— Тогда в чем смысл? Зачем они боролись, если все равно были обречены?

Капитан молчал, пока «Кондор» не вырвался из ядовитой атмосферы в чистый космос. Потом посмотрел на контейнер с тканью, лежащий у него на коленях.

— Смысл в том, что они не сдались. Даже зная, что обречены, они продолжали искать решение. Продолжали надеяться. И в конце отправили к звездам не проклятие, а подарок — память о красоте своего мира.

— Но это не спасло их.

— Нет. Но, возможно, спасет нас.

На борту «Шепота» собрался весь экипаж. Контейнер, который они взяли на планете, лежал в центре стола в главной лаборатории, привлекая взгляды, как магнит.

— Ну что, открываем? — спросил Ли Вэй.

— Осторожно, — предупредила Ребекка. — Мы не знаем, что там может быть. Вирусы, бактерии, химическое оружие…

— Или последнее послание умирающей цивилизации, — возразил Дэн.

Сэм аккуратно вскрыл замки капсулы. Крышка поддалась с тихим шипением — внутри было избыточное давление. Все затаили дыхание.

Внутри контейнера не было записей. Не было технологических чертежей или научных данных. Там лежали семена.

Сотни маленьких, тщательно упакованных семян разных форм и размеров. Каждое — в отдельной герметичной оболочке с крошечной этикеткой на непонятном языке.

— Банк семян, — прошептала Ребекка. — Они сохранили семена своих растений.

— Зачем? — не понял Итан. — Их планета была обречена.

— Может, они надеялись найти другой мир, — предположил Дэн. — Или думали, что кто-то другой найдет эти семена и сможет вырастить их на своей планете.

Капитан долго молчал, рассматривая крошечные капсулы.

— Или это было просто последним актом любви, — сказал он наконец. — Когда ты знаешь, что все кончено, но все равно хочешь сохранить что-то живое. Что-то, что было частью твоего мира.

Ли Вэй взял одну из капсул и повертел ее на свету:

— Знаете, что меня поражает? Они могли потратить последние ресурсы на оружие. На попытку захватить чужие убежища. На месть. Но вместо этого они сохранили семена.

— Не все, — напомнил Сэм. — Те, кто запустил ракеты, думали по-другому.

— Да. Но кто-то все же выбрал семена.

Следующие два дня экипаж провел в анализе находок и осмыслении увиденного. Дэн составил детальный отчет о планетарной катастрофе, Кэм — о военном конфликте, который ее завершил. Ребекка изучала биологические образцы, пытаясь понять физиологию вымершей расы.

Но больше всего их занимали не научные данные, а вопросы без ответов.

— Это закономерность, — сказал Дэн во время общего обеда. — Kepler-442b — быстрая смерть от ядерной войны. TRAPPIST-1e — изоляция от страха перед контактом. LHS 1140 b — медленная агония от экологической катастрофы. Три разных способа столкнуться с Великим Фильтром.

— И все неудачные, — добавила Кэм.

— Может, есть четвертый способ, — предположил Итан. — Тот, который мы еще не видели.

— Какой? — спросила Ребекка.

— Успешный.

Сэм скептически покачал головой:

— После всего, что мы видели? Сомневаюсь.

— А я не сомневаюсь, — неожиданно сказал Ли Вэй. — Знаете почему? Потому что мы здесь.

Все посмотрели на него.

— Мы прилетели с другого конца галактики, чтобы найти их следы. Мы изучаем их ошибки. Мы сохраняем их семена. Разве это не значит, что смерть цивилизации — еще не конец? Разве они не продолжают жить в наших знаниях, в наших выводах, в тех решениях, которые мы принимаем, зная их историю?

— Ноосфера, — прошептал Дэн. — Общее пространство разума, которое связывает все цивилизации через время и пространство.

— Именно. Может, контакт — это не рукопожатие с живыми представителями других рас. Может, это диалог с их мыслями, сохраненными в камне, в руинах, в семенах.

— Красивая теория, — сказал Сэм. — Но она не помогла им выжить.

— Нет. Но поможет нам.

Капитан отложил вилку и посмотрел на экран, где крутилась больная планета:

— Сидни, а что ты думаешь об этом?

