Надо сказать, что Аннабел Ли и Хорес, ее муж, были заядлыми курильщиками, а от сигаретного дыма Нелл всегда делалось нехорошо, и, забывая обо всем, она старалась держаться от них как можно дальше. Мы-то знаем, что эта реакция порождалась ее воспоминаниями об Эрике Блоттоне, однако объяснить это у Нелл возможности не было, даже если бы она сама понимала, в чем тут дело, ну и мистер и миссис Ли, с землистой кожей и хриплым кашлем курильщиков, тоже этого не понимали. Они не считали, что их поведение заслуживает такого ответа.

– Она по-прежнему шарахается, когда я подхожу к ней, – сказала Аннабел Ли на совещании. – Не думаю, что приемные родители сумеют с нею справиться. А ведь мы не хотим, чтобы Эллен Рут опять и опять возвращали в центр, потому что из ее удочерения ничего не получилось.

Эллен Рут! Да, читатель, под таким именем известна теперь крошка Элинор Вексфорд. Но ведь как-то же ее надо было называть – это дитя из ниоткуда. Вспомните, какой ее нашли – невнятно бормоча несколько английских слов, она стояла в шоке у края Route Nationale[20] на фоне пламени, груды искореженного металла и трупов? Эллен ее назвали потому, что, нагнувшись к ней, они разобрали повторяемое шепотом имя «Элен» и те, кто расслышал, приняли его за ее собственное имя. На самом же деле она вспомнила и повторяла имя своей матери – но вспомнила смутно и повторяла его на французский лад, хотя потрясение и ужас изгладили французский язык из памяти девочки. Вот так она и стала «Эллен», а затем и «Рут» от «Рут Насьональ». Дошло? Аннабел Ли считала, что поступила весьма умно, выбрав такую фамилию. И отрицать этого нельзя. Аннабел была тайной пьяницей. Этого не знал никто – ни Хорес, ее муж, и уж конечно, ни отдел социальной службы, наниматель этой пары. Да и откуда бы им знать? Но как бы то ни было, «Эллен Рут» – имя не из самых привлекательных, и, быть может, это-то и устраивало Аннабел Ли. Сама женщина некрасивая, грузная, замученная работой, она недолюбливала на редкость миловидных, чарующих длинноногих девочек. Пожалуй, к лучшему, что в Истлейк они попадали очень редко.

Центр страдал от крайне упорной эпидемии вшивости, и почему-то всегда стригли наголо только Эллен Рут, хотя другим детям достаточно было хорошенько прочесать и вымыть волосы. Учтите, конечно, что волосы у Эллен были очень густыми и кудрявыми – а также белокурыми, блестящими и красивыми, – так что все-таки не исключено, что Аннабел они действительно доставляли излишние заботы. Истолкуем сомнение в ее пользу, тем самым поупражняемся в добродетели – а это лучший способ обрести ее.

Кто-то из членов комиссии заметил, что ребенок пробыл в распределительном центре необычно долгий срок. Почти год. Ведь, конечно же, пора перевести девочку куда-нибудь, где обстановка более домашняя, даже если пока она не подходит для удочерения? Центр создан как перевалочный пункт для детей, попавших в беду – и по своей вине, и по вине мира, – и не предназначен для их постоянного в нем пребывания.

– Я всецело «за», – сказал Хорес. – Но куда вы собираетесь перевести Эллен Рут? Она же РНН. (Читатель, эта аббревиатура расшифровывается «развитие ниже нормы». Иными словами, недоразвитая. Дебилочка, одно слово. И это – НАША Нелл!) Так указано во всех ее документах. Единственное место, которое подходит для ее категории, – это Данвуди, вариант маложелательный.

Данвуди – приют для детей с нарушенным мышлением и психическими отклонениями, а Нелл, хотя предлагаемые ей тесты постоянно показывают умственную отсталость, все-таки всегда послушна и тиха.

– Ну уж не знаю, – сказала Аннабел. – Едва я начинаю ее причесывать, как она вырывается. (Нелл правда вырывалась – из страха, что ее остригут наголо, но Аннабел об этом не подумала или не захотела подумать.) – А один раз наша миленькая Эллен укусила Хореса. Помнишь? (Да, Эллен его укусила, когда Хорес разбудил ее, тряся за плечо, потому что в два часа ночи раздался сигнал пожарной тревоги и детей требовалось вывести из здания. На нее нахлынули страшные воспоминания, ею овладела паника, она вырывалась… да-да, она стала неуправляемой, и она – укусила. Ребенок кусается! Грех непростительный в кругах, посвятивших себя заботам о бездомных детях.)

