— Что желает достопочтенный герр? — Хайнц с надменным прищуром посмотрел на Жеку, оценил его дорогой костюм и портфель для бумаг, в котором лежали пистолет, завёрнутый в тряпку, несколько пачек денег и папка с деловыми бумагами. — Вы герр Соловьёв, который звонил сегодня утром?

— Это я, герр Хайнц! — заверил Жека. — Пришёл к вам с деловым визитом. И с крайне выгодным предложением.

— Нам не нужны утюги и пылесосы «Керхер», — заявил герр Хайнц и громко рассмеялся своей шутке, найдя её очень смешной. Сын вторил хохоту шизанутого папаши.

— Я не продаю пылесосы и утюги, герр Хайнц! — покачал головой Жека.

— Но русские промышляют только такой мелочёвкой! — ощерился герр Хайнц. — На большее у ваших соотечественников не хватает денег и ума. Говорите быстрей, пока я не вызвал полицию. Моё время очень дорого.

Как же охота было заехать этому старому фрицу вертушкой во вставную челюху и понаблюдать, как его искусственные зубы словно жемчуг из разорванного ожерелья рассыпаются в разные стороны. Но сдержался.

— Я дам вам наличными деньгами 100 тысяч долларов! — вежливо улыбаясь, сказал Жека. — За здание психиатрической больницы. Вы расторгнете договор аренды, а я открою в этом здании свой бизнес.

Деньги предложил более чем хорошие. На них можно было открыть всё, что угодно, от кафе до авторемонтной мастерской. Или вообще не открывать — положить капитал в банк и только на процентах иметь по 5 тысяч баксов в год, а вложение в акции принесло бы намного больше. Но герр Хайнц решил быкануть…

У старика в глазах зажглась алчность. Старый жадный пердун сразу сообразил, что неспроста к нему пришёл этот богатый русский. И что у него на здание какие-то планы, которые могут сулить намного больше. Поэтому чёртила решил поторговаться, упустив из виду, что на свете есть такие люди, которые очень не любят, когда их берут за горло.

— Нет, герр Соловьёв! — нагло ощерив пасть, ответил старик. — Я чувствую, что вам этот дом зачем-то очень нужен! Поэтому моя цена — миллион долларов! Или два миллиона марок, потому что американские бумажки не котируются у нас!

— Ладно, — пожал плечами Жека. — Но мне нужно принести такую сумму. У меня с собой нет.

— Тогда несите два миллиона долларов! — расхохотался старик, которую завторил сынок. — Цена возрастает по секундам!

Жека вышел из офиса, сел в машину, проехал до ближайшего пустыря, снял пиджак, бросив его на заднее сиденье, надел кожаную куртку, шапку-гондон и пошёл обратно. Идти недалеко — всего двести метров. Зайдя в офис, положил портфель на прилавок.

— А вы быстро! Ха-ха-ха! — рассмеялся тупой дурак. — И уже успели переодеться! Четыре миллиона баксов принесли? Что это?..

Жека открыл портфель, достал пистолет из тряпки и выстрелил герру Хайнцу в лоб. Из дыры выплеснулась струйка крови и попала прямо на бумаги, лежащие на столе. Сын от изумления открыл чавку, и прямо в неё попала вторая пуля. Опять не попал! Чертила дёрнулся в последний момент и поставил под выстрел чавку. Раздосадованный Жека выстрелил второй раз и попал в лобешник. Сын хрюкнул и сполз под стол, заливая пол кровью.

— Вот и всё! Ариведерчи! — внушительно сказал Жека, перепрыгнул через конторку, тряпкой, в которую был завёрнут пистолет, открыл кассу, выгреб оттуда все деньги, что были, сунул себе в карман и спокойно вышел на улицу, вытерев дверные ручки, на которых могли остаться отпечатки пальцев. На двери перевернул табличку, которая теперь показывала «Закрыто». Всё указывало на ограбление какой-то шантрапой.

За пустырём текла речушка. Вытерев рукоятку пистолета той же тряпкой, выбросил оружие в воду. Туда же отправились куртка и шапка. Как ни жалко было расставаться с последним оружием, но всегда помнил наказ Крота, главного спеца по ликвидациям у Сахара,— каждое оружие после важного дела выбрасывать, не давая мусорам возможности докопаться, если всплывёт где-то ещё. Куртка с шапкой тоже палёные, вдруг кто-то видел. А так выбросил — с глаз долой, из сердца вон…

Сев в машину, проехал до ближайшего торгового центра, встал на парковке и пересчитал деньги, взятые у Хайнцев. Сущая мелочь — пять тысяч марок. Вот тупые идиоты… Их бизнес приносил им сущие копейки, а сотни штук зелени хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Сейчас лежат с пробитой башкой, и не надо уже ничего.

