— Да я бы взяла, Сеня, но я ни уколы ставить не могу, ни капельницы.… — всхлипывая, причитает. Вся такая расстроенная. Нашла о ком переживать! — Мы с ним в отпуск собирались, вот как теперь.…

Закатываю глаза.

— Вряд ли ему назначат капельницы после выписки из стационара, — говорю твердо. Я уже поняла, что мама расстроилась и придумала проблему там, где ее нет. — И уход за твоим Мироном не нужен. На костылях доковыляет до туалета и до кухни.

— Сеня, ты.… ты почему такая черствая? — удивляется мама моей жесткой реакции.

— Мама, Мирон взрослый мужик, а ты с ним, как с маленьким, носишься. Он ногу сломал, а не лишился всех конечностей…. — не дослушав, мама сбрасывает звонок. Обиделась. Неприятно, что мы стали даже по пустякам ругаться. Полгода прошло, как в нашу семью вошел этот мужчина, а мы уже словно чужие.

— Привет, — вздрагиваю, услышав позади себя голос Тамерлана.

— Привет, — обернувшись, убираю телефон в карман.

— Почему завтракать не идешь? — стряхивая капли воды с челки. Видимо, умывался во дворе под краном. Взяв несколько марлевых салфеток, протягиваю ему. — Спасибо, — вытирая влагу с лица. — Меня за тобой прислали, идём завтракать.

— Идём, — забрав салфетки, выбрасываю в ведро. Есть не хочется, мама своими новостями испортила аппетит, но нужно себя заставить. — Ты тоже участвовал в спаррингах? — спрашиваю парня, заметив, что у него стесаны костяшки.

— Как инструктор, — поясняет мне. Не знаю, какую роль выполняют инструкторы, но, судя по пропотевшей футболке и сбитым костяшкам, они не отсиживаются в стороне.

— Зайдешь после завтрака, обработаю руки.

— Это мелочи, — отмахивается Тамик. Мы как раз входим в столовую, направляемся к столику, за которым сидят Игорь Николаевич и Аслан.

По телу прокатывается знакомый жар, сердце сбивается с ритма. Прячась за спиной Тамерлана, стараюсь быстро взять себя в руки, чтобы не краснеть, как влюбленная школьница.

— Доброе утро, — не глядя в лицо Аслану, здороваюсь с ним. Ночью я была куда смелее.

— Ты чего задержалась? — спрашивает доктор, перебивая Аслана, который в этот момент здоровается со мной.

На столе каша, яйца, тосты, мясная и сырная нарезки, блины, сметана.… есть не хотела, а теперь слюну сглатываю.

— Мама позвонила, — ответив Игорю Николаевичу, придвигаю к себе тарелку с кашей.

— Ты чем-то расстроена? — спрашивает Аслан. Как он понял? Хочется ответить, что все в порядке, но, глядя ему в глаза, невозможно врать.

— Отчим в аварию попал.

— С ним все в порядке? — без тени сожаления. Мне вообще показалось, что он не спрашивал, а констатировал факт.

— Может, тебя домой отправить? — вмешивается Тамик. Вот у него на лице сочувствие, а у Аслана безразличие. Он не проникся трагедией, случившейся с Мироном.

— Нет, — под сканирующим взглядом Аслана мотаю головой. — Мама говорит, с ним всё нормально, — а вот сейчас обманываю, но не испытываю по этому поводу сожалений. Мирон не тот человек, которого нужно жалеть.

Аслан ведет себя так, будто между нами ничего не произошло этой ночью. Я несколько раз ловлю на себе его взгляды, но не вижу в них интереса. Мне немного обидно. С другой стороны, чему я удивляюсь? В его жизни полно красивых женщин. А мне его и удивить нечем. Попросила поцелуй…

Смешно….

Аслан и Тамерлан первыми заканчивают завтрак и уходят, Игорь Николаевич дожидается меня. С насмешкой наблюдает за бойцом, который принес мне полевых ромашек.

— Эту дрянь ты в отделение не понесешь, — кивая на букет, предупреждает меня. Приходится оставить цветы на кухне. Поварихи ставят их в литровую банку и оставляют на столе.

До конца дня Аслана я больше не видела, на обед он не приходил, к нам не заглядывал, только отправлял побитых парней, которых мы латали или отправляли в город на рентген.

Весь день искала повод, чтобы остаться и сегодня на базе, повода, к сожалению, не нашлось. Можно было бы спросить у Аслана, но он занят с командировочными, его лучше не отвлекать. Вечером вынуждена была собраться и поехать домой. Уговаривала себя, что там мама одна, переживает, ей нужна моя поддержка.

