— А что если не найдем ничего? — спросил Итан.

— Тогда мы узнаем, что в радиусе ста световых лет от Земли нет активных цивилизаций, — ответил Дэн. — И это тоже очень важная информация.

— Знание о том, что мы одни, изменило бы все, — добавила Кэм. — Философию, религию, политику.

— А знание о том, что мы не одни, — сказал Хейл, — изменило бы все еще больше.

Сидни подала голос:

— Позвольте напомнить статистику. В нашей галактике примерно четыреста миллиардов звезд. У многих есть планеты. Даже если жизнь — редкое явление, цифры говорят, что мы не должны быть одни.

— А где же они все? — спросил Итан.

— Это, — сказал Дэн, — называется парадоксом Ферми. Если жизнь должна быть распространена, почему мы никого не встречали?

— Может быть, — предположила Ребекка, — потому что цивилизации живут недолго. Развиваются, достигают пика и исчезают.

— Или потому что космос слишком велик, — добавил Сэм. — Даже сигнал со скоростью света идет годами.

— А может, мы ищем не там, — повторил Дэн.

— Или не так, — сказал Хейл. — Но у нас есть только те методы, которые есть.

Разговор мог продолжаться бесконечно. Каждый в экипаже имел свое мнение о жизни во вселенной, о шансах встречи с другими цивилизациями, о том, что это могло бы означать.

— Ладно, — сказал наконец капитан. — Философией займемся потом. А сейчас — планируем первые наблюдения.

— С чего начнем? — спросила Кэм.

— С системы, к которой летим. Kepler-442. Дэн, что можешь сказать о ней подробнее?

Дэн достал планшет:

— Звезда Kepler-442 — оранжевый карлик, чуть меньше и холоднее Солнца. Планета Kepler-442b находится в зоне обитания, период обращения — сто тридцать дней. Масса — примерно в два раза больше Земли.

— Есть атмосфера?

— Неизвестно. Наши телескопы с такого расстояния ее не различат. Только когда подлетим ближе.

— А сигналы?

— Тоже неизвестно. Будем сканировать по мере приближения.

— Хорошо. Начнем со стандартного поиска радиосигналов. Сидни, какие частоты приоритетные?

— Классические частоты водорода, гидроксила, области спокойного радиоокна. Плюс попробуем математические последовательности — простые числа, константы.

— Начинайте завтра, — сказал Хейл.

Экипаж начал расходиться. Первый день после пробуждения подходил к концу.

— Капитан, — остановил его Итан, — а вы не боитесь?

— Чего?

— Что мы их найдем. Или что не найдем.

Хейл подумал.

— Боюсь, — признался он. — И того, и другого. Но страх — это нормально. Он показывает, что мы делаем что-то важное.

Стажер кивнул и пошел к себе в каюту.

Хейл остался один в кают-компании. За иллюминатором мерцали звезды — холодные, далекие, безразличные. Где-то среди них могли быть ответы на все вопросы. А может быть, и не быть.

— Сидни, — сказал он.

— Да, капитан?

— А ты как думаешь? Есть ли кто-то еще?

ИИ помолчал — редкость для него.

— Логика говорит, что должен быть. Но логика — не всегда лучший советник в вопросах жизни и разума.

— А интуиция?

— У меня нет интуиции. Есть только анализ данных и вероятности.

— И что они говорят?

— Что мы узнаем ответ, когда найдем его. Или когда поймем, что искали не так.

Хейл усмехнулся. Даже ИИ говорил загадками, когда дело доходило до главных вопросов.

Он выключил свет в кают-компании и пошел к себе в каюту. Завтра начиналась настоящая работа. Поиск братьев по разуму среди звезд.

А пока Whisper летел через космическую пустоту, неся на себе восемь сознаний — семь человеческих и один искусственный — объединенных одной целью: узнать, одни ли они во вселенной.

За иллюминаторами мерцали звезды. Безмолвные, равнодушные, хранящие свои тайны.

Но где-то среди них могли скрываться ответы на самые важные вопросы человечества.

