В несколько прыжков влетев наверх, чуть не натолкнулся на несколько отморозков, стоявших наверху лестницы с ножами наперевес. Быстрый натиск застал их врасплох. Жека остановился на площадке между этажами, встал на колено, взял пистолет двумя руками и, как в тире, расстрелял всех собравшихся. Сзади подбежал Олег с Иваном.
— Внизу нет никого, — сказал запыхавшийся Олег. — Проверили все комнаты. Захар с Коляном побежали в подвал. Там дверь закрытая, как в тюрьме. Хрен знает, что у них там.
— Ничего хорошего, я думаю… — заявил Жека, встав на ноги и тут же перезаряжая пистолет. — Осталась одна обойма. Надо бы поэкономнее…
— Ничего себе ты накрошил! —удивился Олег, увидев кучу трупов, рассыпавшихся по верхнему пролёту лестницы.
— Я пришёл к ним с миром, но они мира не захотели, — усмехнулся Жека и побежал вверх, лавируя меж тел. — Айда за мной!
Наверху тоже было несколько комнат, одна пустая, вся заставлена шкафами из красного дерева, на которых находились множество книг. Другая комната, рядом с ней, оказалась закрыта изнутри на щеколду. Там явно кто-то был. Жека подёргал за ручку — дверь ходила туда-сюда, указывая на то, что засов не слишком крепкий.
— Открыть надо! — указал Жека на дверь, и пацаны тут же принялись за работу. Налегли сначала дюжими молодецкими плечами, потом ногами, и дверь распахнулась, брякнув о пол сорванной щеколдой и разлетевшимися шурупами.
За дверью большая комната, отделанная в восточном стиле. Обои с какими-то завитушками и арабской вязью, дорогая мебель сандалового дерева с Ближнего Востока. Посредине стояла громадная кровать под балдахином, которые Жека видел только в сказках про принцесс. Но сейчас на кровати была не принцесса, а здоровый жирный полуголый турок в какой-то белой хламиде чуть не до колен. Турок прижимал к себе плачущую девочку лет десяти-двенадцати. По-видимому, пытался её раздеть, но когда услышал шум и стрельбу, развратные желания покинули его, и чмошник со страхом прислушивался, что происходит внутри дома. Судя по стрельбе и воплям его шестёрок, не происходило там ничего хорошего. В глазах турка застыл страх. Он переводил взгляд с Жеки на Олега и Ивана, готовых с дубинами броситься на него, но Жека придержал новых знакомых.
— Забирайте девчонку и валите отсюда, — велел Жека и показал на дверь. — Минуты через две я выйду.
— Папа, папа, ты пришёл! — закричала девочка, вырвалась из последних сил от жирного турка и подбежала к Ивану, обняв и уткнувшись лицом в грудь.
— Всё, всё, милая, всё закончено! — утешающе сказал Иван. — Пошли отсюда.
Когда пацаны с освобождённой девчонкой ушли, Жека подошёл к скулящему от страха турку.
— Я Керим Бабаоглу! — по-немецки заорал жирный турок, ворочаясь в кровати и пытаясь сползти с неё. — Я директор турецкой диаспоры во Франкфурте! Вы не имеете права ничего делать со мной! Я официальное лицо! Знаком с мэром, герром Фогелем! С комиссаром полиции, герром фон Клаубе!
— Да мне насрать, кого ты знаешь! — усмехнулся Жека и показал нож. — Я мог бы отрезать тебе яйца, но не хочу зашквариться об твой стручок. Поэтому я тебя просто грохну, а потом нассу тебе в рожу. Как тебе такой вариант, бюль бюль оглы?
Жека говорил по-русски, хоть и знал, что турок не понимает его, но по-немецки вышло бы слишком вежливо. А великий и могучий как нельзя лучше передавал всю гамму эмоций Жеки. Впрочем, языком лязгать попусту он не привык, поэтому просто выстрелил несколько раз в Керима, а когда тот задёргался, подошёл вплотную и сделал контрольный в голову.
— Вот и всё! — внушительно сказал Жека. — Сейчас можешь кому угодно жаловаться.
Быстро спустившись на первый этаж, Жека прошёл мимо всё так же вращающихся дервишей, заглянул в комнату с горящей жаровней, пинком опрокинул её на ковёр и, убедившись, что ковёр заполыхал, выбежал на улицу. Синий «бумер» ждал его у входа. Сев на переднее сиденье, Жека хлопнул Олега по плечу.
