— Неплохо тут, — призналась Сахариха. — Лучше чем на Рублёвке. Мне нравится.
Лифт остановился, с шипением открылась дверь, ведущая в идеально чистый коридор со слабо светящимися стенами и потолком. Коридор делил здание на две части. На этом этаже было всего два номера, с несимметрично разнесёнными дверями, разнесёнными на десяток метров друг от друга для того, чтобы уважаемые гости не мешали друг другу.
— Нифига себе! — удивилась Сахариха. — Как будто в фильм попали!
Носильщик, молодой парень-турок, поглядывал на Сахариху и, похоже, нутром чувствовал, что она удивляется увиденному. Русский он не понимал. Вдобавок, похоже, что и немецкий не знал. Подведя к широкой хромированной двери с крупной светящейся единицей, указал на неё. На двери не было замка, лишь светящийся круг, куда надо было прикладывать карточку с чипом. После того как турок указал на неё, Жека приложил ключ, и дверь, мягко щёлкнув, распахнулась. Турок занёс сумки в номер, поставил на светлую тумбочку у входа, протянул руку за чаевыми и, получив от Жеки десять баксов, ушёл. Дверь мягко клацнула, захлопнувшись и обдав лёгким потоком воздуха.
Пару минут стояли в изумлении, не зная, что сказать. Половина этажа была в их распоряжении! И не только половина этого этажа, но и второго, на который вела широкая удобная лестница с хромированными ручками. Вообще, новомодный стиль «хай-тек», с массой хрома, светящегося пластика и стекла, чувствовался здесь на каждом шагу. В отеле «Авангард» царила вопиющая современность. Никакой готики и дряхлых метрдотелей во фраках, похожих на мумий или вампиров!
На полу всюду было белоснежное ковровое покрытие с абстрактным голубым рисунком в виде пересекающихся линий. Явно синтетическое, с густым длинным ворсом, но оно сильно походило на натуральный мех. Например, полярного медведя. Не желая пачкать такое великолепие, Жека с Сахарихой разулись и продолжили осмотр номера уже в носках, повесив куртки в обширный гардероб у входа. У Жеки такого размера зал был в Н-ской квартире, как эта комната для хранения одежды с множеством вешалок и полок для обуви.
Из прихожей плавно начиналась главная зала, и она была наполовину прозрачна. Потому что половину её периметра занимало громадное окно длиной метров двадцать и высотой в три метра, до самого потолка. Естественно, это была не цельная конструкция. Стеклянная стена оказалась сложена из нескольких пакетов. И все они были изготовлены из бронебойного стекла сантиметров 5 толщиной. Это Жека определил по чуть зеленоватому оттенку дневного света. Окна закрывались металлическими пуленепробиваемыми жалюзи, управляемыми с кнопки на стене.
Мебель тоже хай-тековая. Так же, как и аудиотехника. В главной зале стояла громадная стойка из стекла и хрома, на которой в нише находились телевизор, видеомагнитофон, а в соседней нише — громадная блочная стереосистема с кассетной декой, CD-плеером, проигрывателем грампластинок и большими усилителями, раздельными на каждый канал. Справа от аудиосистемы располагались полки со всеми музыкальными носителями — компакт-диски, аудиокассеты и грампластинки. Большие колонки разнесены по краям залы. Сколько в них ватт? Не меньше двухсот в каждой, судя по размеру усилителей и корпусов. Жека пригляделся — название фирмы «Lehmann Audio» ничего не говорило ему. Это не «Шарп» и не «Сони», которые считались в СНГ крутыми! И которые были даже у миллионеров! Здешняя аудиотехника была более высокого уровня! Лишь кассетная дека была японская, судя по названию «Nakamichi». Да и то Жека её видел первый раз в жизни. Рядом с аудио техникой стол с компьютером IBM, самым дорогим и навороченным.
Напротив стойки, боком к окну, вольготно расставлены несколько широких и низких кожаных диванов, накрытых белыми пледами с синим орнаментом, под цвет ковра на полу. Между диванов множество стеклянных столиков со свежими газетами, журналами и… цветами! На каждом столике в длинной хрустальной вазе стояли поздние белые хризантемы.,
Из залы одна дверь вела в шикарную спальню с громадным траходромом с зеркальным потолком над ним, а другая — в такую же обширную ванную комнату, сияющую хромом, белоснежной плиткой с голубым орнаментом и светящимся потолком, где было всё — от бассейна до душевой кабины и новомодного джакузи, который Жека видел у Сахара в Абрикосовом. В зале был мини-бар с набором дорогих алкогольных напитков, винный погребок и холодильник с ядами бутылок пива и кока-колы. Осмотрев всё это, Жека присвистнул.
