.

— ВАСИЛИСА! — голос. Пронзительный, отчаянный крик. Иван.

Я оборачиваюсь, но его здесь нет. Голос его как будто вокруг меня.

— РАЗБЕЙ! РАЗБЕЙ!!!

Я хватаюсь за карман. Пальцы нащупывают что-то маленькое, гладкое и прохладное. Флакон.

Тот самый, что я взяла в Золотом Царстве. Внутри — крошечная капля серебристой жидкости, сверкающая, как слеза луны.

Маска уже рядом,он останавливается в шаге от меня и снисходительно склоняет голову. Я чувствую ледяное дыхание сквозь прорези.

— Не делай глупостей, девочка… — шепчет он, и в голосе уже нет притворной ласки. Только угроза. — Ты ничего не сделаешь. Не успеешь. И смиришься.

— Нет, — говорю я и с силой швыряю флакон о мраморный пол.

Он разбивается с чистым, звенящим треском. Серебристая капля вспыхивает ярким светом, распадается на тысячи искр и летит вверх, вниз, в стороны. Часть их оседает на пол, но некоторые — на маску.

Там, где капли соприкасаются с кожей, золотым покрытием — все начинает трескаться. Сначала превращаются в паутинку тонких линий. А потом куски золота и камня сыплются на пол, как сухая кора. Вместе с маской осыпается и его тело, превращаясь в золотую пыль.

Золотой зал рушится. Стены падают, пол проваливается. Я стою в вихре света и пыли, и всё вокруг становится всё прозрачнее…

А потом — темнота. И тишина.

Иван

Андрей вводит последний код, дверь щёлкает и медленно распахивается. Мы входим.

Первое, что бросается в глаза — свет. Зал огромный, с панорамными окнами от пола до потолка. За стеклом ночной город — огни дрожат, будто их шевелит ветер. И еще здесь тихо, слишком тихо. Звук наших шагов отдаётся пустым эхом. На полу нет ни проводов, ни серверных стоек, которые лично я точно ожидал увидеть. Только гладкий, идеально чистый бетон и тонкий запах дорогого парфюма, едва уловимый.

И посреди зала — он.

Мужчина лет сорока пяти. Высокий, худой, широкоплечий, в дорогом тёмно-сером костюме, идеально сидящем на фигуре. Волосы — чуть вьющиеся, — аккуратно уложены. Лицо — очень выразительное… ему бы в кино, слишком харизматичен, как раз для камеры. Глаза у незнакомца тёмные, блестящие, с каким-то хищным, но чарующим светом. Он улыбается, и эта улыбка почему-то вызывает во мне только страх.

— Андрей, — произносит он бархатным голосом, и звук имени будто обволакивает, — ну надо же. Могу только поздравить. Не каждый проходит этот путь. Даже я не сразу обнаружил, что вы почтили меня своим присутствием…

Человек делает шаг к нам, и мне кажется, что в зале становится жарко.

— Здравствуйте, — коротко отвечает Андрей, и в его голосе слышится сталь. — Надеюсь, от меня радости вы не ждете. И безусловно понимаете, почему мы здесь.

— Разумеется, — кивает тот. — Хотя, если бы ты пришел лично ко мне… без этого, — он кивает в мою сторону. — И конечно же открыто, а не как вор! Но всё же приятно встретиться. Тем более... — он на секунду задерживает взгляд на мне, потом возвращает его к Андрею, — мы скоро станем родственниками.

— Этого не будет, — отрезает Андрей.

Мужчина на миг прищуривается, и в его взгляде вдруг мелькает что-то древнее, звериное.

— Знаешь, — произносит он, всё ещё мягко, — возражения — это лишь вопрос цены. Иногда платят деньгами. Иногда — силой. Мне безразлично, каким способом. Я намерен занять своё место главы клана, отомстить за сестру... и забрать Василису. Власть, мальчик, должна быть подтверждена. Желательно добровольно. Желательно. Но не обязательно. Лично я переживу.

Я ощущаю, как у Андрей напрягается. Его пальцы сжимаются в кулаки.