— Погнали, братан, до дому, до хаты!
Машина взвизгнула шинами по асфальту и с места рванула по улице.
— Езжай не прямо к вам на район, — велел Жека. — Сделай небольшой круг по городу, чтобы заехать с противоположной стороны.
Олег, по ходу, знал тут все проулки и закоулки. Кивнул головой и свернул в какой-то закуток. Дорога там, правда, была сильно плохая. Машина, нагруженная пассажирами и сидевшая чуть не на ободах, покачивалась перегруженной подвеской и задевала брюхом за неровности, но всё-таки ехала по дороге, на которую со всех сторон свисали ветви деревьев и кустов.
Через несколько минут выехали на такую же глухую улицу, но она была уже совсем близко от русского квартала. А вот и бар «У Маруси».
— Тормозни тут, пойдёмте пивка попьём! — предложил Жека. — Чё-то уже отходос попёр, догнаться охота.
Олег с Коляном и Захар вышли с Жекой, а Иван повёз Снежану домой. Девочка была в шоке и постоянно молчала, вытирая слёзы кулачком.
— Вот твари, ребёнка напугали! — возмутился Жека, подходя к двери кабака. — Они тут реально что-ли берега перепутали? Часто такая хрень бывает?
— Нечасто, но бывает… — осторожно сказал Олег. — Мы и отряды самообороны пытались создавать, дежурить на улице, наблюдать за людьми. Но сам понимаешь, квартал — это же не крепость, да и за всеми не уследишь. Им чего… На машину сели, приехали, забрали кого захотели. К ним приезжаешь на разборки, они — это не мы. И всё на этом. А ты…
Олег помолчал, потом заказал на всех пива с охотничьими колбасками, и продолжил свою речь, с уважением поглядывая на Жеку.
— Ты, брат, силён… Уважение тебе от нас. Без тебя бы Снежанку мы не отбили.
— Только вот что теперь будет? — осторожно спросил Захар. — Нас же искать будут. И полиция может вмешаться…
— Мусора действуют по определённой схеме! — заявил Жека. — Они, конечно, могут наехать на вас, но допросить могут только в качестве свидетелей, да и то на том основании, что ваш район самый ближний к ним. А настоящих свидетелей я всех мочканул. Так что не ссыте! Я думаю, немецкая мусарня — это не наш ОМОН, который и слоника в противогазе сделает, и ласточкой поставит, и дубинками так по пяткам надаёт, что кости в ступнях поломает. Будут допрашивать — ничего не знаю, ничего не видел. Свидетелями друг к другу идите. Вместе сидели, водяру-пиво пили.
— Твари они позорные… — отхлебнув пиво, сказал Колян. — У них там в подвале то ли пыточная, то ли тюрьма, то ли ещё какая-то херня. Камеры с нарами. Тёмные. Вообще без окон, с парашами, с матрасами драными. Следы крови на стенах. И одна комната… Блин, как в фильмах. Пыточный стол со следами крови, кресты на стене, походу, чтоб подвешивать. Чем занимались там эти ублюдки?
— Херовыми делами они занимались там, братан! — уверенно ответил Жека. — Мы, пока ехали сюда, примерно на такую же хрень наткнулись, правда, в Польше. Заманивали туристов, привозили на какую-то свиноферму, и там то же самое делали. На органы разбирали, порнуху кровавую снимали. Жаль, я не догадался тогда спалить их гнездо до фундамента… Ладно… Это всё дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Скажите лучше, дохрена у этих турок ещё отморозков?
— В целом турки живут спокойно, — пожал плечами Олег. — Настолько, насколько это применимо к их нации. Торгуют на базарах, в автосервисе работают, таксуют, бани турецкие держат, магазинчики. Большинство нормальные. Есть, конечно, у них крыша, но я думаю, большую часть ты сегодня перебил. Если и остался кто, то наверняка затаится и будет выжидать и узнавать, что случилось.
— Значит, на короткое время вам передышка, — заметил Жека. — Только это всё равно не жизнь, пацаны, сидеть и дрожать, что какой-то чмошник ваших жён или детей изнасиловать может и ему ничего не будет. На ваш район даже дорогу всякие чмошники должны забыть. Забыть, где он вообще находится, а попав сюда, бежать со всех ног.
— И как это сделать? — с недоумением спросил Захар.
— Догадайся с трёх раз, — усмехнулся Жека. — Своя компания пацанов вам нужна. Которая и рискнуть может, и ствол в руки взять, если того общее дело потребует.
