25 ноября 1992 года. Киев. Аэропорт «Жуляны».

Только что приземлился полуденный рейс из Москвы. И его уже пасли. На стоянке такси в самом углу расположилась чёрная тонированная «девятка». Внутри блатного тачла трое наголо бритых качков в кожанках и трениках. Они внимательно высматривают выходящих из здания аэровокзала. Ни к одной украинской преступной группировке они не принадлежали, а работали чисто на себя, тормоша богатых пассажиров, будучи в сговоре с таксистами. Действовали просто: видя денежного пассажира, садящегося в такси, ехали следом и по дороге в Киев делали налёт на машину такси, причём таксист, видя преследующую его «девятину», мигающую фарами, сам останавливался в заранее оговоренном закутке на въезде в украинскую столицу. Тут и подоспевали крутые ребята.

Особо несговорчивых лохов мочили, закапывая трупаки в лесу, сговорчивых обирали дочиста. Понравившихся женщин и девочек, бывало, продавали в рабство на Кавказ или в Турцию, сначала подержав в отдаленном хуторе и попользовав вволю. Всё шло хорошо до сегодняшнего дня. Странно, но никто из пассажиров, прилетевших из Москвы, налетчикам не понравился. И это было плохим знаком.

— Що-то все на щирих схожи, — чавкая как свинья жвачкой, сказал самый здоровый, сидящий на заднем сиденье. Будто слон расположился там. Громадная лысая голова казалось, принадлежала троллю или снежному человеку, а кулаки смахивали на кувалды. Погоняло у него было соответствующее — «Слон». Двое других, в том числе и водитель, были не столь громадны, но похоже, не один год провели в качалке.

— Дывысь, дывысь, панове, от бохаты лохи йдуть, до Мыколы сыдають! — заржал водитель девятины, с погонялом «Ведмидь». — Давай за ними. Дывысь, яка краля з лошком! Ух, хочу йи!

… Евгений Соловьёв, честный предприниматель и филантроп по погонялу «Соловей», изо всех сил удирал из России. Наехали на него весьма солидные и уважаемые люди, в просторечии называемые «русская мафия», и пришлось срочно навострять лыжи за границу. Первым перевалочным пунктом к цели и был как раз этот убогий аэропорт украинской столицы. Именно на Жеку и его белокурую спутницу обратили внимание украинские бандиты, посчитав его москальским лошком. Так вот ведь незадача… Да… Сегодня точно был не их день. Ведь они решили ломануть, пожалуй что, самого жестокого и умного русского преступника своего времени. И вдобавок смертельно опасного, для которого пришить человека — что воды попить. Дома Жека был боссом организованной преступной группировки, но в разборки с мафией предпочёл не втягивать своих пацанов, а попросту свалил из России. Но пообещал, как говорится, вернуться…

— Эй, мужик, сколько стоит до гостиницы? — Жека постучал в окошко старой жёлтой Волги, стоящей первой в очереди бомбил. Похоже, раньше эта машина состояла в советском такси.

— Десять баксов, — мышиные глазки таксиста бегали из стороны в сторону, то на Жеку, то на его спутницу, миниатюрную тоненькую блондинку в норковом манто.

Блондинка выглядела сущим ангелочком. Звали её Светлана. А в сибирском криминальном мире попросту Светка. Или Сахариха, так как была она дочь крупного мафиози, а ныне замдиректора Госкомимущества России Александра Ивановича Сахарова, в определенных узких кругах известного как Сахар-старший. Девушка она была хоть и наглая, но Жеку любила, так же как и он её — вместе выросли в рабочем квартале промышленного сибирского Н-ка, с малолетства шатаясь по подъездам.

— Поехали! — Жека открыл заднюю дверцу, засунул на сиденье недовольно пискнувшую Сахариху, положил рядом с ней дипломат с деньгами, а сам сел рядом с водителем, впереди.

В чистой теории да, шанс подловить Жеку был, если бы он ехал отдыхать от трудов праведных, но в том-то и дело, что сейчас он бежал от влиятельных людей, поэтому всегда был начеку. Первое, чем обзавелся, когда приземлился в Жулянах, это качественным дорогим набором столовых принадлежностей, в состав которых входили столовые ножи и прочные вилки с костяными ручками, которые лежали распиханные по карманам Жеки и Светки. Всё лучше, чем ничего. Люди, привыкшие последние годы всюду ходить со стволами и финиками, чувствовали себя раздетыми без оружия.

