Сколько ни пытался отвлечься от мыслей об этом чертовом, ничего не значащем, по большому счету, цветке, но возвращался к нему то и дело. Могла ли ведьма с ее чутьем на преследование вычислить его так быстро, что он едва пришел — и уже разоблачен? Говорят, что могла. Лаве много времени не потребовалось. Но Стас бы поручился, что Лава цветок не подкидывала. И вторая версия была неприятной: если его не вычислили — значит, кто-то его сдал. Ведьма не могла заморочить голову незнакомому санитару на расстоянии! Для такого воздействия обязателен зрительный контакт, как с Медузой Горгоной. Пока он не поймет, есть ли среди его коллег предатель, он не может перестать думать про цветок…

Сегодня он специально пришел в редакцию пораньше, еще до Андрея Андреевича, чтобы без лишних глаз осмотреть стол Лавы. Россыпь визиток, канцтовары, ежедневники, исписанные до изумления непонятным почерком, старые выпуски «Реального Кроткова», множество других бумаг, явно имеющих отношение к работе, но не к ее личной жизни… Не заинтересовавшись трудовой биографией криминальной журналистки, Стас взял ежедневник с самыми свежими датами и сунул себе в стол, чтобы для очистки совести на досуге внимательно изучить. Потом быстро обшарил тумбочку, на которой стоял чайный набор из темно-синей керамики. В одном из ящиков хранилось несколько жестянок с сушеными травами и ягодами, а на самом его дне лежал гербарий: колокольчик, мать-и-мачеха, василек… и несколько ромашек. А еще один ящик был заперт. Вот бы где пошарить, но это потом, сейчас в любую минуту могут зайти коллеги.

У Евы на столе в маленькой вазочке стояла сухая композиция, которая, видимо, регулярно пополнялась новыми экземплярами, но там цветы сильно отличались от тех, которые Стас сейчас увидел. В тумбочке они были плоскими, засушенными простым сжатием между двумя поверхностями. Именно такой подкинули стажеру. А вот Евины имели совсем другой вид: их явно сушили очень бережно, каждый листочек и бутон фиксировали отдельно, чтобы сохранить трехмерность…

Так кто же дурит ему голову? Хоть расстреляйте прямо здесь, не могла Лава положить ему ромашку, у нее просто не было такой возможности! Но для прочих не составило бы труда взять из ее тумбочки эти цветы, пока они обедали в кафе. Или наоборот: тот, кто подкинул ромашку, подложил похожие в тумбочку Лаве. А поскольку она постоянно лазила в ящик со своей чайной травой, то неизвестный «доброжелатель» сделал это уже после того, как она исчезла из редакции, — знал, что она не вернется, а Стас будет искать улики. Какой информированный человек… А еще играть в такие игры не в характере Лавы. Вот заманить противника в темную комнату, чтобы наброситься на него с вопросами и упреками — другое дело. А намекать, следить с усмешкой издали — нет, здесь прослеживается натура более склонная к интригам и закулисным играм…

До сих пор самой вероятной фигурой, придумавшей этот цветочный ребус, оставалась Маргарита Баранова. Вчера она старалась показать искренность и открытость — и оставила твердое убеждение, что всё это актерская игра. Талантливая. Вдохновенная даже. Но — игра. Что движет этой женщиной на самом деле? Чего хочет эта рыжая лиса, любительница пощекотать нервы себе и окружающим?.. Она так легко выдала свой секрет — но зачем? Чтобы отвести от себя подозрения или, напротив, завладеть его вниманием и отвлечь от истинной цели?..

«Давай сделаем вид, будто ничего приятного не произошло…» — зазвучал в ушах мелодичный грудной голос роскошной Марго. Интересно, царапины на его спине быстро заживут?.. А на ее спине был филигранно вытатуирован небольшой узорчатый анкх…

— Здравствуйте, Стас! — в кабинет заглянула Тамара. Он едва успел отскочить от чужого стола. — Лава не объявлялась? Ее брат звонил из Лондона только что — тоже не может связаться… Хоть в розыск объявляй…

— Не было Лавы Аркадьевны, — развел руками стажер, едва успевший отскочить от стола криминальной журналистки. — А в розыск пока рано: три дня еще не прошло. Ну… в кино, по крайней мере, так говорят, когда взрослые пропадают.

