А место, про которое говорил Жека, находилось как раз под мостом Flosserbrucke. Глубина, кажется, была порядочная, судя по бетонным плитам, косо спускающимся в воду. Ещё проезжая первый раз по мосту, заметил, что идеальное место, чтоб сбагрить тачло или труп. Набережная выглядела довольно запущенной, ограждений нет, приличного народа поблизости нет, да и в целом местность заброшенная и неблагополучная, что часто бывает у мостов в больших городах.
Заведя Форд, Жека выехал на улицу и направился через русский квартал, освещая фарами непритязательный пейзаж.
— Ты что, водил уже такую машину? — с удивлением спросил Олег. — Шустро у тебя получается таким динозавром управлять.
— Водил, — согласился Жека. — У меня в России такая была. Хорошая машина, жаль, что топить придется. Ездил хоть и недолго, но мне очень понравилась. По нашей Сибири в самый раз. Снег, грязь — похер. Сел и поехал. Мы со Светкой в чистых костюмчиках садились и ездили весной по приколу рысачить, когда снег только сошёл. По полям, по херовым дорогам прёт как танк. В болото даже как-то по капот заехали, и то как-то выбрались. Но у нас такая машина чисто по необходимости, а тут для понтов.
— Так давай себе оставим, раз тебе жалко, — предложил Колян. — Будем сами ездить.
— Не, брат, так нельзя! — не согласился Жека. — Во-первых, она с этими абреками связана, и её будут искать их кореша. А во-вторых, вдруг они сами у кого-то её подняли, а хозяев в расход. Не надо так никогда делать! Беду на себя накличешь! Деньги надо или тачки — заработаем! Не проблема. Паленые же тачки — только на продажу.
Русский квартал закончился, потом начались склады, и дорога через небольшую развязку свернула к порту. Доки, краны, огромные площадки, заставленные контейнерами. Отсюда немецкие автомобили и электроника начинали свой долгий путь сначала по реке, а потом по морю. Если была необходимость, перегружали в Гамбурге с паромов на морские суда и везли в Прибалтику и Скандинавию, и дальше, в Великобританию и Ирландию.
Жека опасался, что доки охраняются. Похоже, так и было, но незадолго до пункта охраны от дороги влево свернула небольшая, узкая, почти незаметная среди кустов, но хорошо накатанная прогулочная дорога. Но и на ней кое-где попадались лужи. Судя по всему, как раз и вела она на старую набережную, потому что мост был слева, совсем близко, за сотню метров. Жека свернул налево, и мощная машина, покачиваясь на колдобинах, поехала вперёд, выхватывая светом фар из темноты кусты и деревья. Почти над головой темнела громада моста с проезжающими автомобилями. На другом берегу реки огнями светилась противоположная часть города.
Через несколько десятков метров дорога вывела на тёмную набережную. И она была не пуста! То тут, то там в кустах валялись и сидели закинувшиеся дозой торчки, завёрнутые в какие-то убогие тряпки. Прямо под мостом, в паре десятков метров, было устроено настоящее лежбище из бомжей. Горели пара костров, вокруг которых сидело несколько человек.
— Тут не безлюдно! — оглядевшись, сказал Захар. — Свидетели будут, как мы машину топим.
— Да и хер на них! — решительно заявил Жека. — Выходите из тачла!
Поставив машину перпендикулярно набережной, Жека погасил фары и заглушил двигатель. Выйдя из «Форда» вслед за остальными, велел всем взяться и подналечь посильнее. Хоть джип и весил чуть не две с половиной тонны, но впятером толкнули его с набережной. Тяжёлая машина скатилась по крутым плитам вниз и медленно, с бульканьем, стала уходить под воду. Через пять минут уже ничего не говорило, что на набережной стоял джип.
Плохо одно — предстояло топать до ближайшего телефона-автомата или до бара, чтобы позвонить Ваньке. Уехали от русского квартала порядком, и тащиться обратно по ночному городу, да ещё по самым конченым закоулкам, не хотелось. А тут ещё эти торчки с бомжами…
Несколько человек были не оттопыренными и видели, как Жека с пацанами столкнули тачку в воду. Но справедливо рассудили, что не в своё дело встревать не стоит.