— Да это рай!
— Замутить бы такой же домишко себе! — завистливо сказала Сахариха. — Чем-то похоже на нашу фазенду в Еловке, но тут шик-модерн, конечно же…
На второй этаж вела широкая лестница с низкими ступеньками, подсвеченными синим цветом. Верхний этаж делился на две зоны. В первой была оранжерея с самыми причудливыми растениями вроде пальм, кактусов, лилий и орхидей, а также библиотека с высокими книжными шкафами во всю длину стен, в которых, казалось, была собрана вся мировая сокровищница книг. В библиотеке интерьер отличался от общего хай-тека в пользу классики и старины. Стояло несколько кресел с расположенными рядом торшерами и столиками для книг, напитков и сигар. На полу лежал цветастый старинный ковёр под стать стилю. Библиотека одновременно служила и кабинетом — посреди стоял большой викторианский письменный стол с бронзовыми письменными принадлежностями, старым дисковым телефоном и большой классической настольной лампой с зелёным абажуром.
Вторая часть верхнего этажа была открытой с одной стороны, для летнего отдыха. На полу, практично облицованном мраморными плитами, стояли несколько шезлонгов для принятия солнечных ванн, кресла, диваны, и был сделан небольшой летний бассейн, сейчас пустой. От непогоды летнюю зону закрывала раздвижная металлическая крыша, сейчас закрытая. Но благодаря большим стеклянным окнам в оранжерее, казалось, она находится совсем рядом, в прямой досягаемости и до неё рукой подать.
— Ну что! Всё зашибись, Светка! — радостный Жека схватил Сахариху на руки, прижал её к себе и закружился, как сумасшедший, бешено целуя любимую в губы, щёки, глаза, шею…
— Женька, ты что делаешь, сумасшедший! — рассмеялась Сахариха, крепко обняла Жеку и в ответ стала целоваться горячо и страстно. — Пошли опробуем, какое тут джакузи.
Джакузи было прекрасное. Сахариха знала, как обращаться с подобными штуками. Нажала кнопку «Старт», перевела два выключателя в нужный режим, и ванна быстро наполнилась бурлящей пенной водой с запахом лаванды, подсвеченной изнутри синим цветом. Жека принёс из винного погреба шампанское «Моэт Шандон» и пару высоких хрустальных фужеров. Это была шикарная жизнь, которую вели только миллионеры! Но даже будучи миллионером у себя в городе, Жека никогда не устроил бы себе таких излишеств — было жалко и денег, спущенных напрасно, да и привык уже жить по-босяцки, обходиться что есть. Сегодня в ресторане обедал за круглую сумму, а завтра дома колбасой засохшей с позавчерашним хлебом.
Однако именно сейчас, в роскошном пентхаусе германской гостиницы, Жека понял, что такое настоящая богатая жизнь. Все его устои оказались нарушены к чертям. Потому что именно сейчас он понял, что деньги сами по себе не главное. Главное — потратить их с пользой для себя. В России он работал как проклятый, без отдыха и продыха, зарабатывал, кормил своих людей. Считал это правильным. Открывал и закрывал предприятия, ходил на биржу, торговал металлом и акциями, убивал людей, враждуя с другими группировками. Но чем это обернулось в итоге? Да ничем! Всё пошло прахом. Или почти всё… Но всё-таки предполагал, что придётся рано или поздно валить за границу — слишком многим людям перешёл дорогу. Поэтому свинтил не с голой жопой.
Побросав одежду на пол, с гиканьем и визгом прыгнули в воду, расплёскивая её по полу. Да тут и нырять можно! Поплескавшись вволю, Жека открыл шампанское, разлил по бокалам и протянул один Сахарихе.
— Прошу вас фройляйн!
Обнявшись, прислонились к стенке ванны и молча пили ароматный свежий напиток. Вкусно! А ещё вкусней сладкие губы Сахарихи. Шампусик ударил по голове и по нижней части тела. Притянув голую любимую к себе, Жека стал нежно и размеренно целовать лицо, шею, груди, задерживаясь на крупных розовых сосках. Долго гладил это милое, нежное маленькое тело, в котором знал уже наизусть каждую впадинку. Вот ведь как… Сколько ни было у него женщин и девушек, милых и желанных, которых почти любил и так же целовал, но прикипел намертво только к этой маленькой врединке, с которой шарились по району. Своя. Дворовая. Родная…