Тамара посчитала в уме.

— Три дня, конечно, не прошло, — согласилась с ним, — но вдруг ей плохо, и она лежит в своей квартире без сознания? Моя соседка так неделю умирала… Тьфу-тьфу-тьфу! — она суеверно поплевала за плечо и постучала по дверному косяку.

— А вы, когда к ней ездили, не набирали ее номер, не слышали из-за двери, не звонит ли телефон?

— Не звонил, — покачала головой секретарь. — Но если ей стало плохо утром, она могла не успеть перевести его с беззвучного…

— Мне очень жаль, что так складывается, — посочувствовал Стас. — Если я могу чем-то помочь — скажите, я готов.

— Кто тут готов? — грозно осведомился редактор Данилов, который тоже внезапно появился на пороге кабинета. — Ты, стажер?

— Так точно, — улыбнулся Стас.

— Тогда сам садись и пиши про рейд с приставами, — распорядился начальник. — Не может же газета встать и замереть из-за того, что Лавы нет! Ты там тоже был, все видел. Обсудите с Андреем Андреевичем, у кого комментарии брать, как писать…

— Хорошо, — покладисто кивнул Стас и проводил глазами уходящих Тамару и редактора. Из коридора донеслись их голоса: «Игорь Алексеевич, я так думаю, придется к Лаве все-таки спасателей вызывать… Она вам написала, что заболела, а потом пропала… Вдруг надо дверь ломать?» — «Еще не легче! А ее родители что говорят?.. Может, у них есть ключи?»

У родителей Лава не объявлялась, Стас бы знал. И, судя по тому, что докладывают коллеги, ключей у Кирьяновых-старших нет: вчера вечером мама Лавы приезжала к дому, где живет дочь, звонила в домофон, но ответа не дождалась. Если дочь не объявится в ближайшее время, они начнут обзванивать больницы и морги, но связаться с психиатрической вряд ли догадаются… И все же главврач предупрежден, что такой пациентки там никогда не было.

А теперь, пока новой информации для аналитической работы не поступает, нужно заняться свидетелями. Необыкновенная удача, что Ева сегодня хочет навестить Гектора Черепанова. Стас как раз очень хотел бы пообщаться с ним. С Гектором Арнольдовичем, как и со всеми вокруг, что-то явно было не так. И к Лаве он приходил именно потому, что она с ним о чем-то договорилась в тот вечер, когда ее задержали.

Можно списать этот визит на производственную необходимость: редактор только что поручил готовить статью! Заодно еще раз проверить Еву. Нет никаких оснований подозревать ее в колдовстве, но в том странном доме — Стас это чувствовал очень остро, хотя офицеру лучше обходиться без эмоций — сама атмосфера срывает с людей покровы.

К дому Гектора Арнольдовича подъехали в половине седьмого вечера. Ева сказала, что дочку из садика заберет ее мама, поэтому можно не торопиться. Значит, надеется на длинный приятный вечер в его компании. Жаль огорчать такую красивую девушку, но у него совершенно другие планы. Стас хотел сначала поприсутствовать, пока она будет разговаривать со стариком, а потом под предлогом «дальше мы будем много уточнять по работе» вызвать ей такси.

Помня, что седой алиментщик не так прост, как кажется, Стас собрался тщательно: под пиджаком у него был прикреплен микрофон, а через дорогу от загадочного дома пристроился неприметный запыленный отечественный автомобиль с тонированными стеклами и выключенным двигателем. Складывалось ощущение, что кто-то припарковался и надолго ушел. Если возникнет угроза безопасности агента, коллеги придут на помощь. И будь этот Гектор Черепанов хоть трижды почетный леший и дважды колдун, его скрутят и обезвредят. Стас обошелся бы и своими силами, если бы ему разрешили взять на задание табельное оружие, но такой команды не было.

Прежде чем подойти к дверям, Ева с удивленно распахнутыми глазами рассматривала этот необычный деревянный дом, величественный даже в своем разрушении, густо покрытый граффити и утомленно закрывший окна-глаза толстой фанерой.

— Почему ты вчера назвала его «дом с привидениями»? — спросил Стас.