У реки было довольно прохладно, дул ветерок, с неба чуть сыпало снежной крупой — начало декабря как-никак. Жека, поёжившись, огляделся в поисках короткого пути вверх, на мост, где был шанс поймать такси, да и вообще выйти к цивилизованным местам, однако прямого пути не было. Везде рос густой кустарник с деревьями, склон был крутой. В темноте карабкаться замучаешься. Оставался один путь домой. Тот, которым приехали.
— Ну что, братва, придётся нам тем же путём идти назад, что и приехали, — заявил Жека, вытащил из кармана пистолет и отдал Олегу. — Держи. Твой будет. Палёную волыну стрёмно с собой таскать, на ней жмуры могут висеть, но иного выхода нет. Вдруг в передрягу встрянем.
Олег покрутил в руке пистолет, проверил, что стоит на предохранителе, и сунул его во внутренний карман куртки. Жека осмотрел охранников — в пиджаках, чистых туфлях. Пришлось, не переодевшись, во всё это встревать. А сейчас ещё и тащиться по грязи и лужам хрен знает куда. На машине казалось, ехать близко, но в темноте, да ещё по грязи, по трущобам и промышленной зоне, путь казался долгим. Впрочем, чего горевать… Надо идти.
Освещение всё-таки какое-никакое было — город же. На мосту светились яркие прожекторы. От недалёкого порта тоже доходил свет мощных светильников. Если внимательно смотреть под ноги, пройти можно, да и глаза вскоре привыкли. Через 10 минут вышли к докам. Территория их огорожена, и въезд на неё через шлагбаум, сейчас закрытый. У шлагбаума будка охраны приличных размеров со светящимися окнами.
— Может, там телефон есть? — предположил Захар. — Давайте отсюда Ваньку вызвоним.
— Идея, конечно, на все сто, — усмехнулся Жека. — Если этот «Форд» мусора найдут, поднимут со дна реки, первым делом этих хмырей со сторожки будут спрашивать, видели они кого или нет. И тут они спалятся и вспомнят, как к ним четверо рыл заходили машину вызвать. Братан… Это прямая дорога в тюрягу! Наше дело — скрытно отсюда выйти, чтоб никто не запалил. Так что почапали дальше!
Дорога полого поднималась вверх к складской промышленной зоне. Однако здесь не было ни баров, ни ресторанов, откуда можно позвонить, а склады в это время не работали. Широкое шоссе со складскими зданиями по сторонам выглядело абсолютно пустым, лишь яркие светильники освещали мокрый асфальт и разноцветные строения. Если посмотреть направо, дорога вела на многоуровневую транспортную развязку перед мостом, по которой часто проезжали машины в разных направлениях. Делать там нечего — таким образом, наоборот, всё дальше удалялись бы от своего района. Долго пришлось блуждать в той стороне, пока не вышли бы к более-менее обитаемой местности.
Налево дорога шла туда, куда нужно, но идти пришлось бы относительно долго и через совсем уж неблагополучные окраинные кварталы, территорию турок и негров. Где-то здесь и находился ночной клуб, в котором недавно неплохо оттянулись, перевернув местного дона Корлеоне.
Неспешно пошли в нужном направлении. Постепенно улица перестала быть промышленной. Несколько раз сделав петли, она вывела к жилому кварталу, состоящему из старых жилых пятиэтажек-семиэтажек. Похоже, здесь жили выходцы из Африки, судя по тому, что, несмотря на достаточно позднее время, у подъездов домов стояли по одному, по двое негров, одетых почти одинаково — в широких спортивных штанах, кроссовках и спортивных куртках. На головах у них были бейсболки или банданы. Или и то, и другое. Видя проходящих четверых белых, они презрительно смотрели на них и плевали под ноги, что-то крича то ли на зулусском, то ли на суахили, то ли хрен поймёшь на каком. Но наезжать опасались — по виду четверо уверенных крепких парней были не местными немцами, и накостылять могли только так.
Здесь тоже не было ни баров, ни ресторанов, а телефоны-автоматы были распотрошены уличными вандалами. Позвонить и здесь оказалось неоткуда.
Однако не успели пройти пары метров, как сзади раздался грубый окрик. Жека и пацаны обернулись. Позади стояло человек двадцать негров. Главарем у них здоровенный жирный боров ростом с Жеку, а весом раза в два больше. Шкаф был одет в спортивную форму, а на голове высокая спортивная шапка. Остальные одеты так же, у некоторых на головах капюшоны, из-под которых на черных лицах блестят белки глаз. У жирного негра и его корефанов в руках были биты, которыми они играли, вращая в воздухе или постукивая о ладонь.