ИИ помолчала дольше обычного.

— Я думаю, что каждая цивилизация — это попытка Вселенной понять саму себя. Некоторые попытки заканчиваются неудачей. Но каждая неудача делает следующую попытку более осознанной.

— То есть мы — продолжение их эксперимента?

— Мы — результат всех их ошибок и всех их надежд. Мы знаем, что нельзя отравить свой мир. Мы знаем, что нельзя прятаться от неизвестного. И мы знаем, что в последние минуты стоит выбирать семена, а не бомбы.

— Но знать и делать — разные вещи, — заметила Ребекка.

— Да. Но это уже наш выбор. И наша ответственность.

Вечером, когда «Шепот» готовился покинуть систему LHS 1140, Итан пришел к капитану в его каюту. Хейл сидел у иллюминатора с чашкой кофе и смотрел на умирающую планету.

— Капитан, а что если мы не найдем живую цивилизацию? — спросил юноша. — Что если все, кого мы встретим, уже мертвы?

Капитан долго не отвечал. Потом повернулся к нему:

— А что если найдем? Что тогда?

— Ну… тогда мы поговорим с ними. Узнаем, как они смогли выжить.

— А что если они нас боятся? Как те, кто построил TRAPPIST-1e? Что если они решат, что мы — угроза?

Итан задумался:

— Тогда… тогда мы покажем им семена. И расскажем, что мы поняли из истории тех, кто не смог выжить.

Капитан улыбнулся — впервые за многие дни:

— Хороший ответ, кадет. Хороший ответ.

Через час «Шепот» покинул систему LHS 1140, унося с собой капсулу с семенами и память о цивилизации, которая выбрала надежду вместо мести. За кормой осталась больная планета, медленно остывающая в холодной пустоте космоса.

Но в лабораторных морозильниках корабля, при температуре абсолютного нуля, спали семена, которые когда-то были деревьями, цветами, травами чужого мира. И пока они спали, оставалась возможность того, что смерть — не окончательный приговор.

— Сидни, — сказал капитан, когда звезды снова превратились в линии варп-перехода, — проложи курс на Gliese 667.

— Курс проложен, капитан. Четыре дня до системы.

— И Сидни… в следующий раз мы возьмем с собой семена. На всякий случай.

— Понял, капитан. На всякий случай.

В холодной тишине межзвездного пространства «Шепот» нес свой груз знаний и надежд к следующей системе. А где-то в глубинах корабельной памяти Сидни записывала новую строку в бортовом журнале:

Запись 3. Система LHS 1140

Расстояние от TRAPPIST-1: ~ 400 св. лет

Время прибытия: варп + 4 недели локального перелета

Объект: планета LHS 1140 b

Состояние: медленный и тотальный экологический коллапс. Атмосфера перенасыщена углекислым газом и аэрозолями, океаны закислены, биоразнообразие резко сокращено. Следы цивилизации — мегаполисы, промышленная инфраструктура, орбитальные станции — брошены и разрушаются. Нет радиосигналов. Признаки деградации среды указывают на долгий упадок, а не на катастрофу одномоментного характера.

Вывод предварительный: планета стала свидетелем «последнего акта» цивилизации, погибшей не от войны, а от истощения собственной экосистемы.

Комментарий ИИ «Сидни»:

«У них были заводы, корабли, города. Все это есть и у нас. Отличие одно — у нас пока еще зеленый цвет на светофоре».

И далеко впереди, в системе Gliese 667, их уже ждали. Возможно.

Пятая неделя перелета к системе Gliese 667 началась с того, что Сэм разобрал половину панели управления климатической системой просто потому, что один из датчиков показывал температуру на две десятых градуса выше нормы.

— Да все в порядке с этой панелью, — бормотал он, перебирая микросхемы и проверяя каждый контакт. — Просто руки должны быть заняты чем-то полезным.

Кэм, проходя мимо с полотенцем на шее после очередной тренировки, остановилась и посмотрела на разложенные по столу детали.

— Грант, ты уже третий раз за неделю что-то чинишь. В прошлый раз это был исправный холодильник, позавчера — вентилятор, который работал как часы.