Whisper летел дальше, в глубину космоса, унося на борту надежды и сомнения восьми разумов, объединенных одной целью — найти доказательство того, что жизнь во вселенной не ограничивается одной маленькой голубой планетой на окраине галактики.

На второй день экипаж вошел в рабочий режим. После завтрака — снова приготовленного Ли Вэем из консервов, но уже менее торжественно — каждый отправился на свое рабочее место.

Дэн устроился в научном отсеке перед батареей мониторов. Экраны показывали спектральные анализы, радиочастоты, данные с телескопов. Космический шум — постоянное фоновое излучение вселенной — тянулся бесконечными строчками цифр.

— Сидни, начинаем сканирование стандартных частот, — сказал он.

— Частота двадцать один сантиметр — водородная линия. Слушаем.

На экранах появились графики. Ровные линии с редкими всплесками — естественные источники излучения, пульсары, квазары. Ничего искусственного.

— Переходим к частоте гидроксила.

Снова графики, снова космический шум. Дэн не ожидал найти что-то сразу — поиск внеземного разума требовал терпения. Иногда годы уходили на то, чтобы просеять миллиарды сигналов в поисках одного, который мог бы оказаться искусственным.

— Дэн, — послышался голос Итана. Стажер заглянул в научный отсек.

— Что-то нашли?

— Рано еще. Мы только начали.

Итан подошел к экранам:

— А как выглядит сигнал от цивилизации?

— Хороший вопрос, — Дэн поправил очки. — Мы ищем что-то, что не может быть естественным. Слишком узкую полосу частот, повторяющиеся паттерны, математические последовательности.

— А если они передают не так, как мы думаем?

— Тогда мы их не найдем. По крайней мере, этими методами.

Итан кивнул и задумался:

— Дэн, а вы верите, что найдем?

Дэн остановил свою работу и посмотрел на стажера:

— Как ученый, я скажу: статистически вероятность высока. Как человек… не знаю. Может быть, разум — настолько редкое явление, что цивилизации возникают раз в миллион лет в масштабах галактики.

— Тогда мы могли бы быть первыми?

— Или последними.

Мысль была не из приятных.

На мостике Кэм Брукс следила за курсом корабля. Whisper летел точно по заданной траектории — автопилот работал безупречно. Но пилот не может просто сидеть сложа руки.

Она изучала звездные карты системы Kepler-442, просчитывала варианты маневров при подлете, проверяла системы навигации. Работа была рутинной, но необходимой.

— Кэм, — позвала Сидни.

— Да?

— У нас есть небольшое отклонение от курса. Ничего критичного, но требует коррекции.

— Насколько небольшое?

— Две угловые секунды. При текущей скорости это означает ошибку в несколько тысяч километров к моменту прибытия.

Кэм включила систему коррекции курса:

— Исправляем. В чем причина отклонения?

— Гравитационное влияние двойной звезды, которую мы прошли две недели назад. Расчеты были точными, но реальная масса звезд оказалась на три процента больше каталожной.

— Значит, каталоги устарели.

— Или звезды набрали массу, поглотив вещество из межзвездного пространства.

Кэм усмехнулась. ИИ иногда выдавал весьма экзотические гипотезы.

Коррекция курса заняла несколько минут. Whisper слегка изменил направление — настолько незначительно, что человеческие чувства этого не заметили.

— Курс исправлен, — доложила Сидни.

— Хорошо. А сколько у нас еще таких коррекций до цели?

— Планово — семь. Но могут быть и внеплановые.

— Топливо выдержит?

— С запасом.

Кэм кивнула и вернулась к картам. В космосе мелочей не бывает — каждая ошибка в расчетах может стоить жизни экипажа.

В машинном отделении Сэм Грант заменял фильтры системы очистки воздуха. Работа грязная, но важная — без чистого воздуха экипаж не протянет и недели.

Старые фильтры были серыми от пыли. Сэм удивился — откуда в космическом корабле столько пыли? Но потом вспомнил: люди постоянно теряют частички кожи, волос, ткань стирается, еда крошится. В замкнутой системе все это накапливается.