Жека посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что именно за ними со стояка выехала черная «девятка», через некоторое время принявшаяся мигать фарами. Водила весь напрягся. «А это ж наезд», — подумал Жека, достал из кармана джинсовой куртки нож и приставил к горлу таксиста.

— Тихо, тихо, сучка, не дергайся, а то я тебе язык через горло щас вытащу! — негромко сказал Жека и надавил на нож. Нож был хороший, куплен в коммерческом магазине аэровокзала — по шее водилы сбежала капля крови.

— Кто это нас пасёт?

— Слон! Слон пасёт! Крутой местный! — взвизгнул таксист, поняв, что русский ему сейчас перережет горло. — Не убивай!

— Что дальше будет? Отвечай, чмырдяй! — Жека снова чуть придавил нож.

— Может, ему глаз выколоть? — деловито предложила Сахариха, покручивая вилку в тонких пальчиках.

— Да не, Свет, ну ты чё, ему же тачку вести надо, — укоризненно сказал Жека. — Горло немного можно надрезать, а глаз — нет.

— Скоро остановка, и там они… — промямлил таксист.

— Ясно, — сказал Жека. — Сиди тихо и не дёргайся, козёл. Может быть и уйдёшь живьём. Делай всё, как обычно.

Через минуту такси свернуло в невзрачный переулок и поехало медленнее. Девятка обогнала его и перегородила путь. Оттуда вышли двое качков, с погонялами Мыкыта и Стець. Ехидно посмеиваясь, они подошли к передней пассажирской двери, и Мыкыта постучал по стеклу.

— Выходи, лох! И баба твоя пусть выходит! Понял, москаль кончаный?

— Хорошо, хорошо! — демонстрируя растерянность, Жека вышел из двери и сразу же засадил нож в горло Миките. Ударил с такой силой, что лезвие пробило шею насквозь и вышло с обратной стороны, несмотря на затупленное острие. Качок даже удивиться не успел, как Жека тут же кулаком пробил ему рожу, отчего она стала красной и плоской как блин — треснули все лицевые кости. Одновременно произошло кровоизлияние в мозг — Жека был каратистом и легко ломал руками кирпичи и доски. А тут попалось всего лишь человеческое лицо.

— Ты що творишь сука? — взвыл другой налётчик, с погонялом Стець и попытался выхватить из внутреннего кармана кожанки пистолет, но Жека подбил ему носком ботинка коленную чашечку, а потом этой же ногой погрузил в нокаут, с вертушки попав в висок. Впрочем, не доверяя всем этим нокаутам, тут же подошёл и перерезал упавшему горло. Сахариха в это время держала вилку у шеи трясущегося от бешеного страха таксиста. В девятине был ещё один — здоровенный амбал Слон. Но самый здоровый, как всегда, оказался и самым ссыкливым. Увидев, что двоих корешей москальский лох пришил за половину минуты, он сделал попытку выбраться, чтобы сесть за руль девятки и смотаться куда подальше, но застрял торчащей задницей в двери, и время было безвозвратно упущено — Жека подхватил пистолет дохлого Стеця, и пару раз выстрелил в жопу здоровяка. Тот завизжал как поросёнок и дёрнувшись, свалился на землю. Лежал, постанывая от боли, держась за простреленные ягодицы и со страхом глядя на Жеку. Слон всё-таки нашёл на жопу приключений, как говорила бабка ещё в то время, когда только начинал трясти гроши со школьных чушпанов. Только теперь это были пули из ПМ.

— Чё орёшь-то, гнида? — удивлённо спросил Жека. — Чё орёшь?

Подойдя ближе, выстрелил Слону в голову, а потом обернувшись, выстрелил через стекло в таксиста. Очень рискованно, надо сказать — за телом водилы и сидушкой находилась любимая, которая очень негативно восприняла выстрел.

— Ты чё, офигел? Жекич! Ты меня чуть не убил!

— Да это Макаров! Он тело-то не пробьёт навылет! — уверенно сказал Жека. — Кончай нудеть, бери дипломат и пошли в машину. Поедем на девятке.

— А этих? — Сахариха кивнула головой на троих убитых.