Теперь на недельку можно было и затаиться, пока уляжется шум. Но недельку ждать не пришлось. Немецкие мусора работали на совесть, и к Жеке пришли на следующий день. Впрочем, он их ждал, так как всю цепочку проследить не надо иметь большого ума. Наверняка, обнаружив тела обоих Хайнцев, полиция стала отрабатывать все версии убийства, не зацикливаясь на ограблении. Узнали, чем занимались Хайнцы, пришли сначала в мэрию к Альфреду Роху, чтобы узнать, чем занимался Хайнц, и не упоминал ли о своих делах с кем-либо ещё. Естественно, чиновник тут же сказал о Жеке, который спрашивал о здании, где Хайнц вёл бизнес. Впрочем, что было искать у добропорядочного бизнесмена, уже неделю снимавшего самый дорогой номер в «Авангарде»? Он был чист перед законом…

Полиция осмотрела гостиничный номер, автомобиль, припаркованный на подземной стоянке гостиницы. Естественно, ничего не нашли. Усталый комиссарполицай Иосиф Лямге вызвал Жеку в управление криминальной полиции Франкфурта на площади Гауптвахты.

— А что, есть ещё какие-то вопросы? — недоумённо спросил Жека, выпроваживая полицаев из номера. — Я вроде на все ответил.

— Немного побеседуем, герр Соловьёв! — решительно сказал Лямге. — Если вы не против, разумеется.

— Почему я против? — удивился Жека. — У вас своя работа, которую нужно выполнить. А мне нечего скрывать. Хорошо. Если подождёте пару минут, я оденусь и проеду с вами.

Сахариха покуривала ароматную сигаретку и с иронией посматривала на Жеку, предполагая, что всё это неспроста — любимый похоже, начал свой криминальный путь в Германии, но судя по тому, что ласты пока ещё не крутят, и рожей в пол не кладут, он пока ещё более-менее успешный.

Площадь Гауптвахты располагалась в самом центре Франкфурта. Во времена былые тут и в самом деле была гауптвахта какой-то воинской части. Потом местность вокруг центром города, самым престижным районом, и гауптвахты и след простыл. Но название площади осталось. Здание криминальной полиции было историческим и больше походило на музей. Но отделка внутри была вполне современная. В каждом кабинете компьютеры, факсы, ксероксы и ещё море всякой техники. Немецкие мусора отчёты ручкой не писали, зарываясь в бумагах, как их коллеги в России.

— Садитесь, герр Соловьёв, — вежливо сказал Лямге и указал Жеке на стул перед своим столом, потом сел напротив и немного помолчал, словно выжидая и делая паузу. На деле наблюдал за Жекой, смотря, какая у него реакция на всё это. Реакции, ожидаемо, никакой не было. Жека сидел спокоен как удав и выжидающе смотрел на комиссара.

— Пригласил я вас для того, чтобы более детально и обстоятельно побеседовать о том, какие дела вы хотели вести с герром Хайнцем, — наконец сказал Лямге.

— Я решил открыть ресторан и ночной клуб в городе, — спокойно ответил Жека. — Искал помещение. Проезжая мимо бывшей психиатрической больницы, увидел крышу, подъехал для более детального обзора, и здание мне понравилось… Оно отвечало моим интересам и концепции будущего заведения. Увидел, что здание используется для туристических экскурсий, но не счёл это большой проблемой.

— Почему вы не нашли это большой проблемой? — спросил Лямге, внимательно глядя на Жеку.

— У меня были деньги на открытие бизнеса и 100 тысяч долларов откупных я мог предложить владельцам здания.

— Сто тысяч долларов? — удивился комиссар. — Сумма немаленькая.

— Потом я направился в мэрию и узнал, что здание арендует фирма «Хайнц и сын», причём сумма аренды мизерная. Здание не представляет исторический интерес, и получаемых от герра Хайнца денег хватало лишь на его обслуживание. В мэрии с пониманием отнеслись к появлению нового арендателя и предложили договориться с Хайнцем самому, чтобы параллельно вести дела.