Открыв своим ключом дверь, вошла в квартиру. В нос ударил запах куриного бульона. Значит, мама дома, готовит ужин. Надеюсь, она не собирается в это время ехать в больницу к мужу.

— Мам, я дома, — предупреждаю, хотя, думаю, она слышала, как я вошла. Видимо, до сих пор обижена, если не вышла встречать.

— Ты что шумишь? — выбегает в прихожую мама. — Мирон только заснул! — шикает она, прикладывая палец к губам.

— Его выписали? — не удается скрыть неприятного удивления.

— Он написал отказную, не захотел оставаться в больнице, — качает мама головой.

— Значит, не все так плохо, как ты думала.

— Еся, ну что ты такое говоришь? У него знаешь какие боли? Он четыре таблетки выпил. Хорошо, что ты пришла, уколы ему сделаешь.

Мне вот совсем не улыбается делать ему уколы, но не хочу ругаться с мамой.

— Что за уколы? — не хочу прикасаться к Мирону.

— Ему врач выписал, — сообщает мама. Бежит на кухню, показывает назначения.

— Мам, в обед я на работе, — предупреждаю, когда вижу, что инъекции делаются в разное время суток.

— Несколько дней, Сеня. Можно же отпроситься, — поджимает недовольно губы, смотрит на меня с осуждением.

— Мам, я научу тебя делать уколы, будешь сама ухаживать за мужем. Я не могу отпроситься с работы, у нас сейчас командировочные…

— Командировочные? — сводит мама вместе брови. Блин, как не вовремя я проболталась. — Что за командировочные? — требует ответа, а я ничего не могу придумать....

Аслан

Наблюдая предпоследнюю пару на ринге, отвлекаюсь на разговор в наушнике. Есения прощается с Доком. Смотрю время на часах. Собралась ехать домой?

Попросил её вчера не снимать часы, сейчас узнаю, послушалась или нет. В напряженном ожидании сгоняю с ринга парней. С этих достаточно, нормально отработали. Есть подготовка, за плечами школа самбо. Выносливые, крепкие ребята. С рукопашкой у спецназовцев лучше, чем у таможенников. Те почти все побитые. Последнюю пару приглашаю на ринг. Облокотившись на канаты, наблюдаю за тем, как они прицеливаются.

Послушалась….

Слышу, как здоровается с водителем. Немного расслабляюсь, после вчерашнего не хотелось оставлять её без защиты. Михаил с парнями наконец-то установил камеры в их квартире. Я знаю, что отчим не остался в больнице, приехал домой с женой. В обед почитал отчёт от своего заместителя. Круглосуточно просматривать записи возможности нет, нужно сажать человека к монитору, но я не хочу, чтобы он пялился на Есению. Смотреть на девочку — моя прерогатива. Весь день держусь, но знаю, что, несмотря на бессонную ночь, вечером зависну у монитора.

— Еся, подвинься, сяду рядом с тобой, — узнаю голос одной из уборщиц. Она заводит беседу, ругается на командировочных, что разбрасывают мусор вокруг урн.

Можно выключить динамик, ничего важного не происходит. Все разговоры можно прослушать в записи, но мне спокойнее, когда я знаю, где она и чем занимается. Сегодня гарнитуру весь день не выключал. Она в основном общалась с Доком, с парнями держала дистанцию, хотя те и пытались флиртовать. Даже цветы кто-то подарил. Я так и не выяснил, кто это такой борзый. Мало я их гоняю, если они находят время бегать по полям ромашки собирать. Устроить им ночью марш-бросок?

— Мама приглашает сегодня всех на ужин, — заканчивая разговор по телефону, возвращается Тамик. Повисает рядом на канатах. — Она собирается делать твои любимые мясные пироги, — подталкивает к положительному ответу.

Марш-бросок отменяется. Леля своим приглашением спасла парней. Ей отказать во внимании не могу. Она долгое время была единственной женщиной в нашем мужском царстве. Готовила на всех, занималась уборкой в доме, воспитывала детей. Конечно, мы помогали, но нужно отдать ей должное, Леля никогда не жаловалась, никогда не смотрела косо в нашу сторону. Войдя в семью, она приняла всех нас. А мы полюбили ее как родную старшую сестру. Я могу отказать Ибрагиму, но никогда Леле. Если ей нужна будет моя помощь, я брошу все дела и приеду. Конечно, и Марина, и Влада всегда могут рассчитывать на нас, но Леля для меня особенная. Я пацаненком ещё был, когда они с Ибрагимом поженились. Она делала со мной уроки, наглаживала школьную форму, учила, как общаться с девочками.…