– Она перепугалась, – сказал Хорес.

– Она ненормальна, – сурово сказала Аннабел. – Прокусила руку почти до кости, как дикий зверь.

Тревога, естественно, оказалась ложной. (Джоан тайком выбралась из кровати и разбила стекло соблазнительным красным молоточком, который висел как раз на уровне детских глаз.) Но пожар – вполне реальная опасность в подобных приютах, некоторые дети охотно занимаются поджогами – а потому к пожарной тревоге всегда относятся серьезно. Даже серьезнее, чем к кусанью!

Возможно, читатель, вас удивляет, почему Нелл – или Эллен – так плохо справляется с тестами на умственное развитие. А причина проста. На вопрос вроде «Солнце светит ночью?» Эллен отвечает «да», думая о том, как солнце восходит по ту сторону Земли, когда садится с этой, а ведь правильный ответ, какой обычно дают дети, которым меньше пяти, был бы «нет». (Нелл же предлагают тесты для четырехлетних, поскольку ее речь соответствует этому возрасту из-за того, что она два с половиной года вообще не говорила по-английски.) Так бывает. Дети в подобных заведениях получают неверную оценку, может быть, случайно, может быть, по глупости проверяющего, а в иных случаях и по взрослой злобе, и попадают совсем не туда, где им настоящее место.

И в этот вечер было решено, что Нелл еще на некоторое время останется в Истлейке и не будет отдана на удочерение. В ее документах возникла запись: «некоторые признаки психической неуравновешенности», подкрепившая роковые РНН и создавшая еще одно препятствие на пути будущего благополучия Эллен в нашей системе помощи детям, в этой помощи нуждающимся.

На том же совещании было внесено и принято предложение выразить благодарность некой миссис Эрик Блоттон, которая подарила приюту еще одну крупную сумму, на этот раз 750 фунтов. Миссис Блоттон никогда не приезжала лично, но, насколько было известно, щедро жертвовала многим детским приютам в этом районе. Ее считали слегка тронутой, что, однако, нисколько не умаляло желательности ее пожертвований. Постановили также послать миссис Блоттон письмо с приглашением посетить Истлейк.

Вам, читатель, уже известна моя точка зрения на совпадения. Уверяю вас, именно такие вещи все время и происходят. Миссис Блоттон, бесплодная супруга Эрика Блоттона, более всего на свете желавшая иметь детей. И если теперь, получив страховую премию за гибель ЗОЭ-05, она раздает ее детским приютам, что тут удивительного? Мир ведь не колоссален – наоборот, он очень мал – кольца внутри колец, круги, замыкающиеся сами в себе. Да поглядите, как Анджи и Дороти, ничего не подозревая, встретились в харродском парикмахерском и косметическом салоне! Насколько я себе представляю, каждый человек в конечном счете встречает всех остальных – актеров на выходных ролях в спектакле своей жизни.

Быть может, и к лучшему, что Клиффорд и Хелен ничего про это не знают. Они держатся за руки через столик и смотрят в глаза друг друга. Иногда создается впечатление, что свое счастье мы обретаем только за чужой счет. Пока мы предаемся блаженным эмоциям здесь, кто-то страдает там из-за нашей забывчивости.

– Я был верен тебе, – сообщает Клиффорд, что, принимая во внимание все факты, очень и очень поразительно.

– А Труди Бэрфут? – не удержавшись, спрашивает Хелен. А вы бы удержались?

– Кто-кто? – Он шутит. Только что вышел на экран новый фильм Труди. Ее фамилия кричит с афиш по всему Западному миру.

– Элиза О'Малли?

– А, бегорра! Куда мой девай пилюля?

(Это ирландское проклятие! Эта ломаная речь! Он издевается. Безжалостно. А Элиза нежная и доверчивая!)

– Сирина Бейли, Соня Манци, Герти Линдгоф, Бенте Респиги, Кэндейс Сноу… – Она знает много их имен, хотя и не все.