– Если бы мы с Клиффордом могли быть друзьями, просто друзьями… и ничего больше…

Но, конечно, хочет она совсем другого, и это знают они оба.

– Артур, – говорит она, – вы посидите с Эдвардом, хорошо? А я вернусь домой самое позднее в одиннадцать. Обещаю вам!

Читатель, Анджи Уэлбрук весь этот день провела, готовясь к деловой встрече с Клиффордом за первым завтраком. Она отправилась в харродский парикмахерский и косметический салон, где потратила очень много времени и денег. Она ввергла в исступление множество людей, как было у нее в обычае. Косметолога она обвинила в том, что та ничего в своем деле не понимает, а девочку, которая приводила в порядок ее ноги, в том, что она нарочно причиняет ей боль. (Но разве мыслимо выщипать тысячи волосков из ноги, ни разу не сделав больно? А волосы на ногах Анджи были черными, обильными и жесткими.) Она расстроила Еву, занимавшуюся ее ногтями – несомненно, лучшую маникюршу в Лондоне, которая никогда не позволит себе презрительно фыркнуть на самые запущенные руки, на самые обломанные ногти, и умеет сохранять спокойствие даже с самыми грубыми и требовательными клиентками, – обвинив ее в том, что она сломала ей ноготь, хотя он был треснутым. Ногти у Анджи были очень длинными, – кроваво-красные ногти, которые (так хочется этому верить) отрастают только у бездетных женщин или у таких, за кого всю домашнюю работу делают другие женщины. (Впрочем, возможно, это тщетная надежда, а просто ногти у них очень-очень крепкие, и они всегда носят перчатки.)

Анджи хотела иметь детей. То есть она хотела иметь детей от Клиффорда. Анджи хотела стать основательницей династии, и вот ей уже за 30, а ничего у нее нет! Не удивительно, что она была такой раздраженной в харродском салоне красоты, но персонал там не знал причины, а и знал бы, то никакого сочувствия, возможно, не испытал бы. Вполне возможно, они ощутили бы, что чем меньше в мире появится маленьких Анджи, тем для него будет лучше. В парикмахерском зале она заставила Фебу перечесывать ее четыре раза, но результат ей все равно не понравился – ведь Анджи хотела, чтобы волосы у нее были, как пышная пена (идиотизм при ее некрасивом деловом лице), а Филип считал, что их следует причесать просто, почти строго. Но Анджи настаивала, и к тому времени, когда она добилась своего, следующая клиентка Филипа ждала уже полчаса! А уплатить за лишнее время Анджи не пожелала. Естественно, нет.

Клиентка же, которую Анджи заставила ждать, была не кто иная, как Дороти, молодая блондинка, новая приятельница сэра Ларри Пэтта, та, которая месяцы и месяцы утешала сэра Ларри после внезапного фейерверочного отбытия Ровены, его супруги. Оно, как вы, быть может, помните, сопровождалось с ее стороны ошеломляющими признаниями в многочисленных хронических супружеских изменах на протяжении всей их брачной жизни. (Читатель, ни в коем случае не верьте в умение вашего партнера (партнерши) держать язык за зубами: если есть что выложить, рано или поздно выложено это будет, пусть даже годы спустя – в припадке страсти, раскаяния, гнева или еще чего-нибудь – а то и просто ради драматического эффекта, но правда высказана будет. Если повезет, ей, конечно, могут не поверить. Но высказана она будет!) Ларри, однако, поверил Ровене, когда она рассказала ему о том, что у нее было с Клиффордом. И кстати, тем самым избавила его от угрызений совести из-за Дороти, с которой он иногда встречался в течение многих лет, задолго до того, как Ровена и Клиффорд посмотрели друг другу в глаза через банкетный стол. Дороти была кондукторшей лондонского автобуса, одной из тех милых, хорошеньких, энергичных девочек, которым нравится помогать старомодным джентльменам подниматься и спускаться по ступенькам на маршруте от Чизика до Пикадилли через Найтсбридж. И теперь Дороти не без удовольствия ушла с работы, предоставила своего престарелого отца заботам брата, переехала на квартиру сэра Ларри в Олбени и проводила свои дни, делая покупки и стараясь размять икроножные мышцы. Сэр Ларри был старше ее на сорок лет. Но при чем тут арифметика?

Дороти была ужасно мила с Филипом в харродском парикмахерском и косметическом салоне, хотя он и заставил ее прождать целые полчаса. Анджи, естественно, Дороти не узнала, когда они встретились в дверях – откуда бы? Просто одно из тех совпадений в развитии этой истории, про которую мы с вами, читатель, знаем, а ее действующие лица не знают. На Анджи было белое норковое манто. Конечно, уже другое. То она продала. (Разумеется, она не подарила его бедной мерзнущей старушке. Нет уж! Богатые остаются богатыми, потому что они скряги.) Дороти, впрочем, была причесана отлично и покинула салон через двадцать минут, а Анджи все еще скандалила у кассы – теперь она уже вообще отказывалась хоть что-нибудь заплатить и еще грозила предъявить Еве иск за ущерб, причиненный ее ногтям, – когда Дороти успела уплатить и уйти. В оправдание Анджи следует упомянуть, что она очень нервничала из-за свидания с Клиффордом на следующее утро. Про это случайное скрещение путей Анджи и Дороти я упоминаю для иллюстрации того, как связаны все наши жизни. Анджи, бывало, спала с Клиффордом, который, бывало, спал с Ровеной, которая спала с сэром Ларри Пэттом (только-только), который жил теперь с Дороти, которая, если хотите знать мое мнение, обладала самым приятным характером из них всех и, во всяком случае, знала, что такое самой зарабатывать себе хлеб насущный. Одному лишь Богу известно, каким образом продавщица в булочной, где вы покупаете сдобу, может быть связана с вами. Или, если на то пошло, так и глава местного охотничьего клуба.

В этот вечер Анджи обедала с Сильвестром, своим непылким, домашним, критикующим живопись любовником, и думала, какой же он унылый зануда, и удивлялась, почему он не пойдет в открытую, и просто не удалится с их красивым молодым официантом, вместо того чтобы старательно делать вид, будто он на него вовсе не смотрит. Да, в своей постели Анджи Сильвестра не хватится. Иногда они обсуждали вопрос, не пожениться ли им. Они хорошо ладили, интересы и занятия их совпадали; им было удобно жить под одной крышей в разных частях света, поскольку это уполовинивало страховые взносы, которые каждый платил за свою личную коллекцию; им нравилось вместе пить по утрам апельсиновый сок и черный кофе и с волнением изучать цены на произведения искусства. Он сопровождал ее туда, она сопровождала его сюда, поддерживая таким образом достоинство друг друга. Как пара они получали вдвое больше приглашений, чем получали бы поодиночке, а оба любили бывать на людях. И они вместе устраивали приемы – для частных меценатов и критической элиты Мира Искусства, получая от этого значительное удовольствие. Но больше того? Нет. (Но, читатель, разве вы не удовлетворились бы этим? Я бы, по-моему, вполне удовлетворилась, вращайся я в подобных кругах – забудьте продавщицу в булочной, забудьте главу местного охотничьего клуба. Важно, с кем вы завтракаете.)

– Ты выглядишь изумительно, – сказал Сильвестр Анджи, и было бы странно! Она же в конце концов уплатила харродскому парикмахерскому и косметическому салону 27 фунтов, хотя на самом деле счет, включая седую прядь, электролиз и новую чудотворную маску, составил 147 фунтов, а 147 фунтов способны намного изменить внешность женщины к лучшему даже по нынешним ценам. Мы же говорим о тогда, о том, что было пятнадцать лет назад! Добавьте еще настоящие в 18 каратов золотые серьги и редкостное ожерелье червонного золота в сочетании с платьем из дорогого черного кашемира (довольно закрытое, ведь кожа у нее, куда ни кинь, была тусклой). Нет, вы ее недооцениваете! Во всяком случае, годы научили Анджи если не как себя вести, то как одеваться.

В этот вечер Анджи и Сильвестр потратили тридцать четыре фунта на свой обед вдвоем. (Свыше сотни фунтов по нынешним ценам.) У Анджи был отличный аппетит, они отправились в довольно роскошное итальянское заведение в Сохо, где перец к их спагетти мололся в огромной старинной ручной мельнице, а сыр был самым лучшим пармезаном – мягким, как и положено свежему пармезану, доставленным утренним самолетом из Италии. Перед едой они выпили порядочно джина с тоником, за едой – отличного вина, а после еды – очень-очень старого портвейна, который значительно увеличил итоговую